Страница 2 из 92
Этот последний аргумент особенно потряс людей в толпе, и я уже стал слышать то и дело раздававшиеся возгласы удивления. Теперь я извлек из кармана небольшой пакетик. Перед моим взором явился браслет из старых венецианских золотых цехинов. На нескольких монетах было хорошо видно тиснение. При свете факелов был заметен лик святого Марка, простирающего крестное знамение по направлению к дожу, а на другой монетке — лик какого-то неизвестного мне святого в обрамлении звезд и надпись на латыни.
— Здесь двенадцать золотых монет, все они завернуты в тряпку, — громко возвестил я. — Кто знает, у кого он их украл? Если кто скажет, то мы быстро найдем владельца.
— Двенадцать монет? — раздался позади меня заинтересованный голос. — Ну-ка покажите! На той неделе у меня украли похожую цепочку.
Нахуду, Горошина, стояла позади меня. Она быстро подошла, взяла вещицу и внимательно осмотрела.
— Аллах, — вскричала она, — так это моя! Это мое наследство по материнской линии. Вот, посмотри и убедись, что оно действительно мое! — И она сунула вещицу своему, мужу.
— О Аллах, это действительно твое, — раздался его голос.
— Ну так вот, знай теперь, Нахуду, что Мубарек прятал украденную у тебя вещь, — сказал я.
— Вовсе и не Мубарек, а калека. Он крикнул мне снаружи, попросил чего-нибудь поесть. Я оставила украшение на столе и позвала его в комнату. Он наверняка все это видел. Когда я посмотрела через несколько дней, вещицы уже не было.
— Но теперь ты знаешь, кто вор.
— Да, это он. Это точно он. У-у, мерзавец. Я сейчас выцарапаю тебе глаза! Я сейчас…
— Стой, спокойно, — прервал я ее причитания. — Держи лучше свою цепочку, и пусть вор будет по закону наказан. Я настаиваю, чтобы его заперли в надежном месте и впоследствии доставили макреджу Салоников как преступника.
Из толпы стали доноситься крики.
— Накажите его, дайте ему как следует палками, сверните ему шею! — прокричала из толпы Горошина.
Мубарек до сих пор не сказал ни слова, но тут завопил:
— Не верьте ему, он гяур, это он вор, это он подсунул мне все это, вай, вай, вай, вай!.. — И в этот момент его буквально скрючило от боли, потому что плетка Халефа прошлась ему аккурат по спине.
— Ну погоди, мерзавец, — вскричал хаджи, — я все тебе напишу на спине! Особенно, что мы приехали в эту местность сегодня и как этот эмир мог украсть монеты. Кроме того, он вообще не вор, и сейчас ты получишь подтверждение этим словам. — И он еще раз ударил ворюгу по спине так, что тот громко запричитал.
— Браво, браво! — кричали люди, которые казались мне опасными еще несколько минут назад.
Коджабаши не знал, что ему делать. Потом взял и уселся на свой почетный стул. Так он хоть немного сохранил свою честь. Все судебные заседатели вели себя тихо. Хавасы поняли, что мои акции повышаются и я перестаю быть для них опасным, поэтому они снова поближе подошли ко мне.
— А ну, свяжите этого парня. Навесьте ему на руки наручники.
Они мгновенно повиновались. Мубареку ничего не оставалось, как послушаться. Он дал себя связать без сопротивления и сел на свое место. Заседатели тут же повскакали с этой же скамейке, потому что не хотели сидеть на одном стуле с преступником.
— Ну, что же ты не возвращаешься к своим обязанностям? — спросил я коджабаши. — Ты что, не знаешь законов своей страны?
— Нет, я их знаю, — ответил тот. — Я даже закончил гражданскую школу.
— Трудно в это поверить.
— Почему же, — спросил он с явной обидой в голосе. — Я знаю все духовное право, покоящееся на Коране, и откровения четырех первых халифов.
— А ты знаешь Мюльтека эль Бухер? Ваш гражданский и уголовный кодекс?
— Да я их знаю. Их издавал шейх Ибрагим Халеби.
— Если ты все это знаешь, почему же ты не действуешь?
— Я действую, разве ты не видишь?
