Страница 81 из 130
-Ой,-вопит женщина,-убили! Убили, родненький! Да что же это деется?!
Хоркин всего лишь хочет приглушить этот вопль. Но, излишне разогретый разминкой, да и взбешенный этим нелепым утренним визитом, не расчитывает силы. Тело женщины ложится в той же позе рядом с мужем. Теперь приглушенно, прижимая ко рту сжатые кулочки, вопит девчонка.
***
Женщина и мужчина полусидят в углу комнаты. Они сильно помяты, но живы. У женщины перевязана голова. Руки у обоих связаны за спиной, ноги перетянуты у щиколоток. Ни вопить ни вообще разговаривать они не решаются.
Хоркин складывает чемоданы. Он берет только самое необходимое: рукописи, дискеты, компьютер. Девчонка всхлипывает в соседней комнате.
Хоркин зло бормочет сквозь зубы:
-Учили меня: хочешь иметь неприятности - сделай добро человеку.
-Да что случилось-то?-вылетает из комнаты девчонка.- Чего ты боишься. Что я с тобой делала что-нибудь плохое, что ли?! Дай им денег и они отвяжутся. Ты думаешь, я им нужна. Им деньги на водку нужны. Да они за водку меня черту продадут. И что налупил их - чего тут такого. Да они друг друга по-пьяне почище колошматят.
-Все равно на этой квартире покоя не будет. От них, от дружков их. А то еще милицию наведут. Денег дать - только раззадорить. Пропьтся - снова придут.-Тем ни менее, Хоркин задумался над предложением. В нем есть рациональное звено.
-Ладно,-решает он.-Развяжи сук.
Девчонка развязывает родителей, а Хоркин медленно, будто вбивая фразы, как гвозди, внушает:
-Я дам вам полмиллиона. Девчонку забирайте. Деньги я дам не вам, а ей, она будет вам выдавать, сколько сочтет нужным. То, что я с ней ничего плохого не делел, любой врач, любая экспертиза подтвердит, так что не суйтесь с этой мыслью к ментам, а то за клевету пойдете под суд. Появитесь здесь еще раз - покалечу. Забудьте этот адрес, если жить хотите. Подошлете кого-нибудь - найду из под земли и пришью. Еще один срок оттяну, но вас раздавлю, как гнид. Все!
И, обращаясь к девчонке:
-И ты, чтоб не появлялась здесь больше. Я тебе не отец. У меня более важные дела есть, чем сопли твои утирать. Появишься - сдам в детприемник, скажу, что беспризорничаешь и навязываешься. Все!
И, преодолевая слабое сопротивление растерянных обывателей, выталкивает их на лестничную площадку, сунув девочке пачку денег. Минуту стоит в коридоре, прислушиваясь к тающим голосам за дверью, к хлопанью лифта.Потом проходит на кухню, наливает стакан коньяка и залпом выпивает.
Тем же нехитрым приемом превращения экрана компьютера в реальность воспоминаний на фоне бледнеющего силуэта Хоркина возникает угрюмый барак с многоярусными кроватями. Хоркин сидит на крайней, нижней койке, в пол голоса читает стихи. Дальнейшие события развертываются под "шелест" стихов "Волшебная скрипка" Н.Гумилева.
"Милый мальчик, ты так весел, так светла твоя улыбка, Не проси об этом счастье, отравляющем миры, Ты не знаешь, ты не знаешь, что такое эта скрипка, Что такое темный ужас начинателя игры!.."
К Хоркину подходят два уголовника весьма неприятного вида. Обращаются к нему они весьма своеобразно, через диалог друг с другом.
Первый - второму. -Это что за фраер сидит на шконке?
Второй - первому. - Спроси лучше, почему он сидит на приличной шконке?
Первый - второму. - А где он должен сидеть?
Второй - первому. - Этот любитель малолеток должен сидеть в петушином ряду, в районе параши?
Первый - второму. -Так почему же он сидит тут?
Второй - первому. -Почему?
Оба, обращаясь к Хоркину:
-Ты, сучара, почему статью срамную не засветил народу? Место свое не знаешь?
И, вот тут-то и начинает звучать продолжение стихов, пока Хоркин изящно колотит настырных уголовничков и еще двух, прибывших на подмогу.
"...Тот, кто взял ее однажды в повелительные руки, У того исчез навеки безмятежный свет очей, Духи ада любят слушать эти царственные звуки, Бродят бешеные волки по дороге скрипачей.
Надо вечно петь и плакать этим струнам, звонким струнам, Вечно должен биться, виться обезумевший смычок, И под солнцем, и под вьюгой, под белеющим буруном, И когда пылает запад, и когда горит восток.
Ты устанешь и замедлишь, и на миг прервется пенье, И уж ты не сможешь крикнуть, шевельнуться и вздохнуть, - Тот час бешеные волки в кровожадном исступленье В горло вцепятся зубами, встанут лапами на грудь.
Ты поймешь тогда, как злобно насмеялось все, что пело, В очи глянет запоздалый, но властительный испуг. И тоскливый смертный холод обовьет, как тканью, тело, И невеста зарыдает, и задумается друг.
Мальчик, дальше! Здесь не встретишь ни веселья, ни сокровищ! Но я вижу - ты смеешься, эти взоры - два луча. На, владей волшебной скрипкой, посмотри в глаза чудовищ И погибни славной смертью, страшной смертью скрипача!"
Вбегают охранники. Они застают четыре полуживых тела и невозмутимого, свежего Хоркина с томиком Гумилева в руках.
***
Вновь барак. Идет обыск. Зэков грубо сгоняют с кроватей, переворачивают матрасы, вспарывают подушки. Хоркин сидит на том же, уютном, привилегированном месте в углу барака. Молодой сержант направляется к его кровати и берется за матрас. Хоркин мертво смотрит на него, не вставая с места. Второй, пожилой сверхсрочник, отводит сержанта в сторону, что-то ему шепчет. Оба проходят к следующей кровати, игнорируя Хоркина.
Зэки наводят порядок после шмона. К Хоркину подходит тощий зэк:
- Шмель, пахан зовет.
Хоркин продолжает читать.
- Шмель, я к тебе обращаюсь.
Хоркин, не глядя, брыкает ногой, сшибает приставалу точным ударом в коленную чашечку.
Спустя некоторое время к Хоркину подходят три пожилых, солидных зэка. Они садятся рядом.
- Шмель, - заводит разговор старший,- нас пахан прислал. Есть разговор.
Хоркин дочитывает страницу, встает и идет с компанией.
Пахан встречает Хоркина улыбкой.
-Ты, Шмель, чего ноги моим шестеркам ломаешь?
Хоркин молча садится напротив.
-Ладно,- махает рукой пахан, - Шмель - он шмель и есть. Кусает больно...