Страница 27 из 42
Открытия сразу косяком пошли, как треска в путину. Сначала я волосы нашел на голове, длинные и шелковистые, а потом грудь маленькую, но упругую, спрятанную под топиком спортивным. А вот и колено, в кровь разбитое. Укол ставлю. Штанину распорол, все сходу клеем заливаю. У меня навыки небольшие, но есть. Личное достижение в Африке ставил. Два часа пулеметчика с простреленной грудью до госпиталя тащил. «Открытый пневмоторакс» по науке такая дырка называется. И зажимы быстро подаю на операциях. Мы, историки, — вообще народ шустрый. Особенно те, кто клады любит искать. Я люблю.
Девчонка глаза открыла, я ее сразу поцеловал. Это успокаивает. Через минуту, чувствую, накал страсти возрастает. С меня уже куртку снимают. Только ампула подействовала, и пациентка глазки закрыла и засопела в две дырочки. Ладно, малыш, майне кляйне, у нас вся жизнь впереди. Завернул спящую девицу в куртку — не зря ведь снимали. Прибрал за собой мусор. Поднял на руки подарочек и вперед пошел. При нужде можно весь город насквозь под землей пройти, а мне до моего дома, до родного подвала здесь, всего километр с хвостиком. За полчаса, не торопясь, с перерывами, и добрались. На грузовом лифте прямо из прачечной на свой этаж поднялись, поворот, десять шагов, и мы за надежной табличкой. Просьба не беспокоить. Здесь это серьезно. Европа, однако.
Раздел находку нежданную, протер влажными салфетками и в кровать уложил. Рядом колье ее на тумбочку пристроил. Ничего в камнях не понимаю — не моя тема. Да и не интересно. Две тысячи лет рубин считался драгоценным камнем, а потом научились его делать в промышленных масштабах, и кончилась его драгоценность. Скоро так и с остальными камнями будет, зачем на них время тратить? Правда, сверкают красиво. Я рядом химэлемент положил. Для подсветки. Он еще часов десять гореть будет. Пойду в душ, под землей тяжести носить на руках — дело непростое.
Только вышел, звук раздался. Вагнер, «Полет валькирий». Значит, срочная почта пришла. Вывел я данные на дисплей и бодро высказался. Нет, ну почему все так нечестно в этом мире! Отдайте, это мое!
Стоял на весь экран, хищно целясь вдаль своим стволом, немецкий танк. Единственная во всем рейхе «Пантера», выкрашенная в черный цвет. Я ее второй год под Гданьском ищу. До свиданья, майор бронетанковых войск Гуго фон Шварценберген, дракон на колесах, кто-то другой приберет твой золотой знак нагрудный «За двести танковых атак» и станет владельцем единственного в мире раритета. Четыре года жизни и три полевых сезона коту под хвост. Кому там повезло? Текст-то есть? Раскрываем.
Уникальные кадры… Кто бы сомневался. Стая «слепых псов»… Что за чушь? Какие-то собаки уродливые сбоку от «Пантеры» сидят. У оператора не было возможности подойти… А, суки, бог не фраер, он все видит! У него не было, а у меня будет. Сделал я сальто с места и рванул к шкафу в поход готовиться. Кстати, куда я еду? Вывел карту на экран и удивился. Припятские болота, только украинские. Я три года назад начинал в Белоруссии, а фон Шварценберген с Украины не ушел. Сам облажался. Но я исправлюсь, верьте мне, люди. Костьми лягу, а уник добуду. Клянусь.
На секунду задумался. Есть у меня запасной пакет документов. От какого-то Эдика достался. Там ему на фото четырнадцать лет, и через полгода его надо менять или выбрасывать. Вот сейчас и используем, чтобы даром не пропадал. У меня все всегда в дело идет, вот и сейчас документ приспособим. Уши волосами прикроем, на нос очки со стеклышками без диоптрий, родная мать не узнает, да и далеко она, за британского джентльмена замуж вышла. Пусть будет счастлива. Все в гости зовет. Сей момент все дела брошу и поеду в Англию с отчимом пиво пить. Не в этой жизни! Меня Шварценберген ждет. Посмотрел в зеркало: ботан полнейший, взгляду зацепиться не за что. То, что доктор прописал. Телефон свой на тумбочку положил, комплект ключей запасной и записку. Уезжаю на работу, через месяц позвоню, график приходящей уборщицы на столе. Люблю, целую. Такси к подъезду. Мне на западный вокзал, багажа нет, из такси сразу в автобус на аэродром, сорок минут поездки по Вене, и мы на месте.
