Подарок из Египта

Случилось это, когда Марк очередной раз хвастал перед актерами, как на допросах палачи не могли вытянуть из него ни единого слова, хотя били его так, что и в кошмарном сне не привидится. В доказательство он показывал актерам свои шрамы на теле.

— А твое мужество, Марк, тебе случайно не отбили? — язвительно спросила Таида, созерцая шрамы Марка на его бедрах.

Девушки, бывшие в комнате, захихикали.

— Нет, с этим у меня все в порядке, — заверил ее Марк, усмехаясь. — Если не веришь, сама можешь пощупать. Мое мужество, хвала богам, цело и невредимо.

Он задрал свою тунику и подошел к Таиде вплотную.

— Смелее, не стесняйся. Ты же тюремщиков не стеснялась.

Марк взял ее руку и хотел ей, было, помочь ощупать свое свисающее мужество, но Таида вырвала руку.

— Отцепись, — сказала она ему. — Не хватало мне еще руки об тебя пачкать. Ты сначала иди подмойся.

В комнате опять захихикали.

— Я-то подмоюсь, — ответил Марк с прежней усмешкой, — это не трудно. Заодно могу и тебя подмыть. А то ты сама не справишься. Вымыть из себя пол-Мамертинской тюрьмы дело не шуточное. Это на год работы. Я бы на твоем месте в бане бы и ночевал.

В комнате все покатились со сеху. Таида покраснела, но ничего не ответила, и Марк решил, что достойно заткнул ей рот, сделав из нее всеобщее посмешище.

На следующий день после этого грязного состязания в острословии Марк повстречал Таиду в цветнике у семейного алтаря, посвященного ларам — духам-покровителям дома. Таида приносила в жертву ларам вино и пыталась зажечь в куриль-нице ладан. Марк заметил Таиду у алтаря и усмехнулся ее тщетным попыткам добыть огонь.

— Что ты тут вошкаешься? — бросил он ей задиристо. — Дом, что ли, подпалить хочешь?

Таида обернулась и враждебно посмотрела на Марка.

— Да, вместе с тобой, — дерзко ответила она.

Марк засмеялся.

— Зря стараешься, — сказал он, — я сейчас ухожу на улицу.

— Вот и уходи. Чего стал?

— Уйду, не волнуйся. Но сначала посмотрю, как ты над нашими семейными духа-ми будешь издеваться. У тебя же все равно ничего не получится.

— Это почему?

— Да потому. У нечестивцев ладан никогда не загорается. Ты что, разве об этом не знала?

Марк опять затрясся от смеха, довольный своей остротой. Таида метнула на Марка злобный взгляд.

— Можно подумать, что у тебя загорится, — произнесла она сквозь зубы.

— Еще как загорится, — ответил Марк. — Давай сюда спички. Вот смотри, духи меня любят, не то что некоторых.

Марк зажег спичку и поднес ее к ладану. Однако ладан, видно, был сырой и не хотел загораться. Марк осторожно подул в курильницу, чтобы раздуть искры, но из этого у него ничего не вышло, ладан по-прежнему не занимался. Таида злорадно заулыбалась.

— Надо же, — усмехнулась она, — в этом доме одни нечестивцы собрались. Даже плюнуть некуда.

— Ты лучше помолчи, — бросил ей Марк через плечо. — Ты мне мешаешь.

Нетерпеливый Марк еще раз дунул в курильницу, но не подрассчитал свой могу-чий выдох и выдул из курильницы весь ладан.

— Что ты сделал! — воскликнула Таида, всплеснув руками.

— Паршивый был у тебя ладан, — сказал Марк Таиде без сожаления. — Духи его не приняли.

— И что мне теперь делать? — горестно вопрошала Таида.

— Ничего, — ответил Марк, — пошли ко мне, я дам тебе другой.

Она пристально посмотрела на Марка, стараясь понять, шутит он или нет.

— Пойдем, чего стоишь? — кивнул ей Марк по-приятельски и направился к выходу. — А то духи на нас осерчают, если мы их дымком не почтим. Мой ладан не то, что твой, сразу загорится. Ты свой, наверное, потными руками перетирала, вот он и отсырел.

Таида ответила, что у Марка руки не лучше.

— Зато у меня ладан лучше, — сказал Марк. — Все духи сюда сбегутся, лишь только его учуют. Даже от соседей притащатся. Вот увидишь.

— А из преисподней придут? — умничала Таида, следуя за Марком.

