Рубикон

– А я тяжёлой атлетикой занимаюсь, с детства, – встрял в разговор Путинцев, и смешался под давящим взглядом серых глаз сержанта.

– Приходько вон ничем не занимается, окромя тяжёлой работы, зато ежли вдарит, и покатишься к бениной маме, – хохотнул Цапро, поглядывая на ребят. – Ни якой спорт не поможет.

– Приходько от природы такой уродился, в отца или в деда, угадал?

– В яблочко угодили, товарищ сержант. – Здоровяк был польщён вниманием к своей особе, и не скрывал этого. Простоват. У него всё на лице.

– Я из тебя, Шмаринов, настоящего солдата сделаю, образцового.

– А вы сами давно служите? – Ванька всегда был дипломатом, так и сейчас, незаметно перевёл разговор в другое русло.

– Третий год уже мотаю, – крайне редко развеселился сержант, покровительственно оглядывая салажат. – Сначала тоже пришлось пахать, потом привык, втянулся. Ещё немного, ещё чуть-чуть, и на гражданку.

«Три года ты мне снилась, а встретились вчера…» – нежно пропел он басом, и снова превратился в грозного служаку.

Что-то в нём было сокрыто такое, что вызывало страх и уважение. Характер стальной, бешеные искры вспыхивали в серых волчьих глазах, и широкая улыбка, от которой у многих мурашки ползли по спине, освещала иногда его широкое симпатичное лицо. Как солнце в зимней бескрайней тайге. Светит да не греет.

– Правильный мужик наш сержант, хотя и не казак, – говорили о нём кубанцы на досуге с большим уважением.

– Не будите во мне зверя, – в нужную минуту повторял он своим воспитанникам, и те слушались его беспрекословно. Да иначе и не могло быть. Попробуй, ослушайся, и небо покажется тебе с овчинку.

Он тоже любил погонять их по плацу, муштруя строевой подготовкой, после чего у многих горели пятки, и появлялись мозоли на ногах. Больше других доставалось Ваньке. Его он муштровал с особым пристрастием.

– Шо он к тебе придирается, Шмаринов, ни як в толк не возьмём.

– Верняк, смену себе готовит. Из Ивана толк выйдет.

– А бестолочь останется, – подтрунивали над Ванькой казачки, он молча отмахивался от них. Сам был в недоумении. Чего сержанту от него надо?

– Будешь ты у меня, Шмаринов, настоящим бойцом. А дурь я из тебя выбью, не надо приблатнённым казаться, не идёт тебе это. О дружках, с которыми связался, забудь раз и навсегда, – поучал сержант приглянувшегося ему хлопца. – Поверь мне. Уж я-то повидал блатных, знаю их натурки поганые не понаслышке, – скрежетнул он зубами. – Будешь ты у меня правильный солдат. Сержантом станешь. Пригодится в жизни. Потом поймёшь, о чём я толкую.

Спустя годы, уже на гражданке, Иван часто вспоминал своего сержанта с благодарностью. Со временем понял, чего он добивался от него, глупого паренька, заигравшегося в блатного урку для авторитета, и был признателен ему за преподанную науку жизни.

Там, в армии, через труд и муштру, дисциплину, поддержку товарищей, он осознал, что означает на деле любимая армейская поговорка сержанта: «Не можешь – научим, не хочешь – заставим».

Сержант Удальцов помог ему стать настоящим солдатом, затем сержантом, и не только он один приложил к этому благородному делу руку.

На то она и армия – школа жизни.

До неё ты был сопливым самоуверенным мальчишкой, после неё – стал настоящим мужчиной, человеком чести и совести. На которого можно положиться. С которым можно пойти в разведку. И мозоли на руках появились не от безделья, а наоборот…

Но это придёт позже, а пока сержант встал и посуровел.

Курсанты засуетились, выбрасывая окурки в урну, и оправляя форму.

– Через 15 минут у вас занятия по Уставам, затем по ЗРК. Привести себя в должный порядок. Все идём в Ленинскую комнату. Начальник карантина капитан Плющин будет проводить занятия сам…

Через 15 минут взвод «молодых» уже занял свои места за столами в Ленинской комнате, сержант раздал всем тетради и ручки для конспектирования. Курсанты с интересом рассматривали стенды с портретами членов политбюро, картой мира, планшеты с фотографиями по истории части и текстами к ней, агитационные плакаты, развешанные на стенах. На стеллажах стояли спортивные кубки, образцы техники ЗРВ.

