Страница 4 из 92
— Сиди, у меня есть еще полфакела, может, зайдем в хижину старика?
— Что ж, давай.
— У тебя сохранился ключ? Я видел, как ты его прятал, когда обыскивал карманы этого жулика.
Да, есть ключ, но я не знаю, тот ли это.
— Тот, откуда у него другие ключи?
Мы подождали, пока не исчезнут последние люди, и тогда открыли дверь, с помощью щепок и куска бумаги разожгли факел и вошли внутрь. Снаружи убогое жилище являло собой, на первый взгляд, маленькое помещение с одной-единственной комнатой, но, войдя внутрь, мы поняли, что комнат здесь несколько. Внутренние площади относятся к старому замку, к которому хижина примыкала задней стеной. Первая комната была почти пустой. Скорее всего, она предназначалась для посетителей. Когда мы вошли во вторую, я заметил множество нитей, спускающихся сверху через вход. Я осторожно отвел их рукояткой плетки и тут же услышал мяуканье, лай, карканье и другие голоса животных.
— О Аллах, мы прямо в Ноевом ковчеге! — рассмеялся Халеф. — Давай не пойдем дальше, дождемся дня.
Надо сказать, я охотно согласился, ибо ждал от коварного Мубарека всевозможных ухищрений, направленных против нежелательных посетителей его жилища.
Только мы собрались в обратный путь, как появилось некое существо женского пола. Лицо ее мне не было знакомо. Она горячо сжала мою руку, прежде чем я успел отстраниться.
— При свете факелов я увидела, что это ты, и захотела поблагодарить тебя.
Это была Набатия, травница.
— Что ты делаешь здесь, наверху? Ты была при поимке воров?
— Нет. Мое сердце не принимает злых людей. Я была во дворе коджабаши, когда ты выступал с речью. Ты поступил храбро, но приобрел себе злейшего врага.
— Кого, Мубарека?
— Этого я вообще не упоминаю. Я имею в виду коджабаши.
— Я и не предполагал, что он меня хоть немного любит, но как врага мне не пристало его опасаться.
— И все же я прошу тебя: будь осторожен!
— Он что, действительно такой особый фрукт?
— Да, он представитель власти, но потихоньку поддерживает Жута и его людей.
— Ну да! Откуда тебе это известно?
— Ночами он часто бывал здесь у Мубарека.
— Ты его ни с кем не спутала?
— Нет. В свете луны он был отчетливо виден, по голосу я его узнаю даже темной ночью.
— Гм. Ты часто бываешь здесь, наверху?
— Часто, хотя Мубарек мне и запретил. Я люблю ночь. Ночь — подруга людей. Она оставляет их наедине с Богом и не дает никому нарушить молитву. Есть растения, которые следует искать только ночью.
— В самом деле?
— Так же как есть растения, что пахнут только ночью, так есть и такие, что растут по ночам, а днем спят. А здесь, наверху, имеются также спутники ночи. Я сижу и разговариваю с ними, отвечаю на их вопросы. Правда, в последнее время мне это удается с трудом. Впрочем, сегодня ты разоблачил моего врага, он в тюрьме, и потому я вышла ночью, чтобы найти короля.
— Короля? Это что, тоже растение?
— Да. Разве ты не знаешь? Это действительно король — когда он умирает, вместе с ним умирает весь народ.
Передо мной была женщина с оригинальным, редкостным нравом. Ей нужно было заботиться о семье, помимо этого она находила время сидеть возле растений и постигать их тайны.
— Как же называется это растение? — спросил я с плохо скрываемым любопытством.
— Это хадж-марьям. Жаль, что ты его не знаешь…
— Я знаю, но никогда не мог предположить, что это король.
— Очень немногие об этом догадываются. Но и из их числа весьма немногие могут найти короля. Надо очень любить его и знать его повадки, чтобы найти. Он растет на пустошах, скалах и в горах. Стоит этот народец кругами, внутри — сам король.
Для меня все это было внове. Хадж-марьям еще называют крестом Марии, и растет он также в Германии и в просторечье называется крестовым чертополохом. Как интересно: в Рудных горах он называется так же, как в горах Плашкавицы в Турции!
А женщина тем временем оседлала любимого конька и все рассказывала и рассказывала мне об этом растении.
