Госпожа (ЛП)

- Так хорошо? - Он прикоснулся к ней так, как она ему показала. И судя по тому, насколько припухшим был ее клитор, ей определенно нравилось то, что он с ней делал.

- Более чем хорошо, - ответила она, улыбаясь и хватая ртом воздух.

Ее дыхание ускорилось еще больше, и ее бедра напряженными толчками терлись о его руку. Он взял ее за запястье и обернулвокруг своего плеча.

- Держись за мою шею, - сказал он, желая ощущать ее руки на своем теле, когда она кончит, нуждаясь в ее прикосновениях так же сильно, как и она.

Она обвила его шею, запуская пальцы в волосы и крепко держась за него. Ее хватка была почти болезненной. Но он не возражал.

Его пальцы начали двигаться быстрее, и дыхание застыло в ее горле. Он ощутил, как она напряглась вокруг него, так крепко, что он поморщился. С последним едва слышным всхлипом Лайла кончила, ее внутренние мышцы сжались вокруг него. Не важно, как сильно он хотел насладиться победой, доведя ее до оргазма, его тело требовало собственного освобождения. Он толкнул ее на спину, растянулся на ней и задвигался медленными толчками, которые заставляли Лайлу извиваться под ним.

Спустя несколько коротких, резких финальных ударов он кончил в нее, опустошая себя с такой силой, которую ни разу в жизни не ощущал. Оргазм ударил по глазам и внутренностям. Даже когда он кончал, он понял, что никогда не кончал так интенсивно за всю свою жизнь.

Уес рухнул на Лайлу, и она еще раз обняла его, в этот раз и руками и ногами.

Они вместе дышали и молчали. Он не испытывал чувства вины или стыда, или неловкости. Осторожно он вышел из нее и заметил, как Лайла чуть поморщилась.

Перекатившись на бок, он притянул ее к себе, спиной к своей груди, и обнял.

- Спасибо, - прошептала она, опустив голову и поцеловав руку, которой он обнимал ее.

- Мне это доставило удовольствие. В буквальном смысле этого слова.

- И мне.

- Я ошибался, - признался Уес. - Это была отличная идея.

Лайла рассмеялась, и воздух словно наполнился музыкой.

- Идея станет ужасной, если дяде удастся застукать тебя, - ответила она, устраиваясь у него под боком. Он поцеловал ее плечо, шею, целовал каждый участок ее тела, до которого мог дотянуться. –Я не планировала настолько далеко вперед.

- Все хорошо. Он всего лишьубьетменя. Тебя он оставит живой.

- И это хорошо?

- О, да. Ради секса с тобой? - Уес перекатил ее на спину и снова накрыл своим телом. –Я готов умереть.

44 глава 

Король

Кингсли стоял без рубашки перед зеркалом в комнате Дэниела и изучал свои раны. После того как Нора проткнула бедро Мари-Лауры, его сестра вытащила кинжал и использовала его на нем, когда он пытался прижать ее к полу. Он солгал и сказал, что застрелил Мари-Лауру, когда она вспорола его бок. Ему не нужно было стрелять. Госпожа Нора была внимательной во время всех уроков самообороны, которые он давал ей несколько лет назад. Она целилась прямо в бедренную артерию и проткнула ее. Мари-Лаура истекла кровью. Он никогда не скажет этого Норе. Она заслужила, чтобы ее руки оставались чистыми. Пусть его руки будут в крови.

К счастью для него, у Мари-Лауры был не такой хороший прицел, как у Норы. Нож оставил свежую рану на боку, глубокую, но не смертельную. Только болезненную и сейчас...

- Черт... - выдохнул он и отодвинул бинт. Рана снова открылась. Нет смысла отрицать очевидное. Ему нужна настоящая медицинская помощь, а не его слабые полевые навыки.

- О, хорошо, - раздался голос в дверях. - Кто-то в этом доме в худшей форме, чем я.

- Не понимаю, о чем ты, Maîtresse, - ответил он, Нора подошла к нему и изучила рану на боку. - Ты выглядишь как обычно.

- Я знаю, ты сказал, что я выгляжу как кусок дерьма, но это все равно сексуально. Почему на французском все звучит лучше? - Она осторожно провела пальцами вдоль раны. - Нужна помощь?

- S’ilvousplaît.

- На кровать, шлюшка, - сказала она. - Если я причиню достаточно боли, буду ждать оплаты.

