Страница 12 из 16
Горские евреи, мужчины и женщины, одеваются в те же костюмы, какие носят племена, между которыми они живут. Лучшие наряды женщин постоянно заперты в сундуках, и они ходят одетыми весьма просто и бедно, другие даже в лохмотьях; но в редких случаях, как, например, на свадьбы и в годовые праздники, они наряжаются довольно щеголевато. Мне пришлось видеть обряды, какие бывают у них при рождении детей. В селении Мамраш, в Кюринском округе хозяйка, у которой я стоял на квартире, родила сына. Рожала она лежа на земле, в особой комнате; постелью ей служила солома. Когда дали знать хозяину, что жена его родила, он пришел, и первым делом его было зажечь свечи и прибить к стенам бумажки, на которых написаны имена различных ангелов, предохраняющих новорожденного от злых духов и недобрых приключений; посторонним был запрещен вход к родильнице.
Через несколько дней стали посещать ее деревенские женщины. На 8-й день от рождения дитя было обрезано по установлению закона Моисея. Резник, занимающий должность раввина, сделал эту операцию весьма искусно, да и вообще горцы мастера заживлять раны, в особенности же евреи: они имеют такой порошок, который насыпают на рану, и она очень скоро заживает.
Церемониал обрезания бывает или в синагоге, или в доме родильницы. В укреплении Грозном я присутствовал также при обрезании. Церемониал был на дворе родильницы и в самое холодное время декабря месяца 1868 года; общество собралось там на дворе, и, несмотря на большой мороз, резник, тамошний раввин, совершил операцию весьма хорошо. После обрезания устроили длинные столы на дворе, на столах поставили кувшины с вином и водкою, вареных и жареных кур и гусей, которых они, без помощи ножей и вилок, разрывали пальцами на куски и ели без хлеба, стоя коленями в снегу.
Есть у них еще обычай, что если родильница сильно страдает при родах, то берут на кладбище землю от могилы кого-либо, умершего в течение 40 дней до времени ее родов, кладут эту землю в стакан с водою и дают родильнице выпить эту воду, с верою, что это будет полезно для родов и плодородия вообще; если же такое средство не помогает, то выкапывают из глубины той же самой могилы еще раз землю, кладут ее, так же как и прежде, в воду и дают ее выпить. Все это делается без позволения раввина, ибо раввины настрого запрещают такой способ лечения.
Они дают своим детям имена самая древнееврейские, которые теперь не в употреблении у европейских евреев. Это доказывает, что они должны быть потомки тех евреев, которые взяты были в плен Салманасаром ассирийским, еще во времена первого существования храма Иерусалимского, ибо употребляемые у них имена, мужеские и женские, употреблялись еще во время странствования евреев в Аравийской пустыне и во время судей и царей израильских.
Привожу здесь некоторые из таких имен, для примера. Имена мужеские: Мамре, Гамлиил, Аминодав, Нахшов, Эльдод и др., принадлежащие ко времени странствования евреев в пустыне; Элькона, Осниил, Уфтах и Монеах, принадлежащие ко времени судей; Авнер, Беноиогу, Иоав, Цефаня и много других, принадлежащих ко времени Израильского царства, при первом храме.
Женские имена: Авигаил, Авишаг, Оснат, Билга, Махдас, Серах, Ленина, Керенгапух, Шунамит, Иоэль, Иемима, Иска и пр., не существующие вовсе теперь у европейских евреев.
Молитвы у горских евреев те же самые, как у европейских евреев-талмудистов, большею частью по ритусу знаменитого раввина Х.И. Азулои. Молитвы они совершают: утреннюю, когда солнце восходит, и вечерние – при захождении солнца и при явлении звезд на небе…
Синагоги у горских евреев устроены везде по одному плану, в татарском вкусе, и все похожи на мусульманские мечети. Женщины не посещают синагог, а во время молитвы некоторые приходят и становятся под окошками синагоги, до окончания богослужения. Большею частью читает только раввин; все же остальные стоят или сидят молча и слушают моления раввина. Раввин, во время молитвы, стоит лицом к западу, против храма Соломонова в Иерусалиме.
