Шарлотта

— Дорогая миссис Тернер, — запыхавшись, начала она, — я только что узнала, где остановился мой брат. Я не думаю, что он подозревает о моем присутствии здесь, в Лондоне. Какую радость доставит ему подобное открытие, каким удовольствием это будет для нас после долгой разлуки! Должна откровенно признаться, что он мой самый любимый брат! Понимаете, мы с ним почти что одногодки и настолько близки, что можем действовать как единое, целое, ни в чем не противореча один другому, мы утешали и поддерживали друг друга, старались облегчить тяжелый труд, выпавший на долю нашей семьи, и отвести от нее беды и несчастья. Дорогая миссис Тернер, как только вы узнаете Генри, я уверена, что тоже испытаете на себе влияние его жизнерадостной, великодушной натуры. Он достоин похвалы во всех смыслах.

Хотя леди Тернер и не была готова к тому, что молодой Генри находится так близко, она все-таки была рада за свою подопечную. Учитывая обстоятельства, она погрузилась в размышления.

— Вы сказали, что он приехал в Лондон, чтобы устроить здесь свое будущее? Приветливый и открытый, воспитанный в деревенском духе молодой человек, каким вы мне его описываете? Занятное сочетание, можете быть уверены! Однако я буду рада приветствовать его и ради вас любого из ваших родственников, которые решатся приехать к нам! Если они похожи на свою дорогую сестру, то должны принести с собой в этот большой город редкостный сельский дух Хейвудов.

После полудня миссис Тернер занималась делом, которое и заставило ее возвратиться в Лондон, посему не смогла составить компанию своей гостье. Тем не менее она не стала задерживать Шарлотту. Добрая леди заметила разочарование, промелькнувшее на лице молодой девушки при мысли о том, что визит придется отложить до завтра, и посоветовала ей отправляться немедленно. Поскольку было еще рано, то она могла предоставить в распоряжение Шарлотты свой экипаж, пока он не понадобился ей самой. И только когда она перечитала письмо мистера Хейвуда, в котором тот описывал место, где снял комнаты Генри, то позволила себе выразить некоторые опасения относительно безопасности Шарлотты.

— Я бы не относилась к этому так беззаботно! Войти в этот квартал опасно в любое время дня! Да еще при том, что вы совершенно не знаете Лондона! Нет, боюсь, что вас нельзя одной отпускать на поиски брата. — Вызвав звонком слугу-мужчину, она настойчиво продолжила: — Я позабочусь о том, чтобы вас сопровождали все время, пока вы будете находиться в этом районе. Следуя моим инструкциям, Пул всегда будет находиться рядом с вами и оставит вас только после того, как вы обнимите брата. Ваш Генри побеспокоится насчет того, чтобы доставить вас домой в целости и сохранности, уж в этом я уверена, хотя, думаю, даже он наверняка не осведомлен обо всех опасностях, которые таит в себе Лондон. Действовать следует с величайшей осторожностью! Я не смогу чувствовать себя спокойно, если не буду знать, что вы в безопасности.

Благодарная мисс Хейвуд поспешила успокоить своего заботливого ментора, уверив ее, что она будет вести себя осторожно, не останется там надолго и вернет Пула его хозяйке, как только увидится с братом. Генри же обеспечит ее безопасность при возвращении домой.

Итак, она отправилась на поиски Генри. Само путешествие оказалось недолгим. Но пока их экипаж продвигался на восток по направлению к месту своего назначения в Ленгхэм-плейс, им открывалось все менее привлекательное зрелище: из окон слышались крики, часто они становились свидетелями отвратительных драк. Но при всем при том Шарлотта испытывала только радостное возбуждение. Ее желание как можно скорее увидеться с братом придавало ей сил и храбрости.

Прибыв в квартал его проживания, она обнаружила, что местность вокруг никак не может служить источником вдохновения. Они проезжали по аллеям, узким переулкам, вдоль лотков уличных торговцев; все дома казались перенаселенными, а в темных мастерских трудились ремесленники. Наконец Пул обнаружил здание, которое они искали.

С помощью слуги она вышла из экипажа, только для того чтобы обнаружить, что стоит в грязи по самые щиколотки, и, отойдя на несколько шагов, оказалась в еще большей слякоти. Шарлотту поддерживало предвкушение близкой встречи с братом, поэтому она не обращала почти никакого внимания на подобные мелочи. Она прошла по грязным и вонючим коридорам, поднялась к двери в мансарде.

