Подарок из Египта

Зрители стали кричать львам, чтобы они побыстрее разорвали на куски этих бродяг, осквернивших себя убийствами и заговорами. Кроме криков толпы, львов еще подгоняли и так называемые загонщики. Но эти уже действовали не только криками, но и длинными острыми копьями. Они обступили львов со всех сторон, не давая им разбредаться по арене, и гнали их на обреченных.

Рассвирепевшие от уколов копьями, львы, словно догадываясь, чего от них хо-тят, устремились на узников. А те в свою очередь со всех ног пустились к Олимпу и попытались поскорее на него залезть.

И только теперь зрители увидели, как много забавного таила в себе эта деревянная гора. Несчастные никак не могли за нее зацепиться. Они бегали вокруг Олимпа, ища удобное для подъема место, но едва хватались за выступы, как неминуемо соскальзывали вниз и под хохот зрителей падали на землю. А на земле на них набрасывались львы.

Амфитеатр наполнился жуткими воплями умирающих, рычанием львов и смехом толпы. Напрасно узники пытались вскарабкаться на Олимп. Казалось, они хотели впиться в него ногтями и зубами, лишь бы удержаться. Некоторым, ценой невероятных усилий, удавалось немного пролезть вверх, но львы без труда доставали их, поднявшись на задние лапы.

Очень скоро они поняли, что Олимп действительно недосягаем и что их всех ждет смерть. Однако продолжали отчаянно цепляться за жирные от масла склоны, беспомощно скользя по ним руками.

Рахонтеп дважды подступался к Олимпу и каждый раз неудачно.

— Попробуй с разбегу! — хохоча, орали ему зрители.

Рахонтепа душила злоба от своей беспомощности. Он уже не надеялся спас-тись на Олимпе. Вдруг Рахонтеп заметил, что один из загонщиков слишком близко подошел к ним, чтобы копьем раздразнить ленивого льва. Рахонтеп сбоку налетел на этого загонщика и сбил его с ног. Загонщик упал и выронил из рук ко-пье. Рахонтеп проворно подобрал копье и, вооружившись подобным образом, с воинственным криком грозно потряс своим оружием.

Зрители встретили поступок Рахонтепа одобрительными рукоплесканиями. Они подстрекали его напасть с копьем на загонщиков. Пусть эти ротозеи немного расшевелятся. Но загонщики, увидя обезумевшего египтянина с копьем в руках, предусмотрительно отошли назад. И только львов копье Рахонтепа не напугало. На египтянина бросилось сразу два льва. Одному из них Рахонтеп с размаху всадил копье в глаз. Дикий рев раненого льва разнесся по арене. Рахонтеп быстро вырвал у него из глаза копье и с окровавленным наконечником обратился против второго хищника. Лев бил копье лапой, злобно рычал и с раз-ных сторон пытался приблизиться к Рахонтепу. Египтянин метил ему копьем в глаза и медленно отступал к Олимпу. Одержанная победа над первым львом воодушевила его и придала ему сил. Он исступленно тыкал в льва копьем, пока не ра-нил его в лапу. Лев предпочел больше не связываться с этим сумасшедшим егип-тянином и на трех лапах заковылял прочь. Рахонтеп возомнил себя непобедимым воином и уже сам стал нападать на львов.

Тому, что рвал на куски Кастрика, он одним ударом пробил брюхо. Зрители ревели от восторга не меньше, чем умирающий лев.

— Убей их всех! — орали зрители Рахонтепу. — Выколи им глаза! Отомсти за друзей!

Однако одолеть всех львов Рахонтепу было не под силу. Рано или поздно они бы его загрызли. Рахонтеп оглядел поле битвы и увидел, что почти все обреченные были растерзаны хищниками. Один он еще оставался живым и невредимым. Загонщики решили отомстить ему за нападение на своего товарища и принялись сгонять на Рахонтепа львов со всей арены. Львы неохотно оставляли тела своих жертв и с окро-вавленными мордами семенили в сторону египтянина. Рахонтеп не стал дожидаться, когда львы все разом набросятся на него. Он подошел к Олимпу и, приставив свое копье к горе, быстро пополз по нему вверх, насколько это было возможно. Когда древко копья под ним закончилось, он лихорадочно стал шарить по плотно сби-тым доскам, ища какую-нибудь выемку, чтобы за нее зацепиться. Под ним уже соб-ралась целая стая львов. Они рычали, били себя по бокам хвостами и пытались лапой опрокинуть копье. Рахонтеп приготовился к худшему, но тут судьба ему вновь улыбнулась. Его рука нащупала, наконец, подходящую щель. Он втиснул в нее пальцы правой руки и, благодаря этому, удержался на скользком склоне.