Горские евреи занимаются преимущественно торговлей. Но многие из них выделывают также сафьян, занимаются мареноводством, разведением фруктовых и виноградных садов, для которых потребное количество земли арендуют у землевладельцев на разных условиях или приобретают покупкою, занимаются еще виноделием и разведением простого сорта табака. Жизненные припасы они приобретают у туземцев или у русских на деньги или выменивают на мелкие товары.
Воинствующий Израиль. Неделя у дагестанских евреев. 1880
Василий Немирович-Данченко
Василий Иванович Немирович-Данченко (1844–1936) – русский писатель, путешественник и журналист, старший брат известного театрального деятеля Владимира Ивановича Немировича-Данченко.
С конца 1860-х годов начал печатать в «Отечественных записках», «Вестнике Европы» и других изданиях художественно-этнографические очерки, выходившие позднее отдельными изданиями («За Северным полярным кругом», «Беломоры и Соловки», «У океана», «Лапландия и лапландцы»). Отличался творческой плодовитостью. Автор большого количества очерков и описаний многочисленных путешествий – «Страна холода», «По Германии и Голландии», «Очерки Испании», «Земля Марии Пречистой», «Кама и Урал» и многие другие. За весь период творческой деятельности Василия Немировича-Данченко было опубликовано более 60 томов его произведений, а его кавказские очерки были отмечены даже графом Львом Толстым.
От автора
Неделя под южным солнцем, неделя постоянно сменяющихся, ярких впечатлений среди чудных горных пейзажей, нигде и никогда не повторяющихся.
В этой рамке – клочок семитского племени, давным-давно заброшенный в кавказскую глушь, в среду чуждых ему и даже враждебных народов. Уголок завесы приподнят над борьбою, продолжавшеюся тысячелетия. Видишь, как эти обломки воинствующего Израиля крепли и вырастали в смелых и сильных людей на земле, облитой кровью, на скалах, уходящих в поднебесье.
Тут же рядом – драма изгнания… Обманутые мусульмане горцы, возвращающиеся из негостеприимной Турции домой, чтобы умереть среди безлюдных и молчаливых развалин родного аула, если уже нельзя жить в этих полуразрушенных саклях, где теперь только горные орлы вьют свои гнезда.
Отчего наши евреи выродились, отчего русский Израиль развратился? Разве менее кровавая борьба досталась на долю его собратий, заброшенных в горы Дагестана, разве не столь же томительно было их прошлое, разве они не страдали, не плавали такими же горючими слезами?.. Древний еврей тут весь перед вами.
Я не хочу ни ненавидеть, ни защищать. Я говорю только о том, что видел, и затем ставлю вопросительный знак.
Глава 1
Ночь в горах. Трагический злодей Магомед-оглы
Пахнет с утра жасминами. Кажется, дышишь не воздухом, а ароматом горных цветов. Глаз устает следит за извивами ущелий, за гребнями гор, за их вершинами, то выступающими серебрёнными куполами на яркой синеве чистого неба, то пропадающими вдали, чтобы минуту спустя опять замерещиться едва различаемыми контурами.
Грохот ручьев справа и слева… Ручьи впереди, ручьи позади… Точно попал в заколдованное царство текучей воды. Поневоле забудешь и неудобный ночлег в горах, и недавнюю усталь, и неудачи на охоте за каменными баранами-турами.
Или во мне совершенно нет инстинктов охотника, или я просто еще не усвоил всей прелести этой беспощадной травли – не знаю. Только как в Лапландии мне жаль было бить диких оленей, так и здесь рука не подымалась целить в эти красивые силуэты гордых животных, словно наслаждающихся с высоты своих неприступных скал громадною панорамою долин и ущелий, раскидывающихся под ними внизу.
Говорят, что тур по ветру не подпустит к себе никакого охотника, говорят, что, застигнутый врасплох, он «головою вниз бросается в пропасть и, ударившись лбом о камень, становится на ноги», – не знаю. Охотники – лгуны по принципу, натуралисты имеют слабость верить им, ну и Господь с ними… Ведь рассказывал же мне мой милейший спутник, Аду-Ника-Магомед-оглы, что жил у них в ауле некто Ходжал-Махи, умевший привораживать туров. От одного взгляда этого дагестанского нимврода каменные бараны делались неподвижными и подставляли грудь под пулю его ружья. Да и ружье у него было тоже заколдованное. Оно само поворачивалось дулом в ту сторону, где находился тур. Ходжал-Махи только и делал, что спускал курок.