Король ворон (ЛП)

— Давайте убираться отсюда, — предложил Гэнси.

Они отправились назад в Генриетту, две машины следовали близко друг к другу.

Всего несколько минут потребовалось телефону Гэнси, чтобы восстановить заряд, после того, как его подключили к прикуривателю, и всего несколько секунд потребовалось сообщениям, чтобы на него посыпаться – все сообщения, которые приходили, пока они были под землёй. Жужжание сообщало о каждом; мобильный не переставал жужжать.

Они пропустили благотворительный вечер.

Энергетическая линия забрала у них не часы. Она отняла у них день.

Блу зачитывала ему сообщения, пока он не смог больше этого выносить. Они начинались с вежливого вопроса, подрулит ли он несколькими минутами позже. Блуждали в беспокойстве, размышляя, почему он не отвечает на телефон. Опускались до раздражения, не определившись, почему он полагал, что было уместно опаздывать на школьное торжество. А затем перепрыгивали на гнев и направлялись к обиде.

«Я знаю, что у тебя есть собственная жизнь, — произнесла его мать на голосовой почте. — Я просто надеялась стать её частью на несколько часов».

Гэнси чувствовал, как меч сквозь его рёбра выходит с другой стороны.

До этого он снова и снова проигрывал в голове неудачу в пробуждении Глендовера. Теперь же он не мог остановиться и не прокручивать картину, как его семья ожидает его в Аглионбае. Мать, думающая, что он просто припозднился. Отец считающий, что он ранен. Хелен... Хелен, знающая, что он занят чем-то для себя. Её единственное сообщение пришло под конец ночи: «Полагаю, король всегда будет побеждать, не так ли?»

Ему бы надо им позвонить. Но что он скажет?

Вина возрастала в его груди, горле, за вéками.

— Знаешь что? — в итоге заявил Генри. — Останови. Вон там.

Гэнси молча приблизил Фискер к площадке для технических остановок, куда тот указал; БМВ последовал за ними. Они припарковались на соседних местах напротив броского кирпичного здания, содержащего туалеты; их автомобили были там единственными. Солнце уступило место облакам; похоже, будет дождь.

— А теперь выметайся, — велел Генри.

Гэнси взглянул на него:

— Что, прости?

— Заглуши автомобиль, — пояснил Генри. — Я знаю, тебе это надо. Тебе это нужно с тех пор, как мы поехали. Выметайся.

Гэнси собрался было возразить, но обнаружил, что слова на языке казались довольно ненадёжными. Точно так же, как вибрация в коленях в гробнице; к нему подкрадывалась дрожь.

Поэтому он ничего не сказал и вышел. Очень тихо. Он думал отправиться в туалеты, но в последний момент свернул к месту для пикника рядом с площадкой для технических остановок. Вне поля зрения автомобилей. Очень спокойно. Он дошёл до одной из скамеек, но не сел на неё. Вместо этого он медленно опустился напротив и обхватил руками голову. Слегка склонившись, лбом коснулся травы.

Он бы не смог припомнить последний раз, когда плакал.

Он оплакивал не только Глендовера. Он оплакивал все версии Гэнси, которыми он был последние семь лет. Гэнси, который подгонял его своей молодостью и целеустремлённостью. И Гэнси, который подгонял его своим повышенным беспокойством. И именно того Гэнси, который должен был умереть. Потому что это имело своего рода роковой смысл. Чтобы спасти Ронана и Адама, требовалась смерть. Поцелуй Блу, как предполагалось, был смертелен для её настоящей любви. Смерть Гэнси в этом году была предсказана. Это он. Это всегда был он.

Глендовер был мёртв. Он всегда был мёртв.

А Гэнси вроде как хотел жить.

В конце концов, Гэнси услышал шаги, приближающиеся по листьям. Это тоже было ужасно. Он не хотел вставать и показывать им своё заплаканное лицо и принимать их жалость; мысль об этой доброте из самых лучших побуждений была почти столь же невыносима, как мысль о его скорой смерти. Впервые Гэнси прекрасно понял Адама Пэрриша.

Он развернулся и встал с таким достоинством, какое только смог собрать. Но это оказалась только Блу, и почему-то было совсем не унизительно, что она видит, как он сорвался. Она просто наблюдала за ним, пока он стряхивал с брюк сосновые иголки, а затем, когда он сел верхом на стол для пикника, она опустилась рядом, пока остальные покидали автомобили, чтобы посмотреть, чем они заняты.

Они встали полукругом возле его стола-трона.

— По поводу жертвы, — начал Гэнси.

Никто ничего не произнёс. Он даже не смог понять, сказал ли он это вслух.

