Страница 28 из 91
Зимняя встреча
Вконец исчиркав тощие блокноты, Неся вчерне готовую статью, Я возвращался из пехотной роты В армейский тыл, в редакцию свою. Остановилось наше наступленье Совсем недавно. Я шагал с утра Через врагом сожженные селенья И обезлюдевшие хутора. В сырых сугробах утопал проселок, Но поступь у меня была легка: Я горд был тем, что маленький осколок На днях плечо царапнул мне слегка. Царапинка почти и не болела, Но сам себе казался я тогда Обстрелянным, уверенным и смелым — Такими и берутся города. И вот к реке спустился холм пологий. Перед мостом на заливном лугу Собака у обочины дороги Искала мины в мартовском снегу. Невзрачная, косматая дворняга — Из тех, что лаем охраняют двор... За ней понуро, осторожным шагом Ходил солдат, немолодой минер. Порой она, смешную морду хмуря, Копала снег и тявкала слегка, — Здесь тол — недобрый зверь в железной шкуре — Забился в нору, сжавшись для прыжка. И подходил минер со щупом длинным Сторожким шагом в чуткой тишине. Рядами обезвреженные мины Лежали у кювета в стороне. И вдруг, как будто бы припомнив что-то, Как будто горькая беда стряслась, Прервав свою привычную работу, Печально выть собака принялась. Так на задворках, в лад ночной метели, Стараясь небо довести до слез, К покойнику, к печали и потере Кудлатый деревенский воет пес. Я подошел. Тоскливый вой собачий Над миром заминированным плыл. «С чего бы это — воет, будто плачет?» — Я у минера старого спросил. «Война, — он молвил. — Тут не до приплода, А и собаке жаль своих детей. Щенков пришлось нам в прорубь кинуть, в воду — Чтобы работать не мешали ей». Был разговор дорожный наш недолог. Сапер умолк и, наклонясь слегка, Собаке бросил сахару осколок — Из собственного скудного пайка. Ее погладил он по шерсти рыжей, Чтоб смолкла, успокоилась она. «Ищи! — тоскливо ей сказал: — Ищи же! Всем солоно приходится. Война». Я дальше шел. А в стороне пустая Маячила деревня средь полей, И воронье кружилось, оседая, Как хлопья черной копоти, над ней. И небо хмуро на меня глядело, Как будто был я в чем-то виноват. И вьюга вдруг пришла и загудела, В кустах завыла на собачий лад. Снег был белее госпитальной ваты. В белесой, грустной, снежной полумгле Не прежним шагом, не молодцеватым Я шел по отвоеванной земле. И думал я теперь под стоны вьюги, Что на войне дороги нелегки И что мои военные заслуги Пред Родиной не так уж велики.Безымянный буксир
Весеннею ночью туманной, Минуя огни и мосты, Буксир номерной, безымянный Тяжелые тянет плоты. Усталый, он дышит неровно, Тревожен осипший гудок, — Он должен сосновые бревна Доставить по графику в срок. И где-то у нового моря, Где пахнут полынью холмы, В пустынном, безлесном просторе Возникнут дома до зимы. И, может быть, в вечер осенний, Пьянея теплом и вином, Справляющие новоселье Совсем и не вспомнят о нем. Не вспомнят, что где-то сквозь темень, Не званный на праздничный пир, С плотами по водной системе Идет безымянный буксир. Пусть так. На людей не в обиде Бессонный старик рулевой. Весь мир ему с мостика виден, И в нем он — участник живой. Он в мире и жданный, и званый: Бессменной частицей труда Навек он вошел, безымянный, В плотины, в мосты, в города. Не мудрствуя и не лукавя, Ведя свою жизнь по прямой, Он знает, что счастье не в славе, А просто в работе самой.При подъеме
Все запасы покоя истрачены мною давно, А дорога крута, и в пути отдохнуть не дано. С каждым шагом полней раскрывается мир предо мной, Беспокоя меня красотою своею земной. Каждый куст придорожный и каждый пути поворот Тихо просится в душу и слова ответного ждет; И ответа ища, и весеннею песней дыша, От земной красоты вырастает и крепнет душа.Кувшинки
Лепестки их чисты и невинны, А в подводной бессолнечной мгле Стебли их присосались к земле, Будто шланги из жирной резины. Тянут донного ила отстой... Я люблю еще больше их, зная, Что за сила таится земная За девической их красотой.