— …И вот, если вырвешь его из земли, все его подданные погибнут… Через месяц погибнут. Ты можешь посмотреть на молодые растения, которые дадут жизнь новому народцу.
— С удовольствием бы пошел с тобой, ведь я интересуюсь тайнами природы, но мне нужно возвращаться в город.
— Тогда я принесу его тебе завтра вечером, он еще будет светиться.
— Я не знаю, буду ли я завтра в Остромдже.
— Господин, господин, куда ты так быстро уезжаешь?
— Мое время четко расписано. Скажи только, какие силы приписывают королю?
— Если заваривать его как чай, можно излечить легочные недуги, если они не запущены. У чертополоха есть вещества, которые убивают в теле маленьких злых зверьков, живущих в легких.
— Ты сама пробовала?
— Нет, но думаю, что Творец всевластен и способен наделить маленькое растение большой силой.
— Тогда приходи завтра и покажи короля, если я еще буду здесь. Знаешь, где я остановился?
— Я слышала. Доброй ночи, эфенди.
— Счастливо тебе, Набатия.
Она ушла.
— Сиди, ты веришь в короля чертополоха? — спросил Халеф.
— Я не могу отрицать его силы.
— Никогда не слышал, чтобы у растений были свои правители.
— Я тоже, но, если она его принесет, нам придется многое принять на веру.
Я и не предполагал, что вскоре буду обязан жизнью этому самому королю чертополоха. То, что собирательница была в этом месте, оказалось мне на руку. Вообще-то это растение вовсе не такое загадочное. В саксонских Рудных горах между Шайбенбергом и Шварценбергом я нередко находил его на голых скалах, но короля среди растений так и не обнаружил.
Прибыв в местечко, мы отправились к коджабаши, чтобы составить список. Его маленькие глазки сверкали, когда мы перечисляли содержимое трех кошельков. Он еще раз спросил, не передам ли я ему право на пересылку, но я настоял на том, что сделаю все сам. Позже я возблагодарил Бога за то, что сделал все по-своему. Но он все же упросил меня скрепить посылку своими собственными печатями. Тут я не стал возражать. Потом я распорядился показать мне заключенных. Они находились в помещении, напоминающем камеру, и были связаны.
Я заметил коджабаши, что это ненужная жестокость, но тот возразил, что с ними надо держать ухо востро, и приставил дополнительных стражей.
Я успокоился, увидев, что пленников надежно охраняют, и совсем не подумал о том, что все это было продуманной показухой. Видимо, ожидалось, что я приду и проверю, как их сторожат.
Теперь я отправился в конак, где состоялся запоздалый ужин. Мы сидели в той же комнате, что и днем. За разговорами о насыщенном событиями дне мы не заметили, как прошло несколько часов, и только к полуночи нам удалось заснуть. Мне досталась комната наверху, куда я поднялся по крутой лестнице. Там стояло две кровати, и я забрал Халефа к себе. Я хорошо знал, какое значение маленький хаджи придает таким дружеским знакам внимания с моей стороны.
Мои часы показывали чуть больше двух ночи, когда мы собрались выбраться наружу. Тут внизу скрипнули прикрытые ворота. Я открыл ставни и выглянул. Кто-то стоял у ворот, но я не мог понять, кто это.
— Кто там? — спросил я.
— О, ты не узнаешь меня, чужеродный эфенди? — спросил женский голос.
— А, это ты, собирательница растений?
— Да, это я. Спускайся, мне надо тебе кое-что сказать.
— В этом есть нужда?
— Конечно.
— А спать я потом смогу?
— Думаю, нет.
— Так я и думал.
Спустя минуту я уже стоял с Халефом рядом с ней.
— Знаешь, что произошло, эфенди? Я нашла его, смотри — это корень хадж-марьям!
Она вложила мне в ладонь колючий чертополох в две руки толщиной, но тем не менее острый, как лезвие ножа. Светлая зигзагообразная змейка сверху на довольно облезлой кроне была легко различима даже в темноте. Она почти не светилась, а только лишь странно фосфоресцировала.
— Теперь ты мне веришь?
— Я вообще не сомневался в твоих словах. Сейчас темно. Я навещу тебя утром, чтобы получше рассмотреть растение. Скажи лишь, что ты собираешься мне сообщить.