Подарок из Египта

И Квинт, вроде как по-дружески, размашисто хлопнул его рукой по спине. Басе-лид вскрикнул от боли и дугой выгнулся назад.

— А! Спина! — застонал он, вызывая у окружающих смех.

— Ах да, — произнес Квинт, улыбаясь, — я совсем забыл, тебя же вчера Гермес поджарил. Ты, наверное, давненько не захаживал в его храм, — укорял он поэта.

— Ничего себе давненько! — возмутился тот, — я только на прошлой неделе пожертвовал ему ляжку барана. Можно сказать, от сердца оторвал. А что толку? Лучше бы я ее съел, никакой благодарности!

«Посочувствовав» Баселиду в его горе, Квинт стал обходить других клиентов. Те делились с патроном последними новостями и сплетнями. Больше всего Квинта заинтересовала новость о том, что префект преторианской гвардии Элий Сеян через три дня устраивает у себя в доме ужин для сенаторов и знатных римлян. Квинту во что бы то ни стало хотелось попасть на такой ужин. На то имелись свои причины.

В Риме Сеян был полноправным хозяином, и его могущество уже затмило могу-щество самого императора. С императором его связывала давняя дружба, и Тиберий во всем доверял своему фавориту. Сеян пользовался этим, и пока император пребывал на Капри, предаваясь там всякого рода удовольствиям, префект творил в Риме все, что хотел. Друзей щедро одаривал, недругов же лишал имущества и ссылал в дальние провинции, а то и просто казнил по разным лживым доносам.

О народе Сеян тоже не забывал. В отличие от Тиберия, он часто устраивал для римлян пышные зрелища и дармовые раздачи. Так что чернь его любила и, не таясь, называла Сеяна императором. К этому все и шло. В сенате были одни его сторонники, в войсках уже цепляли изображения Сеяна на знамена, а толпа в цирке и амфитеатре ликовала при его появлении. Все назначения на государствен-ные должности происходили только с согласия Сеяна. Даже чтобы попасть в сенат, было необходимо его одобрение.

Квинта это обстоятельство больше всего волновало. Он очень хотел стать сенатором. Это была его давняя мечта. Но кроме большого состояния и толстой шеи никаких зацепок у него для этого не было. Происхождения он был не сена-торского (Квинт принадлежал к всадническому сословию), да и древностью рода он тоже похвастать не мог. О своих предках старался даже не вспоминать. Прадед его был вольноотпущенником из племени самнитов, и недоброжелатели Квинта нередко попрекали его тем, что он рабских кровей.

Чтобы хоть как-то выправить свою родословную, Квинт женился на Юлии. Она была из древнего сенаторского рода, но к тому времени совсем захиревшего и обнищавшего. Поэтому за Юлией не было никакого приданого. И если бы не ее великие предки, среди которых было немало консулов и трибунов, и которые в сенат ходили, как к себе домой, Квинт давно бы уже с ней развелся. Однако с этим браком у него появлялась, пусть небольшая, но возможность когда-нибудь облачиться в сенаторскую тогу, отороченную пурпурной каймой.

С родословной, таким образом, положение было кое-как подправлено. А остальное, по мнению Квинта, должны были сделать деньги. У Квинта уже ходили в должниках три сенатора, еще четверо были его хорошими приятелями. С их помощью он надеялся подкупить двух цензоров, которые занимались пополнением сената.

Но вся эта хитроумная затея рушилась из-за Сеяна. Без его одобрения у Квин-та ничего бы не вышло. О подкупе не могло быть и речи. Слишком ничтожно было состояние Квинта по сравнению с состоянием первого человека в Риме. И потребовалась бы чрезвычайно огромная сумма. Квинт выискивал более дешевые пути в сенат. Вот если бы ему удалось попасть на ужин к Сеяну, он бы тогда, возможно, нашел способ обратить на себя его внимание и завязать знакомство. А потом Квинт придумал бы, как втереться в доверие к префекту преторианцев.

Однако попасть на ужин к Сеяну было не так-то просто. Для этого Квинт хо-тел подкупить раба, который составляет списки приглашенных, чтобы он внес в списки и его имя. С этим рабом был хорошо знаком сенатор Руф, через него Квинт и хотел провернуть это дело. Поэтому, когда Квинт услыхал от клиентов, что у Сеяна в доме на днях намечается пир, он сразу подумал о Руфе. «Надо будет сегодня с ним переговорить»? решил про себя Квинт, и, чтобы не забыть, сказал Метродору, чтобы тот обязательно пригласил Руфа к нему на ужин.

