Страница 22 из 22
— Так это ты всё подстроил, подлец? — обернулся Малов. — Это с твоей подачи меня назначили идти в дом Халилова с арестом?
— Теперь ты мне совсем не страшен, Кузьма! — уже громко рассмеялся Мавлюдов, когда они отошли от забора на безопасное расстояние. — Хоть ты ростом и огромен, зато умом убогий. Мадина никогда не будет твоей, она возненавидит тебя, и конец вашей любви! Ха-ха-ха…
Потеряв над собой контроль, Малов в ярости бросился на мерзавца. Он схватил его за горло, а правую руку, сжав в кулак, занёс над его головой для удара. Перепуганный насмерть Мавлюдов весь сжался, издал какой-то писк и…
Кузьма брезгливо отшвырнул его в сторону и, борясь с бушующей внутри яростью, не оглядываясь, пошел в направлении своего дома.
11
Митрофан Бурматов сидел в вагоне, уныло глядя на проносящиеся мимо пейзажи. От долгого нахождения в пути сильно болела голова. По мере того как поезд приближался к конечному маршруту его поездки, усиливалось напряжение у него в груди.
Наконец, поезд прибыл на железнодорожную станцию города Уфы. Дотащив чемодан до вокзала, он вышел на привокзальную площадь и поймал извозчика. Головная боль усиливалась, вызывая приступы тошноты, и Митрофан едва сдерживался, чтобы не застонать.
Оставив вещи в гостиничном номере, Бурматов спустился по широкой лестнице в ресторан, занимающий чуть ли не весь первый этаж. Огромный зал был наполовину пуст. Зашторенные окна придавали помещению уютный полумрак. Приглядевшись, Митрофан заметил сидящего за уединённым столиком слева человека и, довольно улыбнувшись, направился к нему.
— Шампанского? — предложил мужчина, когда Бурматов уселся за столик напротив.
— Можно и шампанского по случаю встречи, — улыбнулся Митрофан. — Да и поесть чего-нибудь я бы не отказался. Я прямо с вокзала и сюда.
Сидевший напротив за столиком мужчина подозвал официанта и сделал заказ. Бурматов смотрел на него и, позабыв о головной боли, страдал от нетерпения. В уверенном, спокойном взгляде мужчины было что-то ободряющее, и он почувствовал, что приехал в Уфу не зря.
— Наверное, вам есть что сказать мне, Матвей Захарович? — поинтересовался Митрофан, нетерпеливо ёрзая на стуле. — Если да, то не тяните время. За этой информацией я проделал немалый путь.
— Я тоже приезжал не так давно «в гости» в ваш город, — улыбнулся мужчина. — Только моя длительная поездка к вам «за тридевять земель» была менее удачна, чем ваша к нам.
Официант принёс шампанского, бутерброды с икрой и другие блюда, от вида которых у Бурматова засосало под ложечкой. Официант открыл шампанское, заполнил пенящимся вином два бокала и ушёл. После его ухода Матвей Захарович поднял бокал.
— Ну что, за ваш приезд, господин Бурматов?
— А я предлагаю за встречу, — предложил Митрофан. — Хочу пожелать, чтобы мой приезд не оказался пустой тратой времени.
— Ничего, вы не пожалеете, — усмехнулся Матвей Захарович загадочно. — Уверяю, что нам предстоит о многом поговорить!
Они опустошили свои бокалы и принялись за еду.
— Мы накрыли банду разбойников, действующую в течение нескольких лет, — сказал Матвей Захарович. — Взяли их с поличным на очередном промысле.
— Я рад за вас, — улыбнулся Бурматов и потянулся к бутылке. — Давайте выпьем за эту значительную удачу.
— Да, удача действительно значительная, — согласился Матвей Захарович. — Но и это ещё не всё… — он откинулся на спинку стула и сделал глоток шампанского.
— Вы меня интригуете! — насторожился Митрофан. — Вы раскрыли всю преступную сеть и арестовали всех её участников?
Матвей Захарович промолчал и отпил немного из бокала. Затем он продолжил:
— Арестовали всех, кого смогли, взяли и главаря банды. Что самое удивительное, он сразу начал давать показания. Мы уже десять дней только тем и занимаемся, что выслушиваем и записываем его «откровения».
