Господин судебный пристав

— А чего ты пялишься на неё? — поинтересовался Бурматов с издёвкой. — Уж не влюбился ли?

— Нет, мы с девушкой просто друзья.

— А она так смотрит на того огромного пристава, что оторваться не может, — поддел Бурматов.

— Это тебе только кажется, — прошипел Мавлюдов, начиная злиться. — Девушка первый раз на церемонии и поэтому полна восторженных эмоций.

— Ты должен быть с ней рядом? — ухмыльнулся Бурматов. — Признайся, Азат!

— Не с ней, а с её почтенным дядей, — уточнил, хмурясь, Мавлюдов.

— У вас с ним тёплые отношения? — сыпал вопросами, как заведённый, Бурматов.

— Мы очень дальние родственники, — солгал Мавлюдов, краснея. — А у татар даже такое родство всячески приветствуется и поддерживается.

Из зала снова послышались аплодисменты.

— Вот и закончилась церемония, господа, — объявил дворецкий, отворяя двери. — Сейчас начнётся бал. Прошу отойти от двери, чтобы не мешать выходящим.

Среди гостей церемонии в холл вышли купец Халилов, его племянница и только что принявший присягу теперь уже судебный пристав Кузьма Малов. У всех счастливые лица. Увидев Мавлюдова, Сибагат Ибрагимович поманил его пальцем, а Малов и девушка отошли в сторону, к большому окну.

— Ты опоздал на церемонию, Азат, — укоризненно покачал головой Халилов. — Обещал быть вовремя, а сам?

— Дела задержали, уважаемый Сибагат Ибрагимович, — ответил Мавлюдов, уводя взгляд в сторону.

— Надеюсь, они были стоящими? — едко поинтересовался Халилов.

— Разумеется, — ответил Мавлюдов, краснея. — Обоз с товаром уже вышел из Уфы и скоро будет в нашем городе.

— Тот товар, который ты мне так нахваливал и в который я вложил огромные деньги, давно уже должен лежать на прилавках моих магазинов и лавок, а не тащиться в обозе по тайге. Если до Уфы его везли тайно, контрабандно, то обратно вполне можно было перевезти легально и на поезде. Твоё же опоздание сегодня я связывал именно со встречей поезда или обоза.

— Придётся ещё дня два-три потерпеть, уважаемый Сибагат Ибрагимович, — вздохнул Мавлюдов, побледнев. — Кони только под седлом скачут быстро, а в обозе, впряжённые в телеги, плетутся, как черепахи.

— Ты можешь и подождать, тебе спешить некуда! — возразил Халилов резко. — Ну а для меня, моего состояния и моей репутации каждая минута на вес золота. Ты убедил меня вложить в этот товар весь свой капитал. Мало того, я занял огромную сумму под проценты. Сейчас мои друзья начинают превращаться в моих врагов. Завтра утром они собираются подавать на меня иски в суд! Это говорит тебе о чём-нибудь, Азат?

— Я сожалею, что так получилось, уважаемый Сибагат Ибрагимович, — опуская голову, сказал Мавлюдов. — Не по моей вине эта вынужденная досадная задержка.

Халилов кивнул проходящему мимо господину, после чего снова обратился к собеседнику:

— Я доверился тебе, Азат, а ты меня подвёл. Моя репутация страдает. Те убытки, которые понесу, я буду вынужден взыскать из твоей доли.

— Хорошо, я согласен возместить вам убытки, — помрачнел Мавлюдов. — Но требую гарантий относительно нашего уговора.

— Ты осмеливаешься спрашивать о моей племяннице? — усмехнулся Халилов.

— Вы обещали отдать её за меня, — оживился Мавлюдов. — Я сплю и вижу Мадину своей женой!

— Раз обещал, значит, ты её получишь, — подтвердил обещание Сибагат Ибрагимович. — Но к этому разговору мы вернёмся тогда, когда товар в целости и сохранности прибудет в город.

— Принимается, — расцвело в улыбке лицо Азата. — Вот только…

— Чего замолчал? Договаривай! — нахмурил лоб Халилов.

— Мне неприятно видеть вашу племянницу рядом с этим громилой приставом, — уводя взгляд в сторону, заявил Мавлюдов. — Что-то мне подсказывает, что между ними есть отношения.

— Она мусульманка, а он христианин, не забывай об этом, — хмыкнул Сибагат Ибрагимович. — Я никогда не отдам племянницу за русского остолопа, так и знай!

