Страница 13 из 20
РАЗНОЦВЕТНАЯ ИСТОРИЯ
Нас двое у родителей, я и моя сестра Галя, но мама говорит, что мы стоим добрых десяти. Мама никогда не оставляет нас дома одних, потому что тогда я обязательно что-нибудь придумаю и сделаю Галю соучастницей.
Папа называет это «цепной реакцией». И никто не догадывается, что виноват в этом совсем не я, а фантазия, которая живёт во мне. Не успею я опомниться, как она уже что-нибудь такое задумает и вертит мною и крутит как захочет.
Но в это воскресенье нас всё же оставили одних - мама и папа ушли в гости.
Галя тут же собралась гулять, но потом передумала и решила примерить мамину новую юбку. Вообще она любит примерять разные вещи, потому что она франтиха.
Галя надела юбку, мамины туфли на тоненьком, изогнутом каблуке и стала представлять взрослую женщину. Она прохаживалась перед зеркалом, закидывала голову и щурила глаза. Галя худая, и юбка болталась на ней, как на вешалке.
Я смотрел, смотрел на неё, а потом увлёкся более важным делом.
Совсем недавно я был назначен вратарём классной футбольной команды и вот решил потренироваться в броске. Я начал прыгать на тахту. Пружины подо мной громко скрежетали и выли на разные голоса, точно духовой оркестр настраивал свои инструменты.
- Прыгай, прыгай! Вот допрыгаешься - скажу маме!
- А я сам скажу, как ты юбки чужие треплешь!
- А ты всё равно зря тренируешься, - ответила Галя.
- Почему же? - осторожно спросил я.
- А потому, что с таким маленьким ростом не берут на вратарей.
Галя, когда злится, всегда напоминает о моём росте. Это моё слабое место. Галя моложе меня на год и два месяца, а ростом выше. Каждое утро я цепляюсь за перекладину на дверях и болтаюсь минут десять, используя старинный совет шведских спортсменов. Говорят, помогает росту. Но пока что-то помогает плохо.
Не знаю, почему все расхваливают Петера Линге, который придумал так висеть на «шведской стенке».
Обо всём этом я, конечно, Гале не сказал, а только с издёвкой заметил:
- Не возьмут, говоришь? Три ха-ха! Много ты в этом понимаешь! Посмотрела бы на мою прыгучесть! - Я со всего размаха бросился на тахту, но прыгнул без расчёта и ударился головой об стенку.
Галя расхохоталась, а я предложил ей:
- Ну, хочешь - я устрою ворота, а ты возьми мяч и попробуй забить гол.
Гале, видно, надоело представляться взрослой женщиной, и она согласилась.
И вот я стал в воротах, между старинными каминными часами, которые считались в нашей семье музейным экспонатом, и подушкой, и, надев подлокотники и наколенники, пружинил ноги, чтобы сделать бросок.
Галя подобрала юбку…
Удар! Я падаю и ловлю мяч. Снова удар! И снова мяч у меня в руках!
Гале охота забить гол, а я, не жалея ни рук, ни ног, падаю на пол и ловлю мяч.
Но вот я отбиваю мяч, и он летит прямо на письменный стол, опрокидывает чернильницу и, точно ему мало этого, несколько раз подпрыгивает на чернильной луже. И тут же на маминой юбке появляется большое фиолетовое пятно.
Галя оцепенела от ужаса, а я как лежал на полу, так и остался там лежать.
- Ой, что теперь будет? - заныла Галя. - Ты только и знаешь, что неприятности придумывать, а я потом расхлёбывай?
Я тоже растерялся, но, чтобы успокоить Галю, бодро сказал:
- Ничего, отстираем.
И тут мне в голову пришла идея.
- Ты помнишь, - говорю, - мама мечтала о фиолетовой юбке?
- Помню, - нерешительно отвечает Галя и морщит лоб.
Она так всегда делает, когда что-нибудь вспоминает.
- Мы сделаем маме подарок. У неё была жёлтая юбка, а теперь будет фиолетовая.