- Запишем это на мой счет.

Кингсли лег на кровать,на неповрежденную сторону, Нора вернулась через несколько минут со спиртом, полотенцем, иголкой и нитью.

- Хорошо, что Аня - швейный задрот. В доме можно найти какую угодно нить.

- Ты собираешься меня шить?

- Да. Или ты позволишь мне это сделать, или я отвезу тебя в больницу.

- Никаких больниц, - ответил он, вспоминая свой последний визит туда, который мог стать его последним визитом куда-либо, если бы не появился священник и до чертиков не напугал врачей.

- Так и думала. А теперь замри и не шевелись.

Кингсли поморщился, когда Нора начала прочищать рану. Спирт в составе прожигал глубоко, и он дышал сквозь боль.

- Хочешь настоящего спирта? Который пьют? - Нора продела черную нитку через иголку и смочила нить в растворе. - Будет адски больно.

- Ты помнишь, с кем разговариваешь?

Нора усмехнулась и склонилась над его раной.

- Верно подмечено. Говоря о замечаниях... - Она воткнула иглу в его кожу, и Кингсли закрыл глаза, сопротивляясь желанию вздрогнуть или поморщиться. - Иисусе, Кинг, да тебя избили. Некоторые из этих синяков выглядят старыми.

Он изогнул бровь. Нора закатила глаза.

- Ох уж этот похотливый священник. Я уезжаю на неделю, чтобы потрахаться с кем-то другим, а он запрыгивает на тебя, как только я отворачиваюсь.

- Неправда. Я соблазнил его, и он заставил меня ждать несколько дней.

- Он такой садист.

- Если тебе станет легче, он едва меня не убил.

- Верно. - Она протянула нитку сквозь его кожу и снова сделала прокол. - Но мы оба знаем, что именно это ты и любишь.

- Я не жаловался, клянусь.

Несколько минут она работала, молча сосредоточившись, а Кигсли вцепился в перекладину изголовья, чтобы не дергаться.

- Где ты научилась накладывать швы?

- У Госпожи Ирины.

- Ах... да, моя русская. Она тоже довольно неплохая садистка.

- У одного моего клиента был медицинский фетиш... как же его звали? Рифмуется с Факер.

- Такер.

- Он. Ему нравилось, когда ему сшивали губы. Платил пять сотен за шов.

- Не припоминаю, чтобы заставлял тебя делать с ним такое.

- Это не вошло в протокол. - Она подмигнула ему.

Он начал смеяться, но осекся. Никакого смеха во время накладывания швов. Однажды он усвоил это.

- Я знал, что ты брала сверх цены.

- Ты тоже.

- Нет, - возразил он. - Это была творческая арифметика.

- В такие времена, - сказала она, завязывая конец нити, - Я скучаю по работе с тобой.

- Мы были хорошей командой, ты и я, Госпожа.

- Да. Особенно когда объединились для Блонди.

- Он сам себе армия. Нам нужна была единая сила, чтобы его победить.

- И, тем не менее, он всегда побеждал.

- Лишь потому, что мы позволяли, - ответил Кингсли, и Нора широко улыбнулась. На ней были только черные трусики и черный топ, и все ее синяки были выставлены на обозрение. Но даже с синяками, с разбитой и заживающей губой, она все еще была красавицей, ради которой любой мужчина пожертвовал бы своей жизнью. Даже священник. Даже король. - По крайней мене, так мы себя успокаиваем.

- Думаешь, сможем повторить? - спросила Нора, замолчав, чтобы прижать смоченный в спирте ватный шарик к кровоточащим швам.

- Повторить что? Объединиться для него?

- Быть командой. - Она посмотрела на него без улыбки. – Может, друзьями? Или, может быть, по крайней мере, ты мог бы перестать меня ненавидеть?

- Я никогда не ненавидел тебя.

Нора щелкнула пальцем по его открытой ране. Кингсли задохнулся от боли.

- Лжец.

- Ладно. Я ненавидел тебя. Немного.

- Почему? Когда-то у нас все было хорошо, Кинг. У нас с тобой. Когда я работала на тебя, мы были даже почти друзьями.

Он тяжело выдохнул.

- Когда ты ушла от него в первый раз, я знал почему. Понимал, и неважно как мне больно было видеть его таким разбитым, я не осуждал тебя. Честно говоря, я был шокирован тем, как долго ты продержалась в его ошейнике.