Страница 11 из 42
— Смотрите, у входа заметил. — он поставил ношу в освещенный угол, и все увидели, что это была сосновая ветка, с давно пожелтевшей, но не опавшей хвоей. — Елки, простите, не нашел! — сталкер в притворном смущении развел руками.
— Во сейчас сделаем! — это ожил второй «Свободовец» и поднял большой палец. — Давай-ка ее нарядим!
И он, подойдя к ветке, достал из контейнера «Ночную звезду». Камень светился чуть голубоватым светом, разгоняя тени. «Свободовец» пристроил артефакт в одну из развилок сосны, и тот, словно того и ждал, вспыхнул яркой синевой.
Собравшиеся в схроне как завороженные смотрели на импровизированную елку. Через некоторое время Сван, которому не терпелось отпробовать дорогого спиртного, кашлянул. Все повернулись к нему.
— Говори! — разрешил, улыбаясь, «Свободовец», пожертвовавший на украшение сосны «Звезду».
— Спасибо! — шутливо поклонился ему Сван и поднял кружку. — Ну, за нас с вами и за х…
Договорить ему опять не дали. На сей раз речь, словами «гусары, молчать!», прервал вовремя проснувшийся третий «Свободовец». Все громко захохотали. Сван тоже не смог удержаться от общего веселья. Пока он смеялся, проснувшийся пробрался к столу и плеснул немного виски себе.
— … с ними! — выдохнул, наконец, Сван и протянул кружку над столом.
— Будем! — с этими словами сталкеры сдвинули кружки. Алюминий глухо звякнул. В Зоне наступил год Огненного Петуха.
Сталкеры выпили, закусили. Снова выпили, только теперь без закуски и не чокаясь: «За тех, кто в море». Потом «Свободовец», тот, что рассказывал, обратился к удачно проснувшемуся под новогодний тост коллеге:
— Ты что, Дрюня, грустишь? Я тут народу рассказываю, как мы от кабанов ушли. Помнишь?
Дрюня, действительно загрустивший после второго тоста, обвел всех собравшихся печальным взглядом и заговорил:
— Я вам сейчас, мужики, другую историю расскажу. — «Свободовец» прикрыл глаза, будто в прошлое смотрел; и от этого собравшимся в подвале стало немного жутко. — Началась она в восемьдесят пятом, когда я родился. Тут, между прочим, родился. В Припяти. В санчасти, на углу Огнева и Дружбы Народов. А родители мои жили в высотке на Лазарева…
Излом — порождение Проклятой Земли — был стар. Даже по человеческим меркам стар: лет полста и еще пятнадцать. Правда, мутант не знал (вернее — не помнил), что такое человеческий возраст, так как сам уже давно не был человеком. Он мог думать почти как человек, мог говорить как человек, но не мог чувствовать, как человек. Зато, он чувствовал лучше иных людей, что подходит его время. Ему становилось все труднее и труднее выживать в этом жестоком мире. Болела «рабочая» рука, на зимнем сыром ветру ныли ноги, да и притупившиеся зубы уже не всегда могли правиться с жестким мясом мутантов. Оставалась, конечно, человечина, но охота на человека с каждым днем давалась все труднее.
Недели две назад или больше он сумел, притворившись раненым сталкером, подловить новичка. Новичок — совсем еще сопляк — подошел к «раненому» с одним намереньем — обобрать беспомощного собрата. Для того, чтобы услышать эту мысль, не нужно было даже обладать талантами телепата. Лихорадочный блеск свинячьих глазок, суетные движения и алчно трясущиеся руки — все это выдавало в сталкере жадного и глупого мародера. Теперь только на таких мог рассчитывать излом, потому что другие люди стали для него слишком опасной дичью.
Мутант расправился с добычей быстро и безжалостно, как и подобает хищнику. Мгновенный, когда взгляд даже не успевает фиксировать движение, взмах «рабочей» руки, и голова жадного глупца откатилась к камням возле дороги. Излом присосался к еще дергающемуся телу и стал пить теплую кровь. Пил, сколько хватило сил. Конечно, излом не кровосос, и его рот, в общем-то человеческий, не приспособлен к этому, но когда мутант оторвался от тела, крови в том осталось немного. Потом излом разорвал на убитом одежду, стянул ее с добычи и потащил обнаженный кусок мяса к себе в берлогу.