После беседы с клиентами Квинт стал собираться в баню. Клиенты должны были сопровождать его носилки до бани и обратно, хотя в самой бане они ему были не нужны, там были нужнее массажисты; но Квинт всегда ездил в баню через форум, и вот там-то толпа клиентов ему была как раз кстати. Квинт часто встречал на форуме своих знакомых и друзей, а перед ними он хотел выглядеть подобающим образом.

Рабы собрали все необходимые для бани причиндалы и Квинт вместе с Луцием, усевшись в носилки, поехал на плечах восьми рослых сирийцев по направлению к форуму.

Чуть раньше из дома вышла Юлия в сопровождении Фотиды и двух германцев, не спускавших с нее глаз.

Юлия спешила в храм Кибелы на свидание с Гермархом. Уже было около двух часов дня, а именно в это время он должен был ждать ее в храме.

Обычно она пользовалась носилками, когда отправлялась в город, но если ей надо было в храм, то она шла туда пешком дабы показать свое преклонение перед богиней. Одевалась она в таких случаях скромно, чтобы легче было раз-деваться во время любви с Гермархом. Правда, ее прическу и лицо служанки при-украшали довольно долго. Перед своим любовником она все-таки хотела выгля-деть привлекательной. Брови и ресницы ей подвели сурьмой, губы подкрасили фуском, а отстоем красного вина навели легкий румянец. Над ее волосами слу-жанки тоже потрудились, как следует, пока не соорудили у нее на голове пыш-ную прическу.

Из-за этих приготовлений Юлия задержалась и уже опаздывала на свидание. До Палатина, где находился храм Кибелы, было не так уж и далеко идти, но день уже был в самом разгаре, а в такое время в Риме вовсю кишили суетные жители. На улице, ведущей на Палатин, было не протолкнуться, и Юлия поняла, что как бы она ни спешила, она все равно опоздает. Ее даже обогнали носилки Квинта. Клиенты Серпрония настырно расталкивали локтями толпу, расчищая дорогу своему патрону.

Луций из носилок заметил Юлию и предложил Квинту подвезти ее до храма. Но Квинт не согласился.

— Пусть идет пешком, — сказал он непреклонно, — мои рабы не мулы, им такую тяжесть носить вредно. А впрочем, — добавил Квинт, — если ты, Луций, хочешь, мо-жешь уступить ей свое место.

Однако Луций уступать своих подушек никому не собирался, и носилки, не задерживаясь, проехали мимо Юлии. А Юлия и не хотела, чтобы муж подвозил ее, еще чего доброго он заметит, как она приукрасила свое лицо перед посещением храма, и что-нибудь заподозрит.

По пути в храм Фотида незаметно передала своей госпоже золотую застежку, купленную утром в ювелирной лавке. Это был очередной подарок Гермарху. Юлия спрятала застежку в свой пояс, чтобы ее не увидели проклятые германцы. Они ни на шаг не отставали от Юлии и прямо-таки дышали ей в затылок. Юлия даже, как следует, не успела рассмотреть застежку.

В прошлый раз она подарила Гермарху перстень с сардониксом. По словам Фотиды, перстень обошелся ей в пятьсот сестерциев. Юлии показалось, что это доро-го, и она наказала Фотиде купить на этот раз что-нибудь подешевле. Фотида так и поступила и приобрела сегодня утром в ювелирной лавке золотую застежку за двести сестерциев. Точнее, она сказала, что купила ее за двести, а на самом деле купила застежку за сто пятьдесят сестерциев и преспокойно присвоила оставшиеся полсотни. Так же было и с перстнем. Его она вообще купила за трис-та сестерциев на рынке у какого-то подозрительного типа, который длинными во-лосами пытался скрыть шрам от срезанного на лбу клейма. Возможно, он был гра-бителем или вором, но Фотиде было все равно, лишь бы подешевле купить перстенечек.

Таким вот образом Фотида только на одних подарках для Гермарха уже насобирала для себя полтысячи. И чтобы эта кормушка не прикрылась, она всячески советовала своей госпоже продолжать свидания.