Страница 21 из 86
Удар был ужасающе сильным. «Цест», пылая, влетел в бушующий центр плавящегося и бурлящего металла. В какой-то миг он пробирался через потоки настоящей магмы, отталкивая с пути плавящиеся опоры и пластины брони. Потом он жестко врезался в массивное ребро каркаса, и его развернуло вверх. Он несся по инерции вперед, проламывая и разрывая пластины стали и адамантия, погружаясь все глубже в запутанные недра пробитого борта эсминца.
Сидящего в кресле Гуннлаугура бросило вперед, он удержался только благодаря толстой металлической раме, прутья которой лежали поперек его груди. Мощные и быстрые взрывы полыхнули вокруг штурмового тарана, превратив вид из кабины в оранжевую мешанину из языков пламени.
Ребро каркаса эсминца согнулось, перекрутилось и наконец сломалось, из-за чего очередной ливень из обломков рассыпающихся конструкций корабля обрушился на все еще движущееся штурмовое судно. Двигатели тарана внезапно отключились, и вместо их рева зазвучали скрип разрываемого металла и шипение потоков уходящего воздуха.
«Цест» медленно и нехотя остановился, вклинившись глубоко в недра вражеского корабля, словно застрявшая в плоти жертвы пуля.
Гуннлаугур отстегнул страховочную раму и открыл замки кабины. Системы тарана сбросили зажигательные снаряды, раскидав их вокруг корпуса судна, расчищая место для откидных десантных помостов. Люк кабины пилота открылся, и Гуннлаугур выбрался наружу, протянув руку к громовому молоту сразу, как только слез с накрененного корпуса «Цеста».
Вокруг него был настоящий лабиринт разрушения, весь пылающий, завывающий и разваливающийся. «Цест» проломил огромную дыру в борту эсминца, вырвав целые куски из конструкции корпуса и оставив после себя изорванные края палубного настила. Поток утекающего кислорода обрушился на него, потушив бесчисленные пожары, окружавшие место столкновения. Разбитые светильники мерцали и раскачивались, свесившись на проводах, вырванные из креплений, и создавали гротескные тени, скачущие но разрушенным конструкциям.
За их спиной, в конце сужающегося тоннеля из оплавленных металлоконструкций, виднелась пустота космоса. Впереди же лежал корабль, который им предстояло уничтожить. Гуннлаугур активировал Скулбротсйор, и синий разряд молнии проскочил по адамантиевому навершию.
— Нам пора! — прорычал он, поднимаясь с обшивки «Цеста» и подтягиваясь на обломанном куске обшивки.
Остальные члены стаи выбрались из вынесенных вперед отсеков для десанта. Они спрыгнули с корпуса вертикально застрявшего «Цеста», ухватившись за уцелевшие балки и скобы, и начали карабкаться вверх через учиненные разрушения. Атмосферы не было, но искусственная гравитация корабля работала и позволила им сориентироваться в пространстве и выбраться из мешанины обломков. Они перегруппировались на следующей палубе, в первом удачном месте, где имелось что-то похожее на стены, пол и потолок.
— Это было… вдохновляюще, — произнес Ольгейр, стряхивая мусор с плеч.
Сигрун удобно устроился в его руках. Ольгейр водил стволом из стороны в сторону, внимательно осматривая открывшееся пространство. Остальная стая рассыпалась веером. Линзы их шлемов пылали красным светом в изменчивом сумраке.
Вокруг них протянулось большое открытое помещение, пустое и отвечающее эхом на каждый звук. Судя по уцелевшим деталям, когда-то здесь был склад. Пол был сделан из скалобетона, а стены — из металлических листов. Темные каннелированные колонны заполняли все пространство, и каждая из них соединялась стрельчатой аркой с ребристым потолком. Из-за вакуума в зале было тихо и холодно, как от дыхания Моркаи. Не было ни жизни, ни движения. Только по слабой вибрации двигателей, которая чувствовалась сквозь ботинки брони, можно было понять, что на корабле еще есть жизнь.
В дальней стороне комнаты, в тридцати метрах от десантников, было шесть грузовых шахт, закрытых армированными заслонками.
Бальдр опустился на колени и осмотрел пол. Он очистил небольшой участок пола от все еще раскаленной пыли.