Это было давно. От пойманной дичи остались только кости, которые уже растащили по Припяти собаки. Опять пришел голод. Излом понимал, что он стареет и слабеет. Скоро на его территорию, наверняка, заявит права более молодой собрат. Исход схватки за место под проклятым небом Зоны можно предсказать заранее. И излом это понимал.
Он шел по улицам умершего города, кутаясь от промозглого сырого ветра в старенький плащ. Ныла рука, было холодно.
Вдруг, возле одного из полуразвалившихся домов мутант уловил человеческий запах. Излом остановился. Определенно — люди. Эту смесь пота, ружейного масла, дыма от сигарет и спиртового перегара трудно с чем-то спутать. Излом осмотрелся, повел носом, ловя воздух. Запах людей — а теперь он был уверен, что именно людей, а не человека — доносился из подвала. Ну что ж, значит, так тому и быть.
Глупые люди! Они сами забираются в ловушки! Излом был уверен, что справится даже с полудюжиной сталкеров, сидящих под землей. Куда они денутся из замкнутого пространства? Некуда им бежать! Что они могут противопоставить его скорости? Пусть он не так быстр, как раньше, но людям, все равно, до него далеко. Что сможет их глупое оружие в закрытой тесной комнате, да еще в темноте? Да они же сами себе мешать будут, друг друга перестреляют!
Излом решился. Сегодня он будет сыт! И завтра будет сыт, и еще много дней. Пусть мясо протухнет, ему это не страшно. Луженый желудок мутанта мог справиться с мясом зомби. Куда там тухлятине! Только бы добычу не отобрали конкуренты!
Излом подошел к стене дома и прислушался к голосам, невнятно бормочущим из вентиляционной отдушины. Ну, что, куски мяса? Не подозреваете, что смерть к вам пришла? Какая-то фраза неожиданно всплыла из глубин сознания. Фраза из той жизни. «Берегись, ибо жизнь — это сущность творения!» Откуда эти слова, излом не знал, но они ему понравились, потому что точно подходили к ситуации.
Мутант посидел возле стены еще немного. В подвале затихли, и до слуха излома донесся какой-то мелодично-глуховатый металлический бой. Потом голоса опять поползли из отдушины. Излом собрался было спуститься вниз, но по лестнице из подвала кто-то затопал.
Первая заповедь охотника: не бросайся в схватку очертя голову. Излом ее хорошо усвоил в том бою с кровососом. Опыт, сын ошибок трудных, пришел к порождению Зоны вместе с болью в сломанной ноге и долгим голоданием, когда излом вынужденно отсиживался в какой-то пещере.
Врага и добычу надо сначала разглядеть. Поэтому мутант скрючился за обломком бетона и выглянул небольшую щелку между стеной и укрытием. Излом хорошо видел, как из подвала выбрался сталкер, осмотрелся и, не заметив охотника, шагнул в сторону от входа. Излом напрягся — легкая добыча. Он уже был готов напасть, но передумал. В подвале оставались сталкеры. Они могли прийти на помощь своему собрату. Нет, от смерти спасти его, конечно, не успели бы, но на открытой территории излом не справился бы с врагом. Только в подвале были шансы.
Мутант ждал. Сталкер наклонился и вытащил из ниши возле двери невесть как оказавшуюся там ветку. Со своей находкой он спустился в подвал. Мутант выждал немного и тихо пошел вниз по лестнице.
Ни один камень не был задет, ни один кусок штукатурки не упал. В абсолютной тишине мутант прошел вдоль стены длинного темного коридора, не замеченный добычей. Возле поворота он осторожно переступил через проволоку растяжки, мысленно усмехнувшись простоватой уловке. Потом он шагнул в темную и замусоренную комнату.
Сталкеры расположились за стеной. Гул голосов, что был слышен на улице, здесь стал сильнее. По расчетам мутанта выходило, что за стеной в небольшой комнатке собралось человек шесть-семь. Все уже выпившие. Легкая добыча! Охотник подобрался перед атакой.
Что-то заинтересовало излома. Он немного расслабился и прислушался. Слова улавливались с трудом — говоривший почти шептал. Мутант прильнул к кирпичной кладке. Человек за стеной говорил что-то о какой-то «припяти» и непонятной «санчасти». Излом поискал глазами и увидел в стене щелку, сквозь которую пробивался синеватый свет. Мутант заглянул через нее в соседнюю комнату.