Заключенный (ЛП)

Потому что это именно то, что я здесь делаю, подчиняясь ему. Откладываю смерть.

Внезапно он кладет ладонь на мое плечо. Прикосновение легкое и ласковое, как прикосновение друга. Или парня. Тепло его ладони просачивается через тонкую ткань легкого свитера, который служит проводником. Я остро осознаю, что он почти… почти касается тонкой лямки шелкового бюстгальтера. И я знаю, что он мог бы сделать больше… Он мог отодвинуть лямку в сторону. Мог заставить меня заняться с ним сексом, и я ничего бы не смогла сделать, чтобы остановить его. Вот что означает его рука на моем плече.

— Поворачивай здесь, — говорит он. Я вижу здание впереди. Это заправка! Мой шанс сбежать. Он, должно быть, знает это, но не ведет себя обеспокоено. Его вообще ничего не волнует. Самоуверенность погубит его. Если я найду способ как это использовать.

Мы подъезжаем ближе, и мое сердце падает. На большом расстоянии здание казалось белым, но с близкого расстояния видно, что краска облупилась и виднеется желтоватая въевшаяся грязь. Это заброшенная заправка.

— Здесь.

Я сбиваю скорость и отъезжаю. Часть, где происходила оплата, разрушена, от нее остались только металлические балки посередине. Похоже на что-то из апокалиптического фильма.

Он может быть дерзким ублюдком, но он подготовленный дерзкий ублюдок. В стороне стоит автомобиль, а рядом с ним мужчина.

— Остановись возле него, — говорит Грейсон.

Ноги мужчины широко расставлены. Руки скрещены на груди. Он и не вздрогнул, когда я подъехала слишком близко к нему.

Грейсон сжимает мое плечо, я выпрямляюсь и останавливаюсь в нескольких ярдах. Моя нога на педали тормоза. Он вытягивает руку, ставит машину на режим «парковка», затем глушит двигатель и кладет ключи в карман.

— Оставайся здесь, — говорит он, перед тем как выйти из машины.

Он думает, что я буду подчиняться? Я сижу неподвижно, держа руки на руле, и смотрю прямо перед собой. Но внутри я выцарапываю себе путь отсюда. Я рву цепи точно так же, как Грейсон сделал это в тюрьме. В этом мы с ним похожи. Никто из нас не останется в неволе, если мы можем изменить это.

В машине мало что может мне помочь. Проклинаю себя за поддержание ее в относительной чистоте. Что я собираюсь делать с кипой студенческих мемуаров? Свернуть их в пистолет оригами? У меня ничего нет.

Затем я вспоминаю, что в бардачке есть перцовый спрей. Этого так мало. Но что еще у меня есть?

Убегай. Воспользуйся баллончиком. Забери у него пистолет.

И что потом? Если у меня будет пистолет, смогу ли я нажать на курок? Если я знаю, что лишить жизни Грейсона, — это спасти свою, решусь ли я на это?

14 глава

Грейсон

Стоун стоит возле машины, скрестив ноги в лодыжках, хладнокровно принимая происходящее. Он даже не дрогнул, когда она направлялась на него. Крепкий орешек.

Я не позволю ему быть крепким орешком в данной ситуации. Захлопнув за собой дверь, я сокращаю расстояние между нами, сгребая его в медвежьи объятия. Спустя секунду, он тоже обнимает меня.

— Черт, — говорит он хрипло.

Я закрываю глаза, держась за него. Знание, что он и команда были там, вытаскивая меня и готовые помочь, помогло мне пройти через все. Он отпускает меня и изучает мое лицо. Интересно, я выгляжу по-другому?

Он кивает в сторону машины:

— Какого хера?

— Ничего. Это мой водитель.

Он вытягивает девятимиллиметровый пистолет и передает мне.

— Кончай ее и поехали. Поторопись.

Мое сердце колотится. Что-то глубокое и инстинктивное отсекает идею о пуле в ее мозгах и о животных, разрывающих на части ее труп.

— Она все еще может пригодиться.

— Для копов, может быть, — говорит он. — Она видела меня, Грейсон. У нас нет выбора.

Я оглядываюсь на Эбби, которая сидит за рулем, прямо и неподвижно. Ее очки сидят абсолютно ровно, но прядь волос выбилась из пучка на голове, она уставилась вперед с полным хладнокровием, и в этом она вся. Это что-то делает со мной. И внезапно я могу думать только о том, что она моя. Это даже не мысль, а как сирена, ревущая в моей голове: моя.

— Это грязное дело. Плохое место для тела.