На миловидном лице Генри, когда он открыл дверь, отразилось такое смятение, какого его сестра еще никогда не видела, — ей захотелось рассмеяться и заплакать одновременно. Сначала это было просто неверие, потом испуг и оцепенение и, наконец, растерянность и смущение. «Неужели это происходит на самом деле?» — таился в его глазах невысказанный вопрос. От удивления он оказался совершенно беспомощным. Наконец придя в себя, Генри вскрикнул от радости, поняв, что перед ним не призрак. Их объятие было теплым и долгим, они бессвязно и радостно заговорили обо всем сразу, перебивая друг друга и не обращая внимания на время. И так оно продолжалось до тех пор, пока мисс Хейвуд не вспомнила о том, что бедный Пул терпеливо ожидает дальнейших указаний за дверью ее брата, и только этот факт прервал их радостную болтовню.

Генри пригласил его войти внутрь, но слуга, удовлетворенный успехом своей миссии, отклонил предложение, переложив свои обязанности на плечи молодого человека, и поспешил возвратиться к своей хозяйке.

И тут наша парочка смогла наконец-то поговорить в свое удовольствие. Им так много нужно было сказать друг другу, столько событий произошло в их жизни и столько воды утекло со времени их последней встречи в Уиллингдене!

Пока ее брат провожал Пула, Шарлотта огляделась в комнате. В ней стояли всего одна кровать и рядом стул. Она испытала боль, оттого что ее брат оказался в столь стесненных обстоятельствах. Тем не менее она ничего не сказала, поскольку его чувство юмора и энтузиазм оставались такими же, как и прежде.

— Дорогая, любимая Шарлотта, — вскричал он, — обнаружить тебя стоящей перед моей дверью здесь, в Лондоне, — это, скорее, чудо, а не реальность. Что привело тебя сюда из Сассекса? Я едва узнал тебя в таком роскошном наряде!

Шарлотта поведала ему о щедрости своей новой подруги, миссис Тернер, объяснила, насколько счастливо сложились для нее обстоятельства, и сама лишний раз поразилась тому, как поворот событий привел их обоих в Лондон. Но вряд ли ей стоит рассказывать о своем замечательном положении. Вместо этого она пожелала узнать, как обстоят его собственные дела.

Только после этих слов Генри обратил ее внимание на убогость своего жилища.

— Это не имеет особого значения, дорогая сестренка, — откровенно признался он, — я не намерен оставаться здесь надолго. — Несколько успокоившись, он продолжил: — Шарлотта, ты, наверное, почти ничего не знаешь о тех многочисленных переменах, которые произошли в нашем Уиллингдене за последнее время? Только представь себе, наши ближайшие соседи, сэр Годфри и леди Марлоу, и даже молодой Фрейзер, который только недавно вступил в права владения — и который до сих пор только и делал, что бесконечно разглагольствовал о традициях и внешних приличиях, о намерении укрепить свое положение, об оказании услуг семействам, которые зависели от него, — все они покинули нас! Эти наши друзья упаковали чемоданы и увезли своих супруг за океан, в Америку! Мы даже толком не знаем, куда. И они не одиноки. Куда ни обратишь свой взор, везде люди уезжают из страны! А тем временем наш собственный отец предается тяжким размышлениям. Он во всем видит только приближающийся упадок и разрушение. Незнакомцы вторгаются в его общину, и он не устает поражаться их невежеству, в том что касается нашего образа жизни. Отец приходит в отчаяние от «улучшений», происходящих поблизости. Он пребывает в весьма расстроенных чувствах. Шарлотта, признаюсь тебе в одном: я вижу, как то, что было раньше, рушится. И именно это подвигло меня на поиск чего-то другого, иного образа жизни. Однако сколь бы мучительным ни оказалось это решение для меня самого и для нашего дорогого семейства, другого пути нет. Слишком многое изменилось, сестренка, с окончанием войны теперь, когда корсиканец больше не угрожает нам. Мы сами выпустили демона из бутылки! Наша торговля почти замерла, а провизии все меньше, и она все дорожает. Пустой желудок заставляет протестовать даже самых достойных из нас. Я не могу себе представить, что мы могли бы процветать в провинции, как это было когда-то! Шарлотта, мне ведь не нужно говорить тебе о том, с какой грустью и тоской размышлял я о происходящем, прежде чем решился уехать? Чем больше я раздумывал, тем меньше мне казалось, что я способен найти выход. Что, в конце концов, может предложить мне Лондон? Мне, деревенскому пареньку, привыкшему к играм на свежем воздухе?