Тройная игра афериста

- Сто, - сказал один из них, - сто шекелей.

- Ноу шекель, - упорно продолжал я корчить из себя полиглота, - май мани доллар, бакс.

- Ноу проблем, - ответил таксист, - фри-зеро доллар. И написал для наглядности цифру 30.

Маша смотрела на бойко спикающего папашу с иронией.

Глава 11

Хоркин сидит в сквере. К нему подходят трое мужиков, явно уголовного вида. Наколки, прочая атрибутика, короткая стрижка. Их отношение к одинокому "пассажиру" еще не сформировалось: то ли "поставить", то ли игнорировать. На всякий случай спрашивают закурить.

-Недавно откинулись,-холодно смотрит на них Хоркин.-И снова к хозяину хочется, приключений на свою задницу ищете.

Мужики потерялись. Но, всмотревшись, признали своего.

-Где тянул?-спрашивают они.

-Краслаг,-протягивает Хоркин пачку сигарет.

Некоторое время они перебрасываются ориентировочными фразами. Так обнюхиваются шакалы при встрече. И Хоркин отключается от общения, уходит в свои мысли.

Перед ним вновь вещественно проявляется зона - уродливый загон для людей. Вечер, вторая смена выходит на работу. Длинная кишка однообразных фигур сочится сквозь просчитывающих их охранников. Взвизгивают циркулярные пилы, кашляют тягачи, таща огромные хлысты деревьев...

Именно вечером во вторую смену Хоркин, бывший журналист, а теперь коронованный вор, совершил свой первый побег. У него было всего 2% на успех, когда он, измазав одежду соляркой, лег в кузов самосвала, накрывшись мокрым брезентом, и дождался наполнения самосвала опилками. Плотная сырая масса вдавила зека, мешая дышать, но он быстро расслабился и стал ждать. Собак он не боялся, из-за соляры они его в общей запаховой гамме дизельного самосвала не учуют. Но прокалывать опилки специальными двузубыми вилами на длинной рукоятке менты очень кучно и тщательно. У него было два процента, и он выиграл. Молоденький узкоглазый солдат в пяти сантиметрах от туловища Хоркина подвернул на скльзких опилках стопу, выругался по казахски, сделал лишний шаг и пропустил мишень, которую обязан был нащупать своим дьявольским инструментом...

Долго описывать, как он добирался до Фрунзе. Мы понаблюдаем его с того момента, когда Хоркин вышел в город, идет по жаркому проспекту. В уличном кафе Хоркин жадно пьет одну за другой несколько кружек пива, съедает три порции плова в бумажных тарелках. Через час он находит контору какой-то геологической партии.

-Лошадь знаешь?-спрашивает сутулый киргиз - кадровик.

-Вырос на лошадях,-уверенно отвечает Хоркин.

-Документы нет?

-Справка только,-Хоркин протягивает фальшивую справку об освобождении, единственный документ, приготовленный зоновскими умельцами на случай побега.

-Водка пить будешь?

-Только кумыс,-улыбается Хоркин.

-Ой, врешь,-ответно улыбается киргиз.-Ладно, водка в горах нету, есть буза, от нее голова болеть не будет.

Мощный "Урал" ползет по горному серпантину. В кабине вместе с водителем наслаждается легальным покоем Хоркин. Он уже переоделся в энцефалитку, выглядит заправским геологом. Мелькает столбик-указатель. На нем не километраж, а высота 4 700 метров.

-Что, земляк, тормозит водитель у чайханы,-съедим пару порций мант?

-С у довольствием,-вылазит Хоркин из кабины. Прихваченный с собой карабин придает Хоркину боевой вид.

-Эй, земляк,-снова толкают его в бок.

Хоркин вздрагивает... и обнаруживает себя сидящим в московском скверике. Новые знакомые смотрят на него недоуменно.

-Ты че, земляк, заснул?

-Да, так - задумался.

Хоркин смотрит на собеседников, с трудом выплывая из воспоминаний. Автоматически залазит в карман, сует ребятам несколько купюр и, не слушая их больше, быстро идет ловить такси - воспоминания переполняют его.

...Хоркин вылазит из машины. Карабин придает ему боевой вид. Они присаживаются за столик, обмениваются с чайханщиком несколькими фразами:

-Салям алейкум.

-Алейкум вассалам.

-Кумыс, манты бар.

-Бар.

Хоркин с наслаждением выпивает пиалу ледяного кумыса, манты прямо с пару дымяться перед ним.

(Хоркин выходит из такси, поднимается в квартиру. Он весь в воспоминаниях).

Он лежит расслабленный на альпийском лугу на высоте 5,5 тысяч метров над уровнем моря. Мохнатая киргизская лошадка пасется рядом. Над головой пролетают беркуты, а чуть выше парят лысоголовые грифы. Невероятный, раздольный покой разлит по вершинам гор, облака - далеко внизу - отрезают одиночество человека от всего суетливого мира.

Пожилой киргиз в мохнатой, несмотря на жару, шапке лежит рядом.

-Ну, как твой туберкулез?-спрашивает киргиз, не поворачивая головы.

-Я про него забыл,-так же безмятежно отвечает Хоркин.-Готов идти ловить ирбиса.

-Снежный барс,-серьезно говорит киргиз,-сейчас человеку не покажется. Осенью поедем в Чалпан Ата, за Иссык Кулем, на левом берегу поднимемся в горы, встретимся с барсом. Но ты еще не готов, суетность в твоих делах и мыслях. Надо уходить от геологов. Я поселю тебя с чабанами, будешь с ними познавать горы. Хочешь?

-Да, конечно!-Хоркин даже привстал.

***

Бешеная скачка по склону горы, заросшей высоким кустарником. В одном из всадников с трудом узнается обросший Хоркин. Лошади, не сбавляя скорости, несутся по едва видимой тропе над обрывом. Вся Вселенная под ногами и копытами.

Хоркин свежует барана. Туша подвешена за задние ноги, после несольких надрезов Хоркин одним движением снимает шкуру, как чулок. Он обнажен до пояса и измазан кровью.

Хоркин пьет кумыс, сидя по-татарски на кошме.

Хоркин целится в кого-то из карабина с оптическим прицелом. Выстрел. На соседнем склоне виден падающий муфлон.

Хоркин вместе с молодым киргизом разучивает приемы борьбы. Это нечто среднее между джиу-джитсу и самбо.

Хоркин набивает пальцы. Перед ним глиняный сосуд, наполненный бобами. Он резко погружает туда кисть, сжимает пальцы.

Хоркин разминает кисть, разрывая куски сырой шкуры.