Страница 74 из 130
Хоркин запускает с размаху кисть в сосуд с крупной дробью.
Хоркин спит на кошме в юрте. В другом углу юрты спят ребятишки.
Хоркин учится заскакивать на коня на бегу. Срывается, падает кубарем, повторяет попытку. киргизские женщины лукаво поглядывают в его сторону.
Хоркин с закрытыми глазами ловит камни, которые кидает в него седобородый бабай. При неудаче камни сильно ударяют его по телу. Один раз он морщится и сразу резкий голос старика осуждает его за слабость.
Хоркин балансирует на краю обрыва, лицо его бесстрастно. Бабай кидает в него камень неуловимым движением кисти, точно таким же движением Хоркин ловит его.
Хоркин тренируется с необычайными нон-чаками. Это два костяных шарика, связанные тонким шнуром. Пропуская шнур между кистью и большими пальцами,можно добиваться разнообразных боевых ситуаций: отбивать или блокировать удар, вырывать палку, меч, ружье, бить одним из шаров, как кистенем и многое другое.
Хоркин сдает нечто, вроде экзамена, в присутствии охотника на снежных барсов - ирбисов. Он уклоняется от летящих в него камней, парирует удары деревянных мечей, прыгает через ручей по скользким валунам с двумя ребятишками на плечах...
Охотник качает головой, он явно не удовлетворен.
***
В одиночество вершин уходят двое: охотник и Хоркин.
-Твое обучение еще и не начиналось,-говорит охотник, убыстряя шаг. (Хоркин с заметным трудом выдерживает нагрузку крутого и быстрого подъема).-Можно считать, что ты у этих чабанов прошел урок утренней гимнастики. Для тех знаний, которые хочу тебе дать я, тебе не потребуется сила мышц, а только лишь - сила духа. Любые достижения в том, что вы называете "восточной борьбой" начинаются с воспитания духа.
-Почему я ничего не слышал о достижениях киргизов в этой области?-спрашивает Хоркин.
-Наши знания не для демонстраций или соревнований. Они, даже, не тайное оружие нашего народа, как у японцев или вьетнамцев. Это знание - основа воспитания достойных, чтоб нация не исчезла в смятении городов и в жалком сурогате европейской культуры. Это не оружия, а надежда. Надежду не принято афишировать.
-Ты пришел в геологическую экспедицию,-продолжает охотник,-с чахоткой и выпитыми глазами. Ты дрался за киргизскую девочку, которую никогда не видел до этого. Ты спас ее от пьяного геолога, спас от бесчестия. Тебя искалечили за это твои же товарищи по работе. Они боялись ответственности и поэтому бросили тебя умирать в горах. Они думали, что никто не будет искать рабочего - бича, принятого в экспедицию на время и без всяких документов.
Я вылечил твое тело, но душа до сих пор больна памятью. Нельзя лишать человека прошлого, можно только произвести переоценку того, что хранит твоя память. Так лечут душу. Душа должна править телом, а не наоборот.
- Тут, в одиночестве гор, ты изменишь себя сам. Я дам тебе сложные задания, вера в совершенство поможет тебе выполнить их. И с этих гор спустится другой человек - человек совершенный. А встреча с барсом будет твоим единственным экзаменом. Ты выйдешь на него без оружия, ты встретишься с ним в снегах вершин на равных. Что будет дальше - узнаешь потом.
***
Морщась, как от боли, под истошный звон и стук возвращается Хоркин в свою комнату. Он неосознанно тянется назад, в горы, но послушно идет к входной двери6 через которую в его дом проникает очередной выродок цивилизации - милиционер.
- Вы Хоркин? На вас поступило два заявления. Первое об отсутствии права на проживание в этой квартире. Где вы прописаны, какое отношение имеете к хозяйке, почему не отметились в домоуправлении?
- Послушай, милиционер. Ты меня завалил вопросами. Я отвечу коротко: хозяйка моя мать и в ордер я вписан. Еще вопросы?
-Мать! Ну, может, меня ввели в заблуждение... У матери, конечно, можно... Проверим, проверим. А вопросы есть, как не быть. Вот заявление гражданки Кардаполовой из Внуково. Жалуется, что вы имеете интимные контакты с ее несовершеннолетней дочерью.
Весь этот разговор происходит стоя, в коридоре, потому что Хоркин пресекает попытки милиционера пройти в комнату, а в коридоре сесть негде.
-К тому же,-добавляет милиционер раздраженно,-вы, если не ошибаюсь, отбывали наказание в колонии строгого режима и одна из статей - 210, волечение несовершеннолетних в преступные действия.
- Господин милиционер,-сдержанно говорит Хоркин.-Я не амнистирован, а полностью реабилитирован, все обвинения сняты. Можете проверить, список есть в газете "Известия", подписан Президентом. Сто человек и я в их числе. А, коли обвинения оказались фальсифицированными, к лицу ли представителю власти поминать о них. В отношении девчонки - у вас есть ее показания, данные медицинской экспертизы? Если нет - получите их. Это просто бродяжка из семьи алкашей. Я оказал, на свою беду, этой семье материальную помощь, у меня есть расписка матери и отчима о взятых у меня в виде гуманитарной помощи 500 тысячах рублей. Теперь им хочется еще, жадность губит людей.
- Не хрчу вас обижать, но вы отрываете меня от работы. У меня завтра съемки фильма совместного с Юрием Никулиным, а сегодня куча дел. Мне кажется, что вы должны, наоборот, беспокоится о покое и нормальном существовании бизнесменов России, вкладывающих свои деньги в культуру, а не беспокоить их беспочвенными обвинениями.
Хоркин почти выталкивает милиционера, и безуспешно пытается вернуться в чистоту и прохладу гор.
Потом он резко выключает компьютер, закапывает в воспаленные глаза какие-то капли и уходит бродить по Москве.
Вечереет. Отрешенный вид Хоркина отпугивает от него прохожих, но в свою очередь привлекает внимание ранних "шакалов", ищущих поживу в виде одиноких прохожих. Трое акселератов пристраиваются за Хоркином и в пустынном переулке окружают его.
Предводитель юнцов даже не успевает спросить традиционное: "дай закурить", как оказывается отброшенным в кусты. Его напарники бросаются на Хоркина с двух сторон, но так же отлетают в кусты и лежат, скорчившись. Хоркин прошел сквозь них, как нож сквозь масло, и даже не отвлекся от своих раздумий.
***
Он продолжает кружить по улочкам микрорайона. В памяти вновь горы. Он спускается по снежному склону в ложбинку, в которой играют два снежных барса. Он идет к ним, как надо - без оружия, идет легко и просто, несмотря на крутизну склона, идет в легкой одежде, не чувствуя холода.
И барсы не убегают. И не бросаются. Они подходят к человеку, обнюхтвают его, доверчиво подставляют лобастые головы под человеческую руку.
Хоркин оборачивается и видит в контражуре солнца на вершине, с которой он только что сошел, фигуру своего учителя - охотника на снежных барсов. Охотника, который за свою жизнь не убил ни одного снежного барса.