— Следы гусениц, — сказал он, глядя на Гуннлаугура. — Это гараж.
Гуннлаугур кивнул и несколько раз взмахнул Скулбротсйором, потом покрутил головой. Из-за полета в тесной кабине штурмового тарана у него затекла спина, и он ощущал потребность размять руки.
— Ну что, направляемся к мостику, — произнес Гуннлаугур.
Стоило ему замолчать, как одна из заслонок начала подниматься. Болезненный зеленый свет, бледный, как болотный газ, пробивался из-под нее и быстро рассеивался в темноте. Черные, полускрытые дымкой фигуры приближались с той стороны.
— Пока нет, — ответил Вальтир, прокручивая Хьольдбитр в руке перед тем, как занять боевую стойку. — Нас встречает экипаж.
Глава седьмая
Ёрундур споткнулся и с трудом удержался на ногах. Смертным, которые находились поблизости, повезло меньше. Тех, кто был пристегнут к креслам, безжалостно мотало в страховочных ремнях. Остальные же пролетели от одной стены к другой, приземляясь с хрустом и щелчками сломанных костей.
Стена огня прошла по обзорному куполу и перегрузила половину установленных в корпусе сенсоров, на какое-то время лишив команду информации об ужасающих повреждениях, которые «Ундрайдер» получил во время сближения. Галерея на дальней стороне мостика изогнулась и провисла из-за лопнувших опор. Крики, которыми отдавали команды, и вопли боли звучали на фоне шума взрывов и разрушений.
— Оценка, — скомандовал Ёрундур, хватаясь за спинку командного трона, справляясь с резким креном «Ундрайдера».
Бьяргборн ответил с трудом. Что-то, возможно, острый обломок, ударило его по лицу, и теперь по щекам стекали струйки крови.
— Ох… — пробормотал он невнятно. — М-множественные попадания. Корпус пробит на четырех, нет, на пяти уровнях. У нас быстрая разгерметизация отсеков. Нет. Не везде.
Ёрундур бросил взгляд на один из немногих все еще действующих пикт-экранов, быстро анализируя выведенные на него данные.
— Мы смогли повредить их корабль? — спросил он, больше интересуясь нанесенном противнику уроном, чем собственными повреждениями.
Бьяргборн снова запросил отчеты с сенсоров. Его руки дрожали, но он держался изо всех сил.
— Да, смогли, — рапортовал он. Даже в таком разбитом состоянии он говорил гордо. — Довольно сильно. Взгляните сами.
Бьяргборн переключил передачу с сенсоров заднего вида на экраны командного трона.
Ёрундур увидел, как эсминец увеличивает дистанцию между ними. Ближайший к ним борт пестрел быстро потухающими вспышками пожаров. Целые секции обшивки были разбиты. Рой блестящих обломков кружился в пустоте вокруг вражеского судна. Казалось, что у него возникли проблемы с разворотом, и теперь он неуклюже вращался в пустоте, как выброшенный на мель хвалури.
— А что таран?
— Они внутри, повелитель, — ответил Бьяргборн. — За пределами действия локаторов, но они точно внутри.
Пока капитан говорил, Ёрундур заметил повреждения, нанесенные «Цестом» при ударе: зазубренная дыра в борту эсминца, окаймленная раскаленными кусками оплавленного металла.
Он почувствовал небольшой прилив удовлетворения. Он хорошо направил этот таран. Гуннлаугуру следовало бы вспомнить об этом, когда время дойдет до оценки результатов задания.
— Мы сделали то, что должны были, — произнес он. — Теперь уведи нас от этой штуки.
За его спиной командная рубка медленно превращалась в какое-то подобие рабочего помещения. Люди по-прежнему лежали ничком на полу, истекая кровью, но сервиторы продолжали работать. Кэрлы, многие из которых хромали или баюкали сломанные руки, пытались тушить пожары и устранять наиболее серьезные повреждения.
Несмотря на это, Ёрундур знал, что в подобной ситуации удача может склониться в любую сторону. «Ундрайдер» начал обмен бортовыми залпами в худшем состоянии, чем его противник, и вышел из размена сильно потрепанным. Урон, который был нанесен, может стать смертельным, даже если преследующий их вражеский корабль потеряет всякий интерес к этой затее.