— Положи ее в мусорный контейнер, — продолжает он. — Какое-то время ее никто не обнаружит. Никто ничего не заподозрит, если появятся собаки и будут обнюхивать…

Мой пульс отдается в ушах.

— Нет.

— Отлично. Я сделаю это, — и он забирает у меня обратно свой пистолет. — Иди переоденься. Возьми вещи сзади в машине. Быстро и безболезненно, хорошо?

Оружие блестит на солнце. Он заряжает пистолет, замечая, что я пялюсь.

— Нравится? Платиновое покрытие. Немецкий номер.

Я обхватываю пальцами его запястье. Моя рука в шрамах сжимает его руку с похожими шрамами.

— Все под контролем.

Он замирает и смотрит на меня своими изумрудными глазами, затем говорит мягко:

— Уверен?

— Да, я разберусь с ней, — рычу я.

Он хмурится. Интересно, думает ли он о том, как я позволил им загнать себя в ловушку и посадить за решетку. Мой живот скручивает, когда я вспоминаю разбрызганные мозги копа на асфальте. Человек губернатора указал, что это сделал я. Пистолет, которого я не видел раньше, сверкал на земле. Мой пистолет. Мои отпечатки. Гребаная мастерски сфабрикованная работа. Мы даже не заметили, как это произошло.

— Грейсон, — говорит он. — Не облажайся.

Я притягиваю его к себе за затылок, на расстояние, достаточное для поцелуя, и смотрю прямо на него:

— Я сказал, все под контролем.

Момент затянулся. Затем я замечаю, что он смягчился.

— Хорошо. Я понимаю, — он вытягивает свою руку из моей. — Два года. Ладно. Трахни ее, а потом убей.

Я отпускаю его.

— В любом случае безопаснее ехать в разных машинах. Это правда, и мы оба это знаем.

— Нужно убираться отсюда. Встретимся там. — В «Брэдфорде», я имею в виду.

— Они будут искать это, — он кивает на ее маленькую машину.

— Я поменяю машину. Я понимаю это.

Он усмехается.

— Я рад, что ты вернулся, брат.

Стоун подходит к машине и достает вещи. Одежда. Я раздеваюсь до боксеров. Он забирает униформу охранника и засовывает ее в рядом стоящую бочку в то время, пока я надеваю черную футболку и пару знакомых джинсов.

— Черт, да, — говорю я. Он даже принес мои старые рабочие ботинки. Он передает мне деньги, удостоверение личности, а также телефон. Предлагает мне пистолет, но у меня есть «Глок», который я забрал у охранника.

— Езжай по 54ой до I-98, — говорит он.

— Я знаю дорогу.

Франклин-Сити находится, по меньшей мере, в десяти часах езды. Сейчас большинство людей покинуло город, огромные его части пусты и разрушены. Не только окраины, такие, как «Брэдфорд», но и за его пределами. Как распространяющаяся болезнь. На внешних окраинах города стоят роскошные особняки, как кормящиеся паразиты. Именно там живет губернатор.

Стоун направляется обратно к «Доджу». Он думает, что я убью ее, и это заставляет меня чувствовать себя некомфортно, потому что я не вру моим парням. Особенно Стоуну. Мы братья. Ближе, чем братья. Как это называется, когда вы вместе проходите через один огонь и носите одинаковые шрамы?

Я возвращаюсь к «Хонде» в то время, когда Стоун срывается с места и выезжает на двухполосное шоссе. Положив руку на капот, я втягиваю сладкий запах свободы и жду, пока его машина, удаляясь, не станет размером с пенни. Я наклоняюсь и смотрю на Эбби. Она по-прежнему дрожит. Это все, что она сделала бы, если бы я дотронулся до нее? Дрожала бы? Это наполняет меня неудобной смесью ненависти и похоти.

Дверь машины легкая как жестянка; у меня предчувствие, будто я забыл что-то важное.

Только когда сажусь в машину и пристегиваюсь, я понимаю, что она перестала дрожать. Она в полнейшем потрясении.

Она слышала наш разговор.

Чертовы старые машины с их дерьмовой изоляцией. Я тянусь к ней, но она ожидает это. Она выскакивает из машины и бежит. Мои ноги сильно согнуты, и я практически сгорблен, поэтому, добрых шестьдесят секунд уходит на то, что бы расстегнуть ремень, выйти и обойти машину с оружием в руках. К тому времени она уже перебегает через дорогу и заскакивает в лес. Я пересекаю дорогу и ныряю в кусты, следуя за ней. Она пожалеет, что сбежала. Я пробираюсь через заросли за звуком ее передвижения, со словами Стоуна в голове: «Кончай ее и поехали».