— А если он ради Мадины примет ислам? — едко поинтересовался Азат, но Халилов был категоричен.

— Это не изменит моего решения, — сказал он. — Малов беден, а такие родственники нам не нужны, так что больше не будем говорить об этом.

Увидев знакомого купца, Халилов помахал тому рукой и отошёл, оставив Мавлюдова одного в растерянности и волнении.

Кузьма Малов и Мадина Исмагилова расположились в холле у окна. Молодой человек счастливо улыбался, а девушка весело и звонко смеялась.

— Ой, как это интересно! — воскликнула она, выслушав Малова. — Ты никогда не рассказывал мне о своей жизни так подробно.

— Я никогда и никому о себе так много не рассказывал, — признался, улыбаясь, Кузьма. — Теперь ты знаешь, что мои родители хоть и не бедные, но люди далеко не богатые. Вот и получается, что эта должность для меня как подарок небес!

— А почему ты не в форме, как другие? — полюбопытствовала девушка, игриво стреляя глазками в сторону Кузьмы.

— Размера моего на складе не нашлось, — вздохнув, ответил он застенчиво. — В мастерской заказали, а пошить к сегодняшнему дню не успели. Но, несмотря ни на что, я счастлив вдвойне! Присягу принял — и ты со мною рядом.

— И я этому рада, — хохотнула Мадина, поведя плечами. — А могло случиться и так, что меня бы здесь не было. Дядю кто-то пригласил на церемонию, а он меня с собою взял. Обычно он так не поступает. Говорит, что мусульманская женщина должна видеть только дом и хранить семейный очаг. А сегодня… Я даже не могу объяснить его поступок!

— Не надо ничего объяснять, — снова вздохнул Кузьма. — В этот торжественный для меня день ты рядом и мы оба счастливы! Я рад, что на твоего дядю снизошла какая-то благодать, и он взял тебя на церемонию присяги!

— А мне этого мало, — капризно надула губки девушка. — Я хочу тебя видеть рядом всегда!

— Через неделю форму новую получу, а ещё через неделю приду тебя сватать, — сказал Кузьма взволнованно. — Я больше не могу жить без тебя, любимая моя. Только и думаю о том, чтобы тебя женою своей видеть!

Выслушав его, Мадина вдруг погрустнела.

— Знаешь, а я боюсь этого дня, — сказала она. — Мой дядя человек очень добрый и любит меня. Но замуж за иноверца… Он не отдаст меня за тебя, Кузьма, и не надейся.

— Но почему ты уверовала в это, любимая? — спросил он испуганно. — У вас что, уже состоялся разговор с дядей о моих замыслах?

— Нет, мы не говорили с ним об этом, — сказала она, качая головой. — Он очень религиозен, всегда посещает мечеть и соблюдает посты. К иноверцам он относится терпимо и пренебрежительно, но… Он ни за что на свете не согласится выдать меня за христианина!

— Я всё сделаю, что он велит, — прошептал Кузьма возбуждённо. — Я горы сверну ради счастья нашего, пойду, упаду ему в ноги и…

— Что, и даже от веры своей отречёшься? — скептически усмехнулась Мадина.

— Ты считаешь, что он и это может от меня потребовать? — спросил ошеломлённо Кузьма.

— Мой дядя хитёр и мудр, — ответила девушка, пожимая плечами. — Никогда невозможно узнать, что у него в голове.

— Тогда почему он не запрещает нам встречаться?

— Я часто задумываюсь над этим, но ответа не нахожу. Может быть, потому, что мы жили когда-то по соседству? Твой отец работал приказчиком у моего отца, а мы с тобой росли вместе.

Малов задумался.

— Тогда твой дядя был беден и едва сводил концы с концами, работая сапожником на базаре, — заговорил он после короткого раздумья. — Я даже помню его согнутую просящую фигуру, когда он приходил в ваш дом просить в долг денег.

Выслушав его, Мадина вздохнула.

— А теперь он богат и не любит вспоминать то время, — сказала она. — Особенно дядя сердится, если вдруг кто-то при нём вспоминает про страшный пожар, в котором погибли мои родители.

— Я тоже очень хорошо помню, как горел ваш большой дом, — нахмурился от страшных воспоминаний Кузьма. — Пожар случился ночью. Сбежались все соседи, но ничего спасти было невозможно.

— Если бы дядя не ночевал тогда у нас во дворе, то и я сгорела бы вместе с родителями, — с дрожью в голосе продолжила девушка. — Он спас меня и вырастил как дочь, за что я ему обязана и благодарна!