Галя на всякий случай подальше отодвинулась от меня.
- Может, ты думаешь, я разрешу тебе вымазать всю юбку чернилами?
Я ничего не ответил, а тут же полез в мамин ящик, где у неё среди всяких лоскутков хранились пакетики с краской. Скоро у меня в руках были три таких пакетика. Только фиолетовой не оказалось. Но это меня уже остановить не могло.
- Ну, какую возьмём? - Я держался спокойно, потому что видел, что Галя тоже увлеклась моей идеей.
- Знаешь, Юрка, синий цвет, по-моему, очень скучный, - ответила Галя. - А коричневый ещё скучнее. Достаточно, что я весь год хожу в коричневом платье.
- Значит, красный. Хорошо. Это получше, чем фиолетовый. Пошли!
И мы отправились с Галей на кухню.
Налить в таз воды и вскипятить - дело для меня пустяковое.
Галя послушно стянула юбку и, ойкая, передала мне, а я без колебаний опустил её в закипевшую жидкость.
«Началось!» - подумал я про себя, но отступать было уже поздно.
- Принеси папину чертёжную линейку, - приказал я.
- Зачем? - робко спросила Галя.
- А как по-твоему, чем мы будем ворочать юбку в тазу? - ответил я. - Руками? - И добавил мамины слова: - О святая простота!
Галя вышла из кухни и вернулась с длинной чертёжной линейкой.
Прошло около часа. Я смотрел, как варится юбка, изредка помешивая бурлящую тёмно-красную жидкость линейкой.
- Может, уже довольно? - спросила Галя.
- Я знаю, когда довольно.
Наконец положенное время вышло, и мы вытащили юбку, отяжелевшую от воды. Слегка отжали её и повесили сушить.
- Смотри, Юрка, - испуганно сказала Галя, - она не красная, а какая-то оранжевая!
- Ну и что? - ответил я авторитетно. - Это редкий и красивый цвет.
Когда юбка просохла, Галя приложила её к себе и прошлась перед зеркалом. В комнату падал солнечный свет. Он играл в складках юбки и отсвечивал разноцветными огоньками. Ст этого юбка показалась мне ещё красивее.
- Вот это да! - рассмеялась Галя. Ты у меня умница. Если мама теперь останется недовольна, значит, ей просто не угодишь.
«Может быть, на этот раз меня фантазия не подвела и всё кончится хорошо», - подумал я и даже развеселился. У меня появилось желание выкрасить что-нибудь ещё.
Но тут случилось самое страшное. Почти одновременно с Галей я заметил на юбке чернильное пятно. Чернильное пятно, из-за которого началась вся #эта история с красителями. Ни оранжевая краска, ни кипящая вода - ничто его не взяло. У меня сразу испортилось настроение, но я всё же овладел собой и сказал:
- Сейчас мы накапаем по всей юбке маленькие чернильные пятна, и у нас будет не просто оранжевая юбка, а в фиолетовую горошину.
- В горошину? - возмутилась она. - А потом в полоску? А потом в коричневый цвет?
Ой, что теперь со мной будет! - И Галя заревела.
Я бросился на тахту, закрыл уши руками, чтобы не слышать Галиного рева, и стал ждать.
Скоро пришли папа с мамой. Они были весёлые, и мы с Галей ничего не сказали- -не хотели перед обедом портить им настроение.
Папа даже заметил:
- Что-то наши дети сегодня очень тихие?
«Сейчас надо сознаться», - подумал я про себя, а вслух сказал:
- А что нам веселиться, мы ведь не были в гостях.
После обеда мы с Галей тоже промолчали и ушли гулять. И вдруг папа позвал нас домой.
Когда мы вошли, папа стоял посреди комнаты с чертёжной линейкой в руках, которая была теперь оранжевого цвета. Я подумал, что папа начнёт нас сейчас ругать за испорченную линейку, и временно успокоился. Но он поднял линейку и показал на маму.
Мама была одета в коротенькую юбчонку-недомерок, выше колен. Это всё, что осталось от её новой жёлтой юбки.