Билет до Киева, милая фрау. Полиция с ума сошла. Дамские сумочки выворачивают, обувь с пассажиров снимают. Меня ничто не остановит. Если рейс отложат, поеду на машине в Братиславу, улечу оттуда. Нет, самолет по расписанию.
— Личные вещи выкладываем!
Бумажник и зубная щетка в футляре на стол брошены небрежно, а меня всего затискали, ладно бы девки, а то — два потных мужика.
— В чем дело, — интересуюсь, между делом, — чего потеряли?
Молчат. Уже на посадку идем, пассажир один, такой же расхристанный, мне решил ответить.
— Утром в районе Ам Хоффа пропала герцогиня Йоркская. На ней было колье стоимостью в двести миллионов евро.
Тут я слегка с шага сбился. Кажется, визу мне через год не продлят…
Граждане, у вас межконтинентальной баллистической ракеты не завалялось? Нет? Ну и ладно, не очень-то и надо. Только я вот ничего больше делать не умею, кроме как ее перед запуском тестировать и осмотр готовности проводить. Десять лет боевого дежурства, пять лет училища, три года в Суворовском, и все коту под хвост. Достали мою кормилицу из шахты и потащили на демонтаж. Так мы с ней и расстались навсегда.
А я убыл в распоряжение штаба округа. До полной пенсии мне полгода оставалось, и сунули меня сюда, на Оку, дослуживать. Встретили как родного сына после долгой разлуки. Сразу коттедж дали — заселяйся. Рядом еще два пустых стоят — на выбор. На работу раз в месяц надо приходить — пачку денег получать. Я — начальник артсклада части. На всех дверях печати, и охрана из солдат-призывников по углам на вышках. Ничего не выдаем — некому. Красота! Жаль, не пью и рыбалкой не увлекаюсь, а то совсем бы как в рай попал. Три месяца мне осталось. Поди доживу, не застрелюсь от избытка счастья. Товарища себе здесь нашел. Он наше Суворовское училище на десять лет раньше закончил, только пошел по технической части. Когда часть окончательно расформируют, все гаражи и ремонтные мастерские ему достанутся по наследству. У него планы на будущее громадные. Скоро российских олигархов ждут потрясения. Ха-ха!
Пятнадцать лет тому назад на вводной лекции нашего генерала я отличился.
— Вопросы есть? — спросил генерал.
— Когда у нас практические стрельбы? — сходу поинтересовался я.
— Стрелок, — сказал генерал, как припечатал.
С тех пор меня никто иначе и не называл. Один раз так в проездных документах и напечатали: «Выданы старшему лейтенанту Стрелку». Пришлось тогда возвращаться…
Я по выслуге лет и за мужество при нештатных ситуациях давно уже подполковник, три железки боевых на груди, четыре за выслугу и юбилейных, а выстрелить мне так, к счастью, и не довелось.
Сижу в гараже у своего приятеля, Вити Самоделкина, — тоже прозвище, сами понимаете, — ем рыбку вяленую, а тут вестовой из штаба прибегает.
— Товарищ подполковник, вы завтра заступаете на дежурство. По распоряжению командира части.
Ну надо же. И холодок по сердцу. Хрип дыхания слушай, забыв про шаги на дороге, там за нами пришли, только это до времени ждет.
— На, держи, — Витя мне из сейфа «Стечкина» достает, сразу и резко переходя из категории «приятель» в «братья по оружию». — Полгода уже думаю, как такая жадная гнида, как наш генерал, от такого куска, как территория части, отказался. Ведь миллионы!
— Значит, завтра покупатели на наши склады приедут, все вывезут, а потом все на пожар спишут, — проговорил я вслух мысль, всем понятную. — И не останется от твоего хозяйства даже гаечки целой.
— Их надо остановить, — Самоделкин загорелся. — Надо в особый отдел округа звонить.
— Попробуй. Генерал у нас не дурак, однако. Связь наверняка отключил.
Брякнул он трубкой, нет гудка. А служебная сеть к мобильным телефонам равнодушна.
— А пулемет у тебя есть? — спрашиваю.
— «Дегтярев», — говорит смущенно, — Только патронов нехватка.
— Это горе мы поправим, — усмехаюсь, — Все склады наши. Пошли, поможешь. Цинков пять возьмем, на всех хватит, на продавцов и покупателей. Мы им покажем, что такое принципиальный офицер с пулеметом.