Страница 16 из 53
— А как ты оцениваешь действия македонских войск? — больше из приличия спросила Опия, поскольку ничего не понимала в военном искусстве, но в то же время была заинтригована тем пылом, с которым Кий говорил о битве.
— Выше всяких похвал! Атака — это путь к победе! Но считаю, что не дело полководца идти впереди своего войска. Он должен руководить боем, иметь возле себя резерв и бросать его в опасные участки. Рисковать собой он может только в критический момент, когда его армии грозит поражение. Тут он должен личным примером увлечь своих воинов и добиться перелома в сражении, а возможно, и победы. Возглавлять первую же атаку, по-моему, неразумно: его может убить случайная стрела или он попадёт в опасную ситуацию, как и случилось с Александром Македонским. Убьют полководца, войско без него — толпа, стадо овец, которое легко бить. Нет, я бы поступил по-другому!
— В тебе заложены хорошие полководческие задатки! — с чисто женской непосредственностью и врождённой привычкой подлаживаться под настроение сильного пола и получать от него благосклонность и внимание произнесла она. Она уже поняла слабую струнку Кия — любовь к военной истории — и решила использовать её, не ведая пока, в каких целях.
В последующие две недели они дочитали папирусы про походы Александра Македонского, подолгу обсуждали содержание их во время прогулок по саду, трапез в столовой и просто сидя в гостиной. Опия с удивлением заметила, что начинает тянуться к этому сильному, красивому и умному парню. Конечно, у него не было образования, культуры поведения, но в нём была какая-то особая притягательная мужская сила, столь любимая каждой женщиной. В нем были и сила, и благородство, и широта богатырской натуры. Это сказывалось и в его взгляде, и в движениях, наполненных каким-то только ему присущим достоинством. Она сравнивала его с мужчинами византийского общества, изнеженными, слабыми, кичливыми и никчёмными; за внешней личиной образованности и воспитанности пытавшимися скрыть своё ничтожество, и это сравнение было не в их пользу.
Однажды он попросил её найти подробные сведения о фаланге, с помощью которой македоняне одерживали блистательные победы. Опия несколько дней рылась в папирусах и книгах. Наконец пригласила его в библиотеку:
— Я не понимаю в военном деле, возможно, нашла не то, что тебе надо, но лучшего у меня нет. Вот послушай эту запись: «Фаланга родилась в греческой армии и имела глубокое построение тяжеловооружённых пехотинцев — гоплитов в несколько шеренг в глубину, чаще всего в 8 или 12 и реже в 25. Такое глубокое, тесно сомкнутое и непрерывное линейное построение позволяло действовать ей как одно целое, ярко спаянное тактическое построение. Расчленение её, как правило, вело к поражению.
В основе боя лежала фронтальная атака с целью первым натиском расстроить боевой порядок противника. При приближении к врагу, в стремлении усилить свой первый натиск, фаланга переходила в бег».
Опия перевела дыхание, взглянула на Кия. Тот, подперев обеими кулаками подбородок и поставив локти на стол, касался её волос своими и глядел в папирус упорно и напряжённо.
Она взяла другой папирус, развернула его и продолжала чтение:
— «Македонская фаланга, в отличие от греческой, имела большую глубину и более тесное построение. При атаке фалангисты первых шести шеренг выставляли свои длинные пики вперёд за фронт, тогда как все остальные десять шеренг держали пики над собой. Грозно ощетинившись лесом своих пик и замкнувшись с фронта щитами, фаланга имела страшный вид. Её натиск отличался невероятной силой. Однако, более плотная и массивная, она оказывалась малоподвижной, неповоротливой и беспомощной на неровной местности».
Опия закончила чтение. Кий молча кивнул головой, оторвался от стола и начал прохаживаться по библиотеке, о чём-то напряжённо думая. Потом подсел близко к ней (сквозь тунику она чувствовала жар его молодого тела) и попросил прочитать про фалангу ещё раз. Она исполнила его желание. Он сидел неподвижно, уперев невидящий взгляд куда-то в угол. Неожиданно стукнул кулаком по колену и произнёс с силой:
— Вот средство против железного клина! — и ушёл сильной, уверенной походкой.