Мастера, сколотившие Олимп, не предполагали, что кто-то из обреченных воспользуется копьем. Поэтому они только снизу тщательно оглядели деревянную гору, забивая там все щели и полагая, что выше десяти локтей никто не подымется. Эта их оплош-ность спасла Рахонтепу жизнь.

Львы опрокинули копье, но Рахонтеп продолжал висеть как ни в чем не бывало. Зрители ожидали, что он вот-вот соскользнет прямо на разъяренных львов. Но Рахонтеп глубоко всунул пальцы в щель и теперь мог сколько угодно пролежать на склоне Олимпа.

А внизу загонщики ударами копий раздразнили львов до бешенства. Львы стали прыгать на Олимп, стараясь зубами схватить Рахонтепа за ногу. Но египтянин следил за львами одним глазом, и когда очередной лев прыгал, он поджимал ноги, и хищники никак не могли его достать. Олимп сотрясался от их прыжков. Львы лязгали зубами у самых пяток Рахонтепа и ни с чем съезжали по склону вниз.

Зрителям быстро наскучила эта сцена. Однако о том, что Рахонтеп спасся, они ничуть не жалели. Такой смельчак был достоин жизни. На этом представление «Недосягаемый Олимп» закончилось.

Трубачи протрубили условный сигнал, по которому загонщики должны были вер-нуть зверей в клетки. Когда львов прогнали с арены, Рахонтепу сказали, чтобы он слезал с Олимпа. Рахонтеп и сам рад был спуститься, но не мог. Его пальцы застряли в щели, и как он ни старался их выдернуть, у него не получалось. Служителям амфитеатра пришлось становиться друг другу на плечи, чтобы дотянуться до Рахонтепа и снять его с Олимпа.

— Осторожней! — покрикивал он на них, — пальцы оторвете! Львы ничего не откусили, так не хватало, чтобы вы меня покалечили.

— Не скули, — грубо отвечали ему, — радуйся, что жив остался.

— Это львы пусть радуются, я их пожалел.

Рахонтеп покидал арену с гордым видом. Он только тоскливо покосился на растерзанных преступников. Их уволокли с арены за ноги, а кровавые лужи присыпали песком.

Зрелища продолжались. На арену выпустили гладиаторов. Они бились между собой и парами, и целыми отрядами, и пешими, и конными. Были даже амазонки на боевых колесницах.

Победители обеими руками загребали монеты, приветливо махали зрителям лавровыми ветками и, переступая через трупы поверженных врагов, счастливые и довольные, покидали арену. В самом крупном сражении — мавретанцев с паннонийцами, где учас-твовало одновременно более двухсот человек, — победили мавретанцы.

Те, кто поставил на паннонийцев и проиграл свои деньги, стали возмущать-ся, утверждая, будто бы на стороне мавров дрались перекрашенные в черный цвет германцы. Они-то и определили исход сражения. Но подобные доводы не помогли проигравшим вернуть деньги и послужили для них лишь слабым утешением.

Трупы павших в сражении прожгли для верности раскаленным железом и только тогда уволокли с арены. Зрители сами могли убедиться, что никакому подлому трусу не удалось их обмануть, прикинувшись мертвецом.

Этим большим сражением бои гладиаторов закончились, но расслабляться зри-телям было еще рано. Им предстояло увидеть схватку крокодила со львами. А заодно полюбоваться, как от львиных зубов умрет неудавшийся убийца Сеяна Марк Серпроний.

Пока арену приводили в порядок, зрители наспех впихивали в себя свой нехитрый обед, чтобы к началу нового зрелища рот был свободен для криков.

И вот долгожданный момент настал. На арену вывезли клетку с крокодилом и вытряхнули его на песок. Крокодил злобно заревел на своих притеснителей, угрожающе приоткрыв зубастую пасть. Служители поспешили поскорее убраться с арены, видя, как крокодил неторопливо прохаживается по песку, высматривая, на ком бы отыграться. Публика нетерпеливо заерзала на своих скамьях, с любопытством рас-сматривая крокодила. Многих разочаровали его размеры. По рассказам, ходившим по Риму, крокодил, напавший на Сеяна, был не меньше тридцати локтей в длину. А этот никак не тянул на тридцатилоктевого. Некоторые забеспокоились, а не подменили ли им крокодила? Но споры об этом отложили на потом. Рассуж-дать, тот это крокодил или не тот, было некогда. На арену вывели Марка, и все, в ожидании начала зрелища, устремили свои взоры на него.