Страница 38 из 130
Что она тогда мне скажет? Что скажет мне он? Что скажу себе я?
Что?..
Глава 17
(Москва, июнь - июль)
За несколько дней Калитин успел привыкнуть к сдержанной невозмутимости Григория. В тот удачный вечер им действительно не пришлось долго ждать. Две машины вкатили во двор, мигнули фарами, из одной, такого же джипа "Чарроки" с нулями в начале номеров, горохом высыпали люди, второй джип завернул за дом.
- О, кей, - удовлетворенно сказал Григорий. - Поехали домой.
Он высадил Калитина у гостиницы, еще раз попросил далеко и надолго не отлучаться, махнул рукой и уехал. Калитин постоял, у входа, с удовольствием, полными затяжками выкурил сигарету до фильтра, и пошел отдыхать, представляя лица сослуживцев, когда он привезет из столицы новое звание.
День прошел в полном бездействии, если не считать маленькой несуразности с Момотом. Неукротимый санитарный майор немного оправился от страхов и, конечно же, принялся за старое. Хорошо еще, что он помнил телефон Калитина в гостинице.
Калитин наслаждался многочисленными программами телевизора. Он лежал на кушетке и то и дело переключал ящик то на НТВ, то на канал "Культура". Наконец он остановился на французском музыкально-спортивном канале и начал задремывать, когда телефонный звонок оторвал его от мечтаний. Звонили из райотдела района Речной вокзал, они задержали Момота за приставание к малолетке и теперь интересовались, правда ли задержанный находится в распоряжение сотрудника уголовного розыска.
- Да, сердито сказал Александр Александрович, - это не телефонный разговор, я сейчас приеду.
Он прихватил трубку сотовой связи, прошел квартал до площади Пушкина и спустился в метро, памятуя, что в Москве на машине без соответствующих номерных знаков, как на джипе Григория, добираться куда-либо гораздо дольше, чем под землей.
Районное отделение было рядом с метро, так что вскоре Калитин уже беседовал с краснолицым майором. Уже через две минуты оперативник понял, что никакого приставания, либо других противоправных действий, осторожный Момот произвести не успел, а его задержание - чистой воды туфта. И краснорожий мент на этой туфте неплохо зарабатывает.
- Я, конечно, всего лишь капитан, - осторожно сказал Калитин, да и не столичный, а с провинции, с деревни можно сказать. Но такие фраерские штучки даже в нашей деревне давно не проходят. Ты, майор, тут немного ошибся, на нас, как видишь, заработать ты можешь только служебное несоответствие, но никак не деньги.
Майор покраснел, хотя казалось, что его лицо и так уже вообрало все оттенки этого спектра.
- Ну ка, покажите мне еще раз ваше удостоверение! - попытался он последний раз взять незнакомого оперативника на голос.
- Мое удостоверение не порнографическая открытка, чтоб его разглядывать, - прибавил металла в интонации Калитин, - я в отличие от тебя, крыса розовая, оперативной работой занимаюсь двадцать один год, у меня три ножевых и два пулевых ранения. И получил я эти ранения на работе, а не в кресле. А что звание невысокое, так университетов не кончал - потому и звездочки не сыпятся на погоны. Я тебя, хмырь, насквозь вижу. И будь у меня времени побольше, мы бы с тобой уже сегодня в другом месте разговаривали. Твои провокации в отношении педофилов носят вполне конкретное название - использование служебного положения с целью вымогательства.
Калитин встал, на секунду задумался и добавил:
- И, кстати, так как я уверен, что ты в сговоре с малолетками, есть для тебя и статья в УК России под номером 122 - вовлечение несовершеннолетних в преступную деятельность. С отягчающими, кстати, обстоятельствами.
Он посмотрел как выходит пар из краснорожего майора, брезгливо махнул рукой:
- Брось, знаю я все, что ты скажешь. Мне ты до лампочки, не до тебя мне. Давай сюда моего напарника, он, кстати, тоже майор МВД, и живи, как нравится. Я тебе не пастырь, грехи отпускать. Если бы ты один такой в нашей системе был... А то вас... не счесть. Присосались, упыри!..
По дороге к метро Калитин воровато посмотрел по сторонам и всадил похотливому Момоту железный локоть в бочину. Олег Панфилович охнул, согнулся, постоял минуту, хватая воздух перекошенным ртом, выпрямился и, скособочась, безмолвно пошел рядом. Калитин удовлетворенно улыбнулся, закурил. Он не испытывал к Момоту той ненависти, которая полосанула его по сердцу в разговоре с майором. Эта тварь носила такие же погоны и в представлении населения олицетворяла закон и порядок. Стоит ли удивляться, что эпитет "поганый" накрепко пристал в последние годы к слову милиционер. Из-за таких подонков оперативники избегали носить форму.
В гостиничном коридоре Калитин хотел еще раз врезать неугомонному майору, но пожалел, а только спросил:
- Тебе что, баб не хватает? Или у тебя на них не стоит?
- На баб не стоит, - мужественно ответил, вдруг, майор, чем несказанно удивил Александра Александровича. Калитин впервые посмотрел на педофилию с медицинской точки зрения, а не с точки зрения закона.
"А действительно, - подумал он, вот гомики, они же тоже с бабами не могут. И сажали их раньше по-черному, а теперь не сажают. Вреда то от них нет, если они, конечно, к пацанам не пристают. Может и у этих одна проблема, не могут с нормальными бабами, подавай им малолетку. Лечит их можно, хоть, или нет? Надо бы узнать."
Оперативник сочувственно взглянул на Момота и ободряюще потрепал его по плечу:
- Ладно, не дуйся. Я тебе не со зла врезал. Ты тоже хорош, понимать надо, где находишься и зачем. Давай, дуй в свой номер и не болтайся больше по городу без разрешения.
Вернувшись в номер Калитин попытался вспомнить были ли у него моменты влечения к несовершеннолетним. Вспомнилась пятнадцатилетняя, к которой он бегал в самоволки на втором году службы. Но малолеткой эту девицу считать было трудно. Не по годам развитая, с грудями четвертого размера и ляжками толщиной с телеграфный стол, она трахалась лет с одинадцати, что не удивительно для деревенских девчонок, живущих в центре военного округа, где солдат больше, чем мух.
Смешливый Калитин вспомнил почти анекдотичный случай, происшедший на его глазах в окружной аптеке. Он получал в этой аптеке по поручению старшины медикаменты для санчасти. Аптека, как обычно среди дня, пустовала. Зашел какой-то, явно командировочный, штатский и долго крутился возле прилавка, всматриваясь в лекарства. Всматриваться там особенно было не во что: ассортимент в провинциальной аптеке в те совдеповские годы был небогатый. Так что продавщицы и сержант Калитин прекрасно поняли тактику застенчивого штатского и наблюдали за ним с интересом.
Наконец шпак решился, подошел к кассе, выбил 28 копеек и шепотом попросил и продавца:
- Мне четыре презерватива, пожалуйста?
- Вы не в тот отдел пробили, - ответила продавщица, - вам надо в отдел готовых форм, а вы пробили в рецептурный.