— Ого-го! — округлил глаза Бурматов. — Наверное, читать не перечитать?
— И слушать не переслушать, — дополнил с загадочной улыбкой собеседник. — Но что самое важное: мы оказались правы — все следы из Уфы ведут в Верхнеудинск! Именно в вашем городке обосновался тот, кто является организатором всего этого преступного промысла.
— Да вы что? И кто он? — поинтересовался Митрофан.
— А вот это вы узнаете сами, — улыбнулся Матвей Захарович. — Так сказать, из первоисточника. Я предоставлю вам возможность поговорить с арестованным, кого мы ошибочно считали главарём шайки разбойников.
Это прозвучало заманчиво. Уступчивость собеседника не столько удивила, сколько обрадовала Бурматова. Он потёр губы пальцами, словно не желая сболтнуть лишнего, затем сказал:
— Позвольте мне сегодня выспаться с дороги, а завтра…
— В девять ноль-ноль я буду вас ждать у себя в кабинете, а теперь… Давайте поговорим о чём-нибудь другом. Я могу подсказать, куда можно заглянуть в нашем городе в свободное время, если… Если таковым вы будете располагать.
Они ещё долго пили вино и разговаривали о разном. И не протестовали, когда официант попросил рассчитаться за выпитое и съеденное и начал убирать со стола…
Минул ещё один день. И его, как и предыдущие, Сибагат Ибрагимович провёл в тягостном раздумье. Когда становилось совсем невмоготу, он брал Коран, усаживался на мягкий коврик у окна и, нацепив на нос очки в золотой оправе, бережно открывал священную книгу. В эти минуты он становился похожим на премудрого и строгого муллу, даже близко не похожего на хитрого и изворотливого купца Халилова.
— Что читаешь, дядя? — иногда интересовалась, заглядывая в его комнату, Мадина.
— Я читаю мудрость Всевышнего, — ничуть не смущаясь, важно и торжественно отвечал Сибагат Ибрагимович.
— А мне почитать можно? — подсаживалась к нему девушка.
— Почитай, если хочешь… Только едва ли ты что поймёшь в своём возрасте. Святая книга не для девичьего понимания.
Когда Мадина уходила, Сибагат Ибрагимович, снова оставшись один, тут же погружался в чтение и чувствовал, как счастье, умиротворение и мудрость Аллаха приходят к нему со страниц Священной книги. И он упивался чтением, забывая в такие минуты всё на свете.
Теперь девушка редко видела дядю. Он запирался в своей комнате и перечитывал суры Корана, пробегая глазами строчки и что-то нашёптывая себе под нос. Мадина заглядывала к нему, желала доброго утра или спокойной ночи, и на этом их общение заканчивалось. Иногда они встречались за столом, но чаще Сибагат Ибрагимович продолжал читать Коран, пока она не покушает. Затем он приходил в столовую, ел в одиночестве и снова возвращался к своему занятию.
Умирая от скуки, Мадина лежала в постели, уставясь в потолок. Перед сном дядя взял теперь за правило заглядывать в её комнату, но девушка закрывала глаза и притворялась спящей, чтобы не пришлось с ним разговаривать.
Чаще всего дядя, убедившись, что она в своей постели, тихонько закрывал дверь и уходил. Именно так он поступил и сегодня.
Мадина думала о своём детстве и о Кузьме. Сама не зная почему, она всё время возвращалась к тому дню, когда случился страшный пожар в их доме. Она вспоминала, что в этот день был какой-то праздник, ей подарили много подарков и как она им радовалась. А потом все сидели за столом, заставленным сладостями. Много было гостей на празднике, а вот Кузьмы не было. Он появился только ночью, когда загорелся их дом…
Девушка всхлипнула. Тяжкие воспоминания снова разбередили душу. Особенно она корила себя за то, что при последней встрече обидела Кузьму. Она всхлипнула и залилась слезами, вспомнив, как все минувшие годы он по-своему опекал её, защищал и не давал никому в обиду. И разве Кузьма виноват, что его направляют в её дом описывать имущество? В этом виноват её дядя, который не желает в этом признаться даже самому себе. В этом виноват судья, назначив Кузьму проводить в их доме исполнительные действия, в этом виноват кто угодно, но только не её любимый. Так что же она сделала, так грубо обойдясь с ним?
Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.