Второй месяц подходил к концу. От Тамиры дважды являлся посланник, передавал, что в Каменске служба порядка провела расследование и пришла к выводу, что Анахарсис неудачно упал с лошади и угодил на камень, которых много на дороге. Так что Кию опасаться нечего. Сейчас она уговаривает отца, чтобы он разрешил им пожениться, и отец уже склоняется к тому, чтобы дать согласие. Скоро они увидятся, пусть Кий наберётся терпения. Они непременно будут вместе.
С Опией Кий несколько раз выходил в город. Она водила его по улицам, показывала его виды, рассказывала историю. Основана Ольвия была около тысячи лет назад, говорила она. Авары сделали столицей каганата старинную римскую крепость Аквинкум, а в Ольвии находился управитель восточными, землями. Все здания построены греками, поэтому город имеет чисто греческий вид: прямые, замощённые камнем улицы пересекаются под прямым углом, что удобно для передвижения транспорта; дома кирпичные, одноэтажные, с подвалами для хранения продуктов, с просторными дворами, ансамбли домов украшены колоннами с капителями, скульптурами богов и героев.
С самого начала Ольвия строилась на двух террасах. Непосредственно к берегу лимана примыкала портовая часть, которую называли «нижним городом». Через него шла торговля с заморскими странами — Грецией, Римом, Египтом. Ольвия вывозила зерно, скот, кожу, пушнину, солёную рыбу, рабов. Из-за моря корабли доставляли оливковое масло и вино, а также металлические изделия, оружие, глиняную посуду, покрытую росписью или чёрным лаком, ткани, мрамор, предметы роскоши и искусства.
— Место, где стоит мой дом, — продолжала Опия, называется «верхний город». Здесь расположены общественный центр, а также священный участок с храмами. Кий был поражён красотой этой части города, особенно храмовым ансамблем. Ничего подобного он не видел в своей жизни. Города Руси и Каменск — деревни в полудикой степи, и не более того.
На священном участке стояли храмы Зевса и Аполлона. У них были низкие основания, лёгкие крыши с затейливыми фронтонами; передние фасады их украшали колонны с причудливыми капителями, в храмы вели двухстворчатые двери, украшенные искусной резьбой и рисунками. Храмы соединяла прямая дорога, обсаженная деревьями и уставленная скульптурами. Кий подходил к скульптурам, поражался искусству мастеров, создавших их: каждая из них была со своим лицом, своим характером и ни одна из них не повторяла другие.
Они обошли оборонительные сооружения Ольвии — мощные кирпичные стены с башнями. Хотя они, по словам Опии, были построены несколько столетий назад, но находились в хорошем состоянии, постоянно ремонтировались и подновлялись.
— Настоящий Константинополь, — сделал вывод Кий после ознакомления с городом. — Такой же большой и красивый.
Опия засмеялась:
— Ольвии далеко до Константинополя. Константинополь в десятки раз больше, а здания там такой красоты и величины, что дух захватывает, когда глядишь на них.
За эти два месяца Кий и Опия сблизились и сдружились. Она привыкла к его некоторым дикарским выходкам, он перестал её стесняться. Его тянуло к разговорам с ней, всегда умным и содержательным. Он многое узнал от неё. И, сам того не замечая, всё меньше стал думать о Тамире.
В одну из суббот Опия пригласила его на пир, который устраивал управитель восточных земель каганата Палак. Ей лестно было показаться в местном обществе с молодым красавцем, которого она решила выдать за своего любовника и привлечь тем самым к своей персоне всеобщее внимание.
Просторный зал был заставлен квадратными столами. При входе в него гости снимали обувь, рабы мыли им ноги, провожали до предназначенного места. Размещались приглашённые вокруг столов с трёх сторон; мужчины полулежали, а женщины сидели, ибо иная поза для них считалась непристойной. С четвёртой стороны рабы подносили кушанья и убирали грязную посуду. С каждой стороны ставили по три ложа, так что за каждым столом в трапезе принимало участие девять человек. Места с правой стороны считались «высшими», именно эти места были определены для Опии с Кием.