Подарок из Египта

Однако у Марка были другие планы. Ему не терпелось встретиться со своими друзьями и поделиться с ними впечатлениями о поездке в Египет. Вместо себя Марк оставил актера Галеза, чтобы тот на репетиции читал его слова.

Но сперва Марк заглянул в комнату матери. Он хотел с ней попрощаться пе-ред тем, как она уедет. Юлия уже собрала свои вещи и готовилась отправиться в имение. Роскошная вилла в Умбрии была для нее чем-то вроде ссылки. Скуч-ные однообразные дни представали в ее воображении и тоской отзывались в сердце. Ей страшно не хотелось покидать эту кипучую, яркую столицу.

Марк с сожалением сообщил матери, что ему не удалось уговорить отца разрешить ей остаться в Риме хотя бы до его выступления.

— Жаль, ты не увидишь, как я буду играть, — тяжело вздыхая, проговорил Марк. — Я так хотел, чтобы и ты была в театре. Но ничего, я тебе напишу, как все происходило.

— Только прошу тебя, Марк, — предостерегала Юлия сына, — будь осторожней с этим крокодилом. Мне рассказали, как вы вчера над ним издевались. Это добром не кончится. Если у твоего отца мозгов нет, то хоть ты думай головой, куда лезешь. Откушенную руку ты потом себе обратно не пришьёшь.

Марк пообещал, что будет беречь свои руки. Он попрощался с матерью и поспешил в «Каледон». Так назывался трактир на Субуре, где любили собираться его друзья. Они уже ждали Марка. Новость о том, что Марк вернулся из Египта, уже несколько раз обошла Эсквилин и обросла удивительными подробностями.

Одни говорили, что он привез из Египта дрессированного крокоди-ла, который ходит на задних лапах и, как собака, приносит брошенную палку. Другие же утверждали, что это был крокодил-людоед, который настолько при-вык к человеческому мясу, что уже ничего другого не ел, и отец Марка, якобы, послал своего приказчика на невольничий рынок, чтобы тот выбрал там рабов пожирнее и помясистей.

Но Марк развеял все эти домыслы и рассказал друзьям, что на самом деле представлял из себя его ручной крокодил. Заодно Марк рассказал им и про свое путешествие по Египту, угощая всех при этом обильной выпивкой и закуской. Обычное застолье быстро переросло в настоящую пирушку. Друзей собралось много, и «Каледон» то и дело сотрясался от хохота молодых людей. Марк потчевал приятелей египетскими байками и хвастал перед ними большим количеством обольщенных египтянок. С особым удовольствием Марк поделился с ними новостью о том, что на днях он будет выступать в театре Марцелла со своим крокодилом. Все обещали непременно прийти на выступление, а потом соб-раться всем вместе и как следует отметить это событие. Пировать было решено в «Каледоне». Марк поклялся, что зальет вином всю Субуру.

На следующее утро в дом Квинта пришли посланцы от Сеяна. Руф сдержал свое обещание и рассказал вчера в сенате Сеяну о ручном крокодиле Квинта. Кроме того, Руф посоветовал ему не упускать такую возможность и разнообразить свои зрелища этим диковинным животным. Сеян послал своих людей в дом Серпрония, чтобы они посмотрели крокодила и на месте решили, стоит ли его показывать на представлениях.

Квинт радушно встретил посланцев Сеяна, и актеры специально для них разы-грали сценку с крокодилом. Посланцам понравилось выступление, и они договори-лись с Квинтом, что завтра его актеры выступят в театре Марцелла.

— Пусть они утром подходят в театр, — сказал один из людей Сеяна. — Их там встретят и скажут, когда выступать. Только крокодила привяжите, чтобы не убежал.

Посланцы ушли, оставляя Квинта преисполненного надежд на будущее. А свое будущее Квинт видел в сенате.

К концу дня все уже было готово для выступления. Костюмы подобраны, декорации нарисованы. Квинт даже приказал всем, кто играл жрецов, остричься наголо. Он кивал на лысый череп Рахонтепа и хотел, чтобы головы актеров точно так же блестели на солнце. Марк попытался было отстоять свои локоны, но и ему пришлось побриться. Он отнес волосы на домашний алтарь и посвятил их пенатам.

