Страница 42 из 42
— Что-то не так? — спрашиваю. — Матрасы в скатки скручены, ушли насовсем. На ночь не вернутся постояльцы. Не пересечемся.
— Не могу понять, кто здесь ночевал, — Проводник лоб недоуменно наморщил. — За собой убрали. Прикинь, ни одного свежего «бычка».
И сам закурил. Задумался. Блин, тебя, парень, в учебке не гоняли. Там все просто. Нашли в казарме окурок, построили роту после отбоя, и марш-бросок на двадцаточку с полной выкладкой. Там быстро к порядку приучают.
— Армейцы здесь были, — говорю, — посмотри на матрасы. Выложены ровно, как по нитке. Четыре года курсантской жизни за спиной у постояльцев.
— Не радует меня это, — Проводник вздыхает, — надежная точка была. Значит, так. Слушай все сюда! Лишних денег у нас нет, дальше пойдем не все. Я сейчас выйду, проскользну через разрыв в ограждении. Вы, два здоровяка, через час со всем грузом на пост идите. Отдайте им за проход пару «Макаровых», все равно они у торговца копейки стоят, и шлепайте по дороге до остановки автобусной. Там крыша целая — спрятаться от дождя можно. Там встречаемся. Вторая двойка нас здесь дожидается, потом помогут продукты нести до лагеря. У меня дорога длиннее и опаснее, сразу выхожу.
Часов у нас ни у кого не было, пришлось наугад время определять. По солнышку. По два рюкзака с железом за спину забросили и зашагали навстречу очередным неприятностям. Желтая колючая трава за ботинки цеплялась. Небо над головой тучами чернело, и только в разрывах виднелась весенняя синь и парящая в вышине птица. И я перестал грустить и гадать, куда приведет кривая. Меня уже не держали ни ноги, ни тормоза, а параллельным курсом, не обгоняя, не отставая, летел надо мной чернобыльский ястреб. Альбатрос был бы еще лучше, да где его взять за тысячу километров от моря?
— Стой, кто идет?! — часовой голос подал.
Сердечко защемило. Неизвестно, сколько юноша с автоматом и чего выпил, и какую травку сегодня курил. Нажмет на курок, и здравствуй, князь Люцифер. На райские кущи я никогда не рассчитывал, да и что мне там делать?
— Позови начальника караула. Два человека идут к торговцу! — кричу ему в ответ.
— Иди сюда, сталкер, разговаривать будем, — из-под сетки маскировочной у костра приглашение раздалось.
Неплохо они тут расположились, с комфортом. Протянул я капитану два пистолета, он их в ящик бросил, и рукой махнул — «проходите». Нас долго уговаривать не надо. Поганое это ощущение — на прицеле находиться. Да еще когда в ответ нельзя огрызнуться. С Проводником не разминулись — он уже на остановке сидел.
— Дорогу запоминайте, — указание получили.
Урчание у Гаргантюа в животе всех собак на дороге распугало. Он бы точно их съесть попробовал. С асфальта свернули на грунтовый проселок и сразу в поселке оказались.
Пусто на Кордоне, даже угли в кострище холодные.
— Пошли сразу к торговцу, — Проводник командует. — Там и новости узнаем.
Наш блатной из подвала соседнего вылез и не с пустыми руками. Горбушку на три части разломал: один кусок сразу в рот запихнул, а две нам протягивает. Ну, надо же. Последним куском хлеба делится — это важно.
— Ешь сам. Не хватало, чтоб ты еще в голодный обморок упал, пока торговаться будем — говорю ему.
— Точно, — Проводник усмехается. — Сидоровичу слабину показывать нельзя, сразу тушенка с колбасой в два раза подорожают.
Гаргантюа в два жевка с хлебом закончил, и еще баночку с напитком у костра углядел. Тут мы все по глотку сделали. Кстати пришлось — пить хотелось.
Прошли поселок насквозь и сразу вход в подвал увидели.
— Заходите, гости дорогие, заждались, — из динамика донеслось.
Всегда так: кто-то Зону топчет, а кто-то плюшками балуется. Коридор под прямым углом миновали и в дверь бронированную уперлись. Проводник за штурвал взялся и на себя ее потянул. Сразу резко знакомым запахом обдало.
— Ясновельможное панство «Джонни Уокера» изволит дегустировать, — заключение выношу.
И рюкзаки на стойку бросаю. Гаргантюа за мной следом разгружается.
На виду бутылочка водочки стояла. Рядом с торговцем, только ближе ко входу, паренек сидел неприметный. Настолько, что отвернешься, и не вспомнишь, как он выглядит. Снял он с полки три кружки железные и водочку в них разлил. Из рюкзака достал хлеба белого каравай и кусок сала копченого в пергаменте.
— Режьте и ешьте, — предлагает. — И штрафную пейте. Чего надо?
— Тушенки ящиков пять, сухарей мешок, масла литров пять, муки, бинтов и аптечек без счета. Патронов к «Парабеллуму» тысячи полторы, уколов противорадиационных штук десять. Если на это нашего товара хватит, — отвечаю.
Пока говорил, Гаргантюа уже сало уполовинил. Сидорович ему тарелку с курицей пододвигает, а паренек неприметный банку тушенки открытую перед ним поставил. Подумал секунду и вторую рядом пристроил. Это он правильно сделал. Курочка сразу улетела, даже крылышками не взмахнула. Вот она была, и нету. Абзац подкрался незаметно. Консервы тоже исчезли моментально: два взмаха вилкой, и кусочком хлеба внутри жир со стенок соскребается. Завелись хозяева не на шутку — сало, курочка, банка огурцов маринованных, палка колбасы, тарелка с салом, сухари горкой. А не на того напали. Они ставят, а оно исчезает! Через две минуты пусто на стойке!
— Первый раз с Нового Года не голодный, — Гаргантюа высказался.
— И мальчику два ящика тушенки сверху, — паренек говорит. — На удачу. Как монетку в море на счастье.
— Я знал, что надо идти, сердце-вещун подсказало! — наш блатной брат ликует.
Мы ржем, а паренек все из рюкзака на стол вытаскивает.
— Требую продолжения банкета! — говорит.
К закуске торговец пожилой стал спиртное выставлять. Виски с водкой вперемешку.
— Я со вчерашнего дня в завязке, — отказываюсь вежливо.
Кружку свою Гаргантюа пододвигаю…
Так вся эта компания оказалась в одно время в одном и том же месте.