Заключенный (ЛП)

Губернатор трясет головой:

— Нет, нет!

Да, он помнит.

Это то, о чем он спрашивал меня и других мальчиков. Что мы в настроении делать, Грейсон? Что мы в настроении делать, Стоун? Как будто у нас был какой-то выбор.

Я сжимаю его волосы в кулак и выкручиваю руку сильнее.

— Что мы в настроении делать? Что? Ответ!

— У меня есть жена, — пыхтит он. — И дочь.

Боковым зрением я ловлю блеск металла. Нейт держит скальпель и подступает.

— Ты пытаешься очеловечить себя? Ты реально пытаешься очеловечить себя в наших глазах после всего того, что ты нам сделал? — спрашивает он.

— Ее зовут Алана.

Нейт вздыхает и смотрит в потолок.

Я вздрагиваю. Никто не в состоянии вытащить темную строну Нейта наружу так, как это делает губернатор. И он только что сделал это. Ситуация могла бы стать кровавой.

— Колдер, удерживай его рот открытым, — говорит Нейт. — Я собираюсь вырезать язык этого человека. — Губернатор яростно двигает головой вперед и назад, насколько у него получается из-за моей руки, сжимающей его волосы.

Колдер засовывает свой девятимиллиметровый пистолет себе за пояс, и хватает лицо губернатора, готовясь заставить его открыть рот.

Губернатор говорит в свое оправдание:

— Это был не я. Не я руководил операцией.

Через меня прокатывается гнев.

— Ты думаешь, мы тупые?

— Это кто-то выше меня. У них есть другие мальчики, — бормочет губернатор. — Прямо сейчас…

Мне становится плохо. Это не может быть правдой. Но у меня плохое предчувствие, что это правда. Из-за того, как он сказал это. Я дергаю его за волосы.

— Отвечай мне. Ты думаешь, мы тупые?

— Нет. Я думаю, вам есть до этого дело. Я могу помочь вам найти их, — губернатор тяжело дышит. — Я не хочу, что бы это продолжалось, клянусь! У меня есть контакты. Уильям Фосси.

Мои внутренности скручивает. Он говорит так, как будто мы должны знать это имя. Я оглядываюсь. Стоун выглядит настороженным, но он, должно быть, тоже поверил в это.

— Федеральный судья Уильям Фосси? — спрашивает Эбби.

— На фото, — показывает Дорман.

Возле одного из книжных шкафов Нейт подбирает фото в блестящих рамках.

— О чем ты говоришь?

— В нижнем ящике. Я и судья. Там одна… смотрите на фон.

Нейт рывком открывает ящик и выворачивает его. Затем он поднимает что-то.

— Дерьмо, — говорит он.

— Что? — спрашиваю я.

Нейт приносит фото Стоуну, который смотрит и затем извергает проклятия.

— Где? — Нейт спрашивает губернатора. — Где остальные мальчики?

Нейт тоже верит ему.

— Отпустите меня, и я помогу вам.

Нейт подбрасывает рамку с фото, приближаясь к кровати, и всаживает скальпель глубоко в бедро губернатора, с яростью, которую я не видел в нем долгие годы. Дорман кричит от боли.

Вот оно. Нейт стал темным.

— Где? — Нейт спрашивает спокойно.

— Где они? — рычу я, сильно дергая его. — Ты скажешь нам сейчас.

— Я не знаю, — он задыхается. — Я получил заказы. Я не один. Вы можете использовать меня, чтобы найти их. Я могу помочь вам… помогу вам… пожалуйста.

Я переглядываюсь со Стоуном. Да, мы оба знаем, что парень выдал все, что у него есть.

— Сними с него штаны, — Стоун говорит кому-то. — Давай сделаем это.

— Грейсон…— он умоляет. — Пожалуйста, Грейсон…

Я снова улавливаю намек на привязанность, горячий гнев прокатывается через меня, я выхожу из-под контроля, и все, что могу делать, это бить его снова и снова, до хруста в костяшках пальцев. Я не могу остановиться. Как будто я не выживу, если не почувствую, как он разваливается на части под моими кулаками.

— Убейте его! — кричит Круз.

Губернатор прячет лицо, но мой кулак так же невозможно остановить, как гребанный грузовой поезд. Я стаскиваю его с кровати и, удерживая одной рукой прижатым к стене, другой рукой выбиваю все из его лица. Снова и снова мой кулак соединяется с его окровавленным лицом. Его голова дергается.