— Я что-нибудь сказал? — уточнил Гэнси.

— Ага, — ответила Блу. — Но мы не хотели об этом говорить.

— Я прошу прощения за элементарный вопрос, — вставил замечание Генри, — будто я опоздал на урок. Но я не думаю, что твой отец-дерево дал нам иной демоноубивающий совет.

— Нет, только про жертву, — сказала Блу. И робко добавила: — Думаю... он, должно быть, знал о Глендовере. Может быть, не всё целиком. Он мог разобраться во всём, когда болтался вокруг, после того, как сблизился с мамой, или, может, с самого начала. Но я считаю, он был одним из магов Глендовера. Наверное, так же, как тот... другой парень.

Она имела в виду другое тело в гробнице. Было не сложно следовать за историей, которую она придумала, историей про Артемуса, пытающегося усыпить Глендовера и делающего какую-то ошибку.

— Итак, мы остались с жертвой, — нажимал Гэнси. — Разве что у вас есть идеи получше, Адам?

Адам, нахмурившись, смотрел на разбросанные сосны, отделяющие площадку для пикника. Он ответил:

— Я пытаюсь придумать, что ещё бы удовлетворило магию энергетической линии, но добровольная жизнь за недобровольную жизнь не предполагает замены.

Гэнси ощутил укол страха.

— Ладно тогда.

— Нет, — вмешался Ронан. Это не прозвучало в виде возражения, злости или расстройства. Он просто сказал «нет». По факту.

— Ронан...

— Нет. — По факту. — Я не для того приехал вытаскивать тебя из этой дыры, чтобы ты намеренно умер.

Тон Гэнси соответствовал его тону.

— Блу видела мой дух на энергетической линии, так что я уже знаю, что умру в этом году. Лезвие Оккама[44] предполагает, что простейшее объяснение является верным. Мы решили, что это я.

— Блу что видела? — потребовал ответа Ронан. — Когда ты собиралась мне рассказать?

— Никогда, — ответила Блу. Это не прозвучало в виде возражения, злости или расстройства. Просто «никогда». По факту.

— Не смотри на меня так, — продолжал Гэнси. — Я не хочу умирать. Вообще-то, я в ужасе. Но я не вижу других вариантов. И правда в том, что я хочу сделать что-нибудь от себя перед тем, как умру, и я думал, это что-то, связанное с Глендовером. Очевидно, нет. Так что я мог бы с таким же успехом сделать что-то значимое. И... королевское. — Последнее слово было немного мелодраматичным, но ситуация была мелодраматичной.

— Думаю, ты путаешь королевское с мученическим, — вмешался Генри.

— Я открыт для других вариантов, — сообщил Гэнси. — На самом деле, я бы их предпочёл.

Блу резко проговорила:

— Мы твои маги, верно?

Да, его маги, его двор, ему, их королю, нечего предложить, кроме своего пульса. Как правильно ощущался каждый момент, когда он всех их встретил. Как неизбежно, что они погрузились во что-то большее, чем даже этот момент.

— Да, — согласился он.

— Я просто... Мне кажется, должно быть что-то, что мы вместе можем сделать, как в пещере костей, — продолжила она. — Это не сработало в гробнице, потому что там не было жизни, с которой можно было начать. Или чего-то ещё. Там не было энергии. Но если у нас будет больше правильных частей?

Гэнси произнёс:

— Я не достаточно хорошо понимаю магию.

Ронан вставил:

— Пэрриш понимает.

— Нет, — возразил Адам. — Не думаю, что понимаю.

— Лучше, чем кто-либо из нас, — настаивал Ронан. — Подкинь нам идею.

Адам пожал плечами. Он сжимал вместе руки так крепко, что костяшки побелели.

— Может быть, — начал он, затем остановился. — Может быть, ты сможешь умереть, а потом вернуться. Если мы используем Энергетический пузырь, чтобы убить тебя каким-нибудь образом, не повредив твоё тело, это бы спровоцировало задержку времени, как 6:21. Минута проигрывается снова и снова, так что, не знаю, ты бы не ушёл слишком далеко от тела. Не стал бы слишком мёртвым. А потом... — Гэнси слышал, что Адам выдумывает, пока продолжает рассказывать правдоподобную сказку для Ронана. — Это должно происходить в Энергетическом пузыре. Я мог бы войти в транс в пространстве грёз, пока Блу бы всё усиливала, и во время одного из порывов времени мы могли бы велеть твоей душе вернуться в тело, прежде чем ты действительно погибнешь. Таким образом ты бы выполнил требования к жертве и умер. Ничего не говорит о том, что ты должен оставаться мёртвым.