Тройная игра афериста

Проверяющий москвич взял информацию у этих продавщиц. Так что, незадачливый замполит только углубил яму, которую я ему вырыл. Закон "падающего - толкни" в зонах один из главенствующих. На суде офицерской чести замполит узнал про себя много нового, эти новости вряд ли пришлись ему по вкусу. Но его все же не посадили, просто разжаловали и выгнали. И если остались его друзья, то месть их меня не слишком волновала. Сразу преследовать меня было опасно, первое время даже общий пресс за дерзкие высказывания, за помощь зэкам в написании жалоб ослабел. Боялись, что я сообщу, будто меня преследуют за замполита. А в дальнейшем? Кто его знает, что будет в дальнейшем? Зона! День прожил - скажи спасибо. Загадывать - зарекись.

Мои юные охранники выслушали всю историю восторженно. Почему то обычные для меня аферы казались ворам чем-то особенным.

- Как же ты воров подставил? - начал один из них. - Зачем?

- Прекрати! - прервал его старший. - Ничего еще не известно, разборки не было. И не наша это дело, знаешь, что за пустой базар бывает?! Давай, пошли в тачку. Бывай, Зверь, удачи тебе.

Они ушли, а я прибрал со стола, закурил очередную сигарету, налил Джине в плошку кефир ( молоко щенку я давать избегал - опасался поноса), и собрался побриться - утреннее солнце уже вовсю гуляло по городу. В это время на кухне появилась Маша. Она была в трусиках и майке, я отметил про себя как она выросла и похорошела за эти месяцы. Она уже не напоминала деревянного человечка, хотя угловатость Буратино в ее фигурке еще оставалась. Округлись, налились соком ее маленькие грудки, зарумянились щеки (они у нее толстые, как у меня, отметил я про себя), ножки перестали напоминать спички, движения стали пластичными, а глаза потеряли туповатую безжизненность. Ожила девочка, скоро красавицей станет.

- Вовка, - сказала Маша, - это у тебя воры были?

- Ну.

- У тебя что-то плохое сегодня будет?

- Ничего плохого. Так, небольшое выяснение отношений. Не волнуйся. Я, Маша, навроде Ваньки-Встаньки - всегда на ногах. Но, на всякий пожарный, деньги в столе. Если не вернусь к вечеру - дай телеграмму отцу.

Лицо Маши дрогнуло:

- Я с тобой пойду!

- Рехнулась. В этом воровском вертепе тебе вообще нельзя появляться. Там же в основном нелюди. Изнасилуют, как сидорову козу. Ты же знаешь, я не вор, хотя и занимаюсь уголовщиной. Их законы не для меня. И перестань дергаться, ты же не хочешь мне навредить?

Глаза Маши стали очень большими, хотя мне казалось, что больше, чем они есть на самом деле, быть невозможно, почти половину лица занимали ее глазенапы (как, впрочем, и у меня).

- Я без тебя не смогу жить, ты это помни!

- Если бы не помнил, то мы сейчас не были бы вместе. Садись завтракать, я тебе яичницу сотворю. И выпей немного вина, это тебя успокоит.

Глава 7

Квартира Хоркина. Он загнал девчонку в ванную, сам присел к компьютеру. Лицо его оживилось. Экран опять стал окном в реальность прошлого.

Сегодня получка. Суперважная толстуха Вера Петровна, главбух, покрикивает на рабочих.

- Выдавать вечером буду, после работы, - визгливо сообщает она. - Директор запретил днем выдавать, чтоб не нажрались.

Мы, руководители, обладаем привилегированной возможностью получить зарплату на несколько часов раньше. Андросов уже получил и с просветленным лиуом отбыл в сторону магазина. Я вожусь в слоновнике, очищаю пол, присыпаю его опилками. Это единственная работа, которая доставляет мне удовольствие. Громадная хулиганка Кинга, в сущности, совершенно беспомощна. Оставь ее ненадолго - грязью зарастет. Это на воле она могла бы помыться, почистить себя мощными струями грязи, гравия из данного ей природа шланга - монитора. Да и голодная будет. Никто ей вовремя сена не кинет, нежных веток зеленых, каши, сваренной с чечера на сахаре.

Самое обременительное - вода. Когда ее приходится таскать издалека, руки у меня к вечеру повисают петлями. Кинга - настоящая водохлебка, 50 литров зараз и так три-четыре раза в день.

- Михалыч, - кричит бухгалтерша, - почему не идете деньги получать? Вечером не дам, вечером я рабочим выдавать буду, и не подходите.

Деньги мне нужны. Ну, что ж, характер выдержал, можно и по йти.

Отношения с Верой Петровной у меня сложные. Она всячески преследует меня за привычку покупать разные хозяйственные товары за наличные. Так как сознание ее сформировалось лет двадцать назад и с тех пор изменениям или развитию не подвергалось, она свято увверена, что хорошую тачку, швабру, лопату или бумагу для пишущей машинки до сих пор можно купить перечислением. То же мнение у нее по поводу приобретения дефицитных медикаментов. Она, кстати, вообще не понимает, зачем их покупать. "Раньше не покупали - и все звери были здоровы". - убежденно заявляет она.

Вера Петровная подсовывает мне ведомость на зарплату, отдельную ведомость по командировочным: часть суммы нашего заработка составляют так называемые колесные и квартирные, хорошая добавка, и с наслаждением сообщает, что удерживает стольник за погибших фазанов.

На прошлом переезде подружки шлюхи-контролерши, уволенные мной за то, что брали с посетителей д еньги в обход кассы, открыли задние дверцы в зоопагончике, где в четырех вольерах жили фазаны, а в мятом - две лисы. Естественно, что в дороге от сотрясений дверцы открылись. Прибыв на место, вагончик являл следующую картину: в коридорчике были сложены 12 фазанов, аккуратно удушенных, а рядом сидела счастливая лиса. Только ежинственный серебряный фазан каким-то чудом остался в живых. Он смотрел на это безобразие через металлическую сетку и пытался клллюнуть лису. Смелый оказался парень.

Я уже писал, что директор - человек умный. Он махом издал приказ, из которого следовало, что в гибели фазанов виноват я, так как содержание хищных животных в одном зоовагоне с птицами запрещено инструкцией. Оно так, то еще и мес яца не прошло, как я вступил в должность. И столько на меня сразу навалилось всяческой текучести, что просто руки не дошли до птичника.

Но директор - человек умный. Он принят мою версию о мести, тем более, что после бегства слоники, к диверсиям своих подчиненных притерпелся (ла у него, как я потом узнал и раньше случалось подобное), и разделил фазанов между зоотехником Филиппычем, бригадиром Антониной, мной и, даже, взял одного фазана на себя. А фазаны по балансовой стоимости - от 250 до 700 рублей. Хорошо, что серебряный не погиб, тот вообще стоит 1500.

Не то, чтоб меня эти сторублевые удержания шибко ударили по карману, злорадство толстухи главбуха раздражало.

Получив деньги, я тоже направился в магазин. Только не в продуктовый, а в промтоварный, где приобрел за 55 рублей радиоилу "Серенада". Пластинки Высоцкого, Окуджавы, Галича у меня уже были, и вечарами мне их очень не хватало. Тем более, что жилье мое улучшилось: директор переселил меня в другой, тоже фасадный, вагон, где я стал обладателем уюьной комнаты с прихожей6 кухней и минимумом мебели, в которой главенствовала деревянная двухспальная кровать с атласным матрасом.