Я чувствую, как мои швы расходятся. Рана пульсирует. Но мне плевать на это.

Слышу, как мои ребята подбадривают меня, чтобы я убил губернатора, и слышу любовь в их голосах, пока бью его. Кулак горит огнем. Костяшки голодные до крови.

Но затем я вспоминаю про Эбби, и моя рука замедляется. Что за черт? Я никогда не должен был брать ее. Она думает, что я пещерный человек. Меньше, чем человек.

Она права.

Я останавливаюсь. Меня трясет.

Губернатор смотрит на меня голубыми глазами, этот взгляд он использует, когда его эмоции вызывают боль. Как будто вы неправильно себя ведете или как будто отвергаете его.

Взгляд провоцирует хаос во мне, и внезапно я возвращаюсь обратно, ударяя его, выбивая его зубы.

Я никогда не смогу причинить ему достаточно боли. Он забрал все хорошее, что было в нас. Все, что могло сделать нас хорошими людьми. Все, что могло бы сделать меня достойным такой девушки, как Эбби.

Звуки меняются и нарастают. Мне нужно размазать каждый его сантиметр своим кулаком. Он отнял все.

— Грейсон! — кричит Эбби.

— Уберите ее отсюда! — Бью его еще раз.

— Нет! — Она хватает меня сзади за футболку. — Прекрати это. Не дай ему выиграть таким образом.

Я останавливаюсь. Это какое-то гребаное чудо, что я могу это сделать, но я бешенное животное я не хочу, чтобы ей досталось.

— Иди, — я тяжело дышу. — Ты не можешь находиться здесь.

— Грейсон, — говорит она.

Я чувствую, как парни ждут мою реплику, ждут, чтобы увидеть, действительно ли я хочу, чтобы она ушла после того, как притащил ее сюда. Это как будто тест. Месть или неудача. Они или она.

Я дрожу, прижимая Дормана к стене, пока он смотрит на меня своими яркими, страдающими глазами, кровь течет из каждой дырки на его лице, в том числе из нескольких, которые сделал я.

— Ты лучше этого, — говорит она за моей спиной. — Ты хороший человек, Грейсон.

Я оборачиваюсь лицом к ней, волоча за собой полубессознательного Дормана и удерживая его за рубашку между нами. Его голова падает вперед, подбородок прижат к груди.

Я позволяю ей взглянуть на меня, зная, что я весь в его крови. Это не первый раз, когда я покрыт его жидкостью, и это ощущается как темная, отчаянная красота, как ненависть, как боевая раскраска. Как забвение.

Я уже ничего не соображаю, но ее глаза говорят мне, что она чертовски напугана, и ей действительно стоит бояться.

— Я не лучше этого! — рычу. Я направляю мое колено прямо ему в лицо. Отвратительный треск. Он выпускает гортанный крик. Должно быть, это его нос.

— Нет! — кричит Эбби.

— Я не хороший человек. Я даже не человек.

— Ты не прав, Грейсон, ты не можешь убить его.

— Ты не можешь изменить свое мнение, — говорю я. — Ты сказала, что ты со мной. Ты сказала, что достаточно сильная.

— Я достаточно сильная, — говорит она. — Достаточно сильная, чтобы сказать тебе «нет». Достаточно сильная, чтобы знать, что ты лучше этого. Достаточно сильная, чтобы, черт возьми, любить тебя.

Это чересчур. То, что она сказала последним. И я никогда не смогу это иметь. Я коленом бью ему в грудь и чувствую, как треснуло ребро. Он кашляет, и это звучит ненормально. Он сломан. Потому что я чертовски ломаю его. Я разрываю его на части голыми руками.

— Выведите ее к чертям!

Ребята начинают действовать, когда я швыряю его на кровать и еще какое-то время бью. Они выводят ее, я слышу, как она отбивается от них. Мне всегда нравилось насколько сильной она была, насколько была бойцом, но Эбби не может победить меня. Так или иначе, не может сражаться со мной и победить.

Я слышу ее голос в коридоре. Я бью его еще раз, будучи еще более разъяренным сейчас. Я на самом деле причинил ему боль, но не могу остановиться. Я не знаю, сколько еще раз ударил его, но в какой-то момент, когда меняю угол удара, я ловлю его взгляд, направленный на меня. Эти гребаные глаза, но теперь они другие.

Я останавливаюсь, кулак поднят, и внутри меня какое-то странное чувство. Это не тот притворно-болезненный взгляд. Глаза больше не говорят: «Что мы в настроении делать?»