— То, что ты делаешь, совсем неправильно. Ведь там написано, что судья должен предоставить защиту даже самому страшному преступнику перед тем, как вынести ему приговор, а вы приговорили моего друга и соратника, не дав ему произнести ни единого слова. Так что ваш приговор ничего не стоит. К тому же на судебном заседании должны быть выслушаны все обвиняемые и свидетели, а такого не было.
— Так они все здесь.
— Нет, не хватает Ибарека. Где он?
Судья снова затряс головой, а потом сдержал себя, встал и ответил:
— Я сейчас за ним схожу.
Я вовремя удержал его за руку, и он послал хаваса:
— Приведи Ибарека, и приведи в том состоянии, в котором ты его найдешь!
Хавасы удалились и в скором времени привели хозяина. Руки у него были связаны за спиной.
— Что это такое? Кто его связал? Кто дал приказ сделать это?
Баши повертел головой направо и налево и ответил:
— Этого хотел Мубарек.
— Без твоего ведома он бы этого не сделал. Какое право ты имеешь применять силу? Здесь живут несколько сотен твоих подданных, но это не значит, что ты можешь делать с ними все что хочешь. Каждый из них имеет право на соблюдение закона. Ибарека обокрали. Он пришел к тебе, чтобы просить у тебя помощи, а вместо этого ты приказал заковать его и запереть. Где же справедливость? Я требую, чтобы ты немедленно снял с него оковы.
— Хавасы это сделают.
— Нет, ты сам сделаешь это.
Тут коджабаши с гневом воззрился на меня.
— А кто ты, собственно, такой, что мне приказываешь?
— Пожалуйста, вот мои бумаги.
Я протянул ему сразу три паспорта. Когда он взглянул на тескере, буджурульди и, наконец, на фирман, голова у него затряслась еще сильнее, чем раньше. Она стала походить на метроном знаменитого регенсбуржца Йохана Мукумука Мельца.
— Господин, ты находишься в тени великого падишаха…
— Вот и позаботься о том, чтобы часть этой тени упала и на тебя.
— Я сделаю все, что ты прикажешь! — Он быстро подошел к Ибареку и разрезал веревки.
— Теперь ты доволен? — спросил он.
— Ну, в некотором роде да. Но это еще не все, что ты должен сделать. Твой хавас Селим передал тебе неверные сведения. Встреча наша произошла вовсе не так, как он рассказывал. Мубарек нас продал ему и велел сказать то, что нужно.
— Я так не думаю.
— Зато я так думаю, раз он распространяет такие лживые сведения.
— Это правда?
Вопрос был предназначен вознице, который быстро сообразил, что Мубарек ему теперь явно не опасен, и без страха рассказал все, что произошло на самом деле.
— Вот видишь, — сказал я баше, — и ты еще собираешься выносить мне приговор? И вообще у меня есть подозрения, что ты сам связан с преступниками.
Тут его голова принялась раскачиваться из стороны в сторону так, что коджабаши чуть не упал.
— Что ты хочешь этим сказать?! — вскричал он.
— Тебе лучше вообще молчать, потому что я все равно не изменю своего мнения.
— Ты что, хочешь сказать, что они свободно приходят сюда и докладывают мне о своем присутствии?
— Нет, но я допускаю, что они спокойно чувствуют себя здесь, в Остромдже.
— Этого не может быть! Здесь, в Кунаке, никакие всадники не проезжали.
— А им и не надо здесь проезжать. Они вполне могут обосноваться где-нибудь в отдалении и прекрасно спрятаться.
— Интересно, у кого же?
— Да тут много мест, где можно спрятаться. Эти подонки прячутся у людей им подобных. Кто еще относится к такого рода личностям здесь, в Остромдже?
— Ты что, имеешь в виду Мубарека?
— Да ты вроде не ошибся.
— И они должны быть у него?
— Да.
— По-моему, ты ошибаешься.
— Я вообще-то ошибаюсь очень редко. А когда я уверен, то говорю всегда наверняка. Если ты хочешь поймать воров, мы должны сейчас отправиться на развалины.
Судья быстро взглянул на Мубарека, и тот метнул на него тревожный взгляд. Мне стало совершенно очевидно, что эти люди находятся в сговоре.
— Мы попусту потратим время, — сказал судья.
— А вот я, наоборот, уверен, что мы не только возьмем воров, но и вернем людям украденные ценности, и поэтому прошу тебя взять с собой хавасов.