В красном углу на постаменте стоял бронзовый Бюст Ленина.

Вошёл капитан Плющин. Все встали.

– Взвод, смирно! Товарищ капитан, курсанты готовы к занятиям.

– Вольно. Садитесь. Можете быть свободны, товарищ сержант.

Сержант Удальцов отдал честь и вышел из комнаты. Дел у него всегда по горло. Ему некогда уставы слушать, он их уже изучил давным-давно.

– Вот эту книжечку вам придётся знать наизусть, – капитан показал курсантам красную книжечку с золотым теснением, и обвёл всех внимательным взглядом. – Кто скажет, как она называется?

Ванька поднял руку, и по кивку командира встал из-за стола.

– Курсант Шмаринов. Устав вооружённых сил СССР, товарищ капитан.

– Почти верно. Это Устав внутренней службы вооружённых сил СССР. Вы должны изучить текст Военной присяги, вам её предстоит принимать в недалёком будущем, – усмехнулся командир, и снова кивнул Ваньке. Тот сел на своё место, сопровождаемый одобрительным взглядом капитана Плющина, и смешками товарищей, мол, всюду он первым быть хочет.

– Ещё вам надо знать Гимн СССР, выучить назубок, что военнослужащий – защитник своей Родины, знать и выполнять требования устава, свои обязанности, соблюдать порядок и дисциплину.

– Моя башка уже кругом иде, я как начну в школе стишок учить, враз засыпаю, – пожаловался с места Приходько жалобным басом.

Курсанты засмеялись, зашевелились.

– Вы уже нарушили устав. Соблюдать порядок и дисциплину, означает говорить на занятиях только с разрешения командира, – сдержал усмешку капитан, кинув взгляд на могучего взмокшего бедолагу.

Курсанты притихли, замерли на своих местах.

– Продолжим. По вопросам службы надо обращаться друг к другу на «ВЫ». Военнослужащий, получив приказание, отвечает: «Есть» – и выполняет его. Необходимо отдавать честь старшим по званию, и друг дугу при встрече…

Капитан Плющин целых два часа штудировал с курсантами Устав, добиваясь осмысленного понимания его целей и задач. Потом предоставил им 15 минут на перерыв, и вот они уже в учебном кабинете дивизиона: на стендах фотографии и чертежи ракет, их описания и боевые характеристики.

Командир снова оглядел курсантов, сидящих за столами и готовых к теоретическим занятиям по устройству и боевому применению ЗРК, и был рад увидеть их заинтересованность, желание освоить боевую профессию.

– Прошу внимания. Наша войсковая часть 71477 входит в состав 1 корпуса ПВО ОН ЗРВ, который состоит из 9 ЗРП на дальнем кольце, и 5 ЗРП на ближнем кольце, включая наш полк. Вы должны понимать, нам всем доверено охранять столицу нашей Родины, Москву. Это большая честь, которую надо заслужить.

– А скоро мы на полигон двинем, охота трошки на ракеты глянуть, за дило пора браться, – не выдержал Цапро, забыв о соблюдении устава.

– Кто же без нашего Цапро будет Москву охранять, вдруг прозевают чего, али как? – съязвил обычно сдержанный Петро Бузина.

– Сначала теоретические занятия, потом практика, соображать надо, – вдруг прорвало спортсмена и молчуна Путинцева.

– Кончай базар, сидите да слухайте, шо командир гутарит, – пробасил Приходько, виновато глянув на капитана, мол, волнуются ребята.

Капитан Плющин понимал их состояние, молодые ещё, зелёные, хотят всего и сразу, на то и карантин, чтобы обучить и привести к присяге.

– Продолжим занятия, – усмехнувшись, постучал он указкой по столу, призывая к тишине и порядку, и курсанты поняли по стальным ноткам в его голосе, шутки кончены. Все внимание.

– Службу будете проходить в дивизионе, то есть на переднем крае полка. Дивизион, это две батареи, по пять взводов в каждой. 10 взводов. Во взводе – шесть пусковых установок. Так сколько их в дивизионе, соображаете? Наш ЗРК поражает летящие цели на скорости до 2000 км. Н – 10000 м. В радиусе до 50 км. ДКП (дивизионный командный пункт) управляет процессом. РЛС – наводит ракеты на цель. Есть вопросы?