За приготовлениями актеров внимательно следил Шумшер. Он уже подмешал зелье Астарходона в вино и ждал только удобного момента, когда можно будет незаметно влить эту отраву в пасть крокодила. В том, что крокодил не откажется от вина, Шумшер не сомневался, но его смущал охранник, приставленный к Суху, который отгонял от ванны с крокодилом безмозглых рабов, кидавших ему в ванну хлеб и объедки. Если он и ночью будет сторожить крокодила, то это поме-шает планам Шумшера. Перс до самой ночи думал, как ему избавиться от охранни-ка.

Но еще до наступления темноты Шумшер попался на глаза Квинту. Квинт вдруг вспомнил, что не спросил у астролога, каков будет исход завтрашнего выступления. Хоть Квинт и так знал, что все будет отлично, но, отдавая дань традиции и желая услышать приятные для себя прорицания, он подозвал Шумшера. Смуглое лицо перса было теперь совсем черным. На вопрос Квинта он ответил, что пла-неты не предвещают ничего хорошего.

— С чего бы это? — неприятно удивился Квинт. — А ты внимательно смотрел в свои гороскопы? Может, ты их вверх ногами рассматривал?

— Нет, Квинт, — сказал Шумшер, — рассматривал я их как надо. Это боги замышляют что-то недоброе.

— Боги? — проговорил Квинт задумчиво, и тут до него дошло. Он же не принес должные жертвы богам, поэтому они на него и дуются. Ну, конечно же! Это все и объясняет. Квинт решил немедленно загладить перед богами свою забывчивость. Он тут же дал указание Метродору отнести в храм Аполлона и Юпитера по белой овце. А Шумшеру Квинт поручил повнимательней понаблюдать сегодня ночью за планетами, чтобы конкретней разузнать, чего от него хотят боги.

Шумшер так и думал, что Квинт не придаст большого значения его словам. «Ну что ж, — размышлял про себя перс, — посмотрим, как ты заговоришь завтра, когда сорвется выступление». А ночью Шумшер взял свои инструменты, с помощью которых вычислял ход планет, и отправился в цветник наблюдать за звездами.

Цветник представлял из себя небольшой дворик под открытым небом. Со всех сторон он был окружен мраморной колоннадой. В центре дворика струился фон-тан, украшенный разноцветной морской галькой. К фонтану тянулись дорожки, меж-ду которыми были разбиты клумбы с цветами.

Деревянная ванна с крокодилом стояла под колоннадой, а Шумшер обычно располагался возле фонтана, оттуда лучше всего было видно звезды. Вот и в эту ночь он разложил свои инструменты на прежнем месте и поставил между ними кувшин с вином.

Ночью в цветнике было тихо и безлюдно. Раб, охранявший Суха, очень быстро заскучал и стал приставать к Шумшеру с разными расспросами. Больше всего ему хотелось услышать о своем будущем. Шумшер наговорил ему всякого вздора и среди прочего сказал, что его скоро отпустят на волю и он, наконец, увидит свое варварское селение в Галлии, откуда был родом. Но варвар не очень этому обрадовался. Он не хотел возвращаться в свою деревню.

— А что я там буду делать? — скривил варвар лицо, — Долбить мотыгой землю? Нет, лучше я здесь останусь.

— Оставайся, — равнодушно ответил перс, — только мне не мешай. Видишь, я за планетами наблюдаю.

Тут варвар приметил кувшин Шумшера. Он по-всякому стал набиваться к Шум-шеру в компанию.

— Одному пить неинтересно, — резонно заметил варвар. — Давай вдвоем по чуть-чуть булькнем и будем наблюдать звезды?

Шумшер нехотя согласился. Они выпили, но варвару этого показалось мало, и он нагло потянулся за добавкой. Шумшер сделал вид, что очень занят вычислениями и не замечает, как варвар хлебает из его кувшина вино, словно свое собственное. Захмелевший варвар совсем распоясался и уже, видимо, считая Шумшера своим закадычным другом, стал бесцеремонно хватать его инструменты и разворачивать гороскопы. Шумшер грозно на него прикрикнул:

— Убери руки! Или хочешь, чтобы я на тебя лихорадку наслал? — проговорил перс и устремил на варвара свой демонический взгляд.

— Насылай! — отрешенно махнул рукой пьяный варвар. — Все равно у меня не жизнь, а одно мучение.

И он тихо затянул какую-то свою галльскую песню. Шумшер еще немного понаблюдал за звездами и, прибрав свои инструменты, поднялся к себе в комнату.