Страница 31 из 130
Что ж, людям надо помогать. Вскоре я договорился с водителем грузовика и подогнал машину к ближайшему киоску.
- Хозяйка, - обратился я к приемщице с развязностью экспедитора, - машина нужна?
- Сколько возьмешь? - охладила она мой порыв.
- Сколько дашь?
- Сорок.
- Стольник, - заявил я возмущенно.
Сторговались на 50$. Я был предупрежден, что деньги получу только тогда, когда привезу с ликерки накладные о сдаче посуды. Алкаши, побросав авоськи и сумки, махом забросали посуду в грузовик и я сказал шоферу, который ни на миг не сомневался в моей причаст ности к клану торгашей или снабженцев, что надо по делам заскочить еще в два пункта.
В этих пунктах я уже не предлагал транспортную помощь. Я намерен был продать всю машину со скидкой. Деньги были обещаны в обеих, но опять же при условии накладных о сдаче бутылок на ликероводочный завод.
На завод мы въехали, как к себе домой. Пока машину разгружали, я свистнул в конторе десяток бланков со штампами. Когда этим одуревшим от тоски перезрелым красоткам в отделе снабжения рассказывают сексуальные анекдоты, они не заметят, как вынесут стул из-под их толстых задниц. Анекдоты же я рассказывать умел.
Устроившись в кабине, я быстро заполнил эти бланки через копирку, оригиналы изорвал и выбросил, а две копии на каждую машину предъявил в пропускную службу, где мне шлепнули на них печати и выдали пропуска.
Естественно, на вахте я ограничился одним, иначе вахтер начал бы требовать с меня еще два грузовика посуды, которых у меня, к сожалению, не было. Дальше было просто. Получив в двух киосках деньги за полную машину - гру зовик попался не слишком вместительный, - я заехал и в третий, с которого начинал. Меня привела туда не жадность, а опасение насторожить ушлую торговку.
Она внимательно просмотрела накладную, выдала 50$ и спросила:
- 3автра заедешь?
- Постараюсь, - сказал я.
Я всегда обещал зайти завтра. В редчайшем случае прокола это обещание могло обнадежить ментов и уберечь их от мысли начать поиск немедленно.
Второе мое правило: после мельчайшего конфликта с уголовным кодексом, в городе не задерживаться. Но Москва - это не город. Это целая страна, где ворыи политики чувствуют себя в безопасности. Так что я не стал никуда уезжать, а, памятуя, что бабкина квартира еще за мной, взял в ларьке несколько бутылок пива, консервы, нарзан, хлеб и поехал туда.
Глава 14
(Москва, июнь)
Капитан Калитин вылетел в Москву только в июне. Он тщательно собирал необходимую информацию в крае и вскоре знал о Мертвом Звере больше, чем о собственном начальнике.
Владимир Иванович Верт вовсе не был особенно выдающимся аферистом. Но некоторые особенности его деятельности отличали Адвоката от обычных воров. Тщательно рассчитывая любое преступления, разрабатывая план до мелочей, Верт мог внезапно отказаться от всего и тогда его поведение не просчитал бы и компьютер. Этими неожиданными поступками Верт, как выяснил Калитин, копаясь в архивах, часто ставил следователей в тупик, буквально сбрасывал их с ясного следа, оставаясь в стороне, а следовательно - на свободе.
Уголовнике, сталкивавшиеся с Вертом, также описывали его противоречиво. Кто-то считал его человеком замкнутым, угрюмым, опасным, если к нему приставали. Другие, наоборот, описывали Верта, как личность жизнерадостную, шутливую и весьма общительную.
Необычно вел себя аферист и на следствии. В отличие от других уголовников, охотно бравших на себя даже чужие преступления (лишь бы наказание за них не превышало срок основной ПОГЛОЩАЮЩЕЙ статьи) за мелкие тюремные льготы и для того, чтоб быстрее уйти в зону, он боролся до конца, не прекращая этой борьбы и на суде. Верт всегда нанимал хороших платных адвокатов, активно помогал строить защиту, из-за чего, видимо, и получил свое первое прозвище - "Адвокат".
Малейшая шаткость обвинения, недостаточность доказательного фактажа превращали коалицию защитника и преступника в свирепых бульдогов. Они намертво вцеплялись в ошибки следствия, долбили прокурора многочисленным ссылками на кодексы и приложения к ним, выкручивались, как самбисты на ковре, превращая скучный совдеповский суд в интеллектуальный спектакль. И очень часто добивались победы.
Видимо потому Верт много раз был в зоне, но всегда на небольшие сроки. И всегда стремился в побег, хотя обычный вор срок в три года принимал как небольшой отдых, без спора, а в зоне вел себя спокойно, даже не думая из-за такой малости заключения рисковать жизнью в побеге.
Изучение архивов, встречи с людьми привели капитана к несомненному убеждению в том, что гостиницу взял Адвокат. Чача, стараясь закрепить дружбу с новым "важняком" уголовки, добавил информацию в Калитинскую копилку. Его шестерки собрали все известное об Мертвом Звере, и теперь Калитин знал и происхождение прозвища, и детали побега, в котором Верт подставил воров, и, даже то, что Верт некоторое время жил в Красноярске на квартире у какого-то алкаша.
Пора было ехать в командировку. Никаких данных о том, что Верт именно там, не было, но Калитин чувствовал, что аферист не удовлетвориться небольшой суммой, которую успел собрать в гостинице. А Москва была единственным городом, где мошенник с небольшими деньгами может их быстро превратить в деньги большие. Была бы голова на плечах. У Верта, похоже, голова была не плохая.
Александр Александрович вспомнил телевизионную передачу, в которой речь шла о голове футболиста. Журналист, вытягивая слова из спортсмена, решил тому помочь. "Ну, как известно, вы активно играете не только ногами. Последние два меча вы забили головой. Вам, как нападающему, приходиться мгновенно оценивать положение на поле. Тут без головы не обойтись...". Обрадованный футболист подхватил: "Конечно! А еще я ей ем."
Улыбаясь воспоминанию, Калитин позвонил в Москву Седому, получил "добро" на вылет, оформил командировку в Управлении, еще раз удивившись могуществу мафиози, выслушал наставления генерала, думая о своем и внимательно наблюдая за надоевшим процессом поглощения соды.
Момот еще не выздоровел, но капитана мало волновало здоровье распутного санитарного майора.
Он приказал ему утром быть в аэропорту с деньгами и всем необходимым, а сам поехал домой. Ему хотелось провести вечер с родными.
В аэропорт Александр Александрович приехал отдохнувший, настроенный бодро и весело. Оглядел жалкую фигуру Момота, перевел взгляд на его забинтованную голову и расхохотался на весь зал ожидания. Ну, ты, майор, как араб какой-то в этой чалме. Всю Москву распугаешь. Ладно, не журись, сынку, прорвемся. В Москве все же лучше, чем в тюрьме.
Олег Панфилович робко улыбнулся. Его приводили в ужас затраты, связанные с поездкой, но перспектива попасть на скамью подсудимых нагоняла еще больший страх. Хитрый Калитин быстро собрал все материалы, необходимые для обвинения: заключение экспертов, идентификацию спермы, показания быстро расколовшихся малолеток, свидетельство работников гостиницы. Даже простыня была изъята и приобщена к вещественным доказательствам.
Деваться майору было некуда. Пришлось преждевременно выписаться из больницы, снять с книжки большую часть сбережений, взять в зоне отпуск за свой счет и ехать с настырным капитаном неизвестно куда и неизвестно зачем.