— Обязательно, — подхватил ее идею Марк. — И в первую очередь эти придут, как их… Ну, наши артисты, которых львы растерзали.

— Кастрик и Телесфор, — подсказала ему Таида.

— Да, они. Этим бедолагам наверняка никакая сволочь жертвы не приносит. А они были славными парнями.

Марк рассказал Таиде, как Телесфор и Кастрик перед смертью поделили между собой серебряную монету, чтобы беспрепятственно попасть в загробный мир.

— Они и мне предлагали откусить кусочек, — рассказывал Марк, — но я не захотел.

— Почему? — спросила Таида, внимательно выслушав Марка.

— А зачем? — отозвался он. — Я и так знал, что жив останусь. Мой Гений меня в беде не бросит.

— Хороший у тебя Гений, — произнесла она.

— Если ты будешь со мной дружить, — сказал он, — мой Гений и тебя возьмет под свое покровительство.

Марк посмотрел на Таиду лукавым взглядом.

— А мы с тобой и не ссорились, — ответила она.

— Тем лучше, — обрадовался Марк. — А то ты всегда смотришь на меня, как на врага, словно ножом пырнуть хочешь.

— Это потому, что ты меня, Марк, постоянно задеваешь, — ответила ему Таида.

— Когда это я тебя задевал? — разыгрывал Марк удивление.

— Да всегда. Вон хотя бы сейчас у алтаря, забыл, как меня нечестивой обозвал?

— Так я же шутил, — весело отозвался он. — Ты что, шуток не понимаешь?

— А мне твои шуточки, Марк, уже в печенках сидят. Лучше бы ты молчал.

— А я не могу молчать. Из меня само прет. Я не только с тобой так шучу, но и с другими, и никто не обижается.

— Ну вот с другими и шути. А со мной не надо.

— Ладно, не буду, — пообещал Марк. — Ты только на меня так грозно не смотри, хорошо?

Таида пообещала смотреть на Марка ласково. И в подтверждение сказанного одарила его нежным взором.

— Ну вот, — довольно произнес он, — это совсем другое дело. А то смотрела на меня, как Горгона Медуза.

— Ты опять! — воскликнула она. — Мы же договорились.

— Само вырвалось, — оправдывался Марк, улыбаясь.

— Я тебе, Марк, рот зашью, чтобы у тебя ничего не вырывалось, — пригрозила ему Таида.

Марк сказал, что этого делать не надо, а то он с зашитым ртом целоваться не сможет.

— Ничего, потерпишь, — сказала она ему. — В тюрьме же ты терпел, и ничего, жив-здоров.

Да, в тюрьме он терпел. С кем, с кем, а с женщинами там было туго. Зато Таиде в тюрьме скучать не приходилось. Марка так и подмывало напомнить ей о тюремщиках, но он пересилил себя и не стал портить непринужденный разговор.

Он весело болтал с Таидой, как будто прежде между ними и не было никакой вражды. Старая неприязнь исчезла, и у Марка даже промелькнула мысль, а не попробовать ли ему затащить Таиду в постель, когда они окажутся в его комнате. Но Марк отогнал от себя эту скабрезную мыслишку, хорошо понимая, что для ее осуществления пока еще не настал подходящий момент. Может быть, потом, когда-нибудь, ему это и удастся, но только не сейчас. Улыбчивость Таиды и ее дружелюбный тон могли быть просто игрой. Он же не знал, что творилось в ее душе, но подозревал, что она еще хорошо помнит, как задыхалась под его пальцами. Марк чувствовал это по ее взгляду, который хоть и был ласковым, но в глубине своей таил настороженность.

Так оно и было. Таида не доверяла обходительности Марка и не теряла бдительности. Для нее он был пока еще врагом. И его примирительные слова не могли так просто подкупить ее. Она умело разыгрывала добродушие, пытаясь догадаться, что скрывается за этой попыткой Марка подружиться с ней, и нет ли здесь какой-нибудь западни.

Но Марк ничего плохого против нее в голове не держал. Он, действительно, шел на примирение, ведь Таида была, все-таки, привлекательной девушкой, и Марку было приятно даже просто с ней поболтать.

Придя к себе в комнату, Марк стал не спеша рыться в своих шкатулках, отыскивая ладан. Между делом Марк рассказал Таиде свой странный сон, приснившийся ему в тюрьме, в котором он представал в облике крокодила и где Таида ласкала его, не подозревая, с кем она на самом деле обнимается. Таида внимательно слу-шала Марка, соображая, куда он клонит.