Земля обетованная

— Прости старика. Многое навалилось. Так о чём ты хотела поговорить?

— А ты что, совсем ничего не услышал?! Ну, заешь...

— Ладно, ладно. Не ворчи. Тебе не идёт. Ты, я так понял, хочешь вступить в полные права владения русской зоной?

— Да, и ты мне в этом поможешь.

— Я?! А с чего это вдруг?

— Ты знаешь меня лучше других советников, знаешь, какой я могу быть настырной. И если мне что-то взбрело в голову, то откажусь я от этого, только когда меня будут выносить вперёд ногами.

— Смотри, как бы это не стало реальностью! Это со мной ты сюси-пуси. А другие готовы тебе голову оторвать, как только я откажусь тебя защищать.

— Я сама могу постоять за себя. Я умна, целенаправленна, и, откровенно говоря, без меня вы, уважаемый адмирал, уже бы горели в аду.

— Что правда, то правда... Ладно, посмотрим, что можно сделать. Но, тебе нужно преподнести себя с помпой.

— Это как?!

— Ты должна дать нам, если уж и не бессмертие, то хотя бы его суррогат. Понимаешь, о чём я?

— Когда, ушедший сегодня флот наткнётся на золотую жилу, я должна буду поставить пробу на слитки?

— Умница. Слишком информированная умница...

— У меня был хороший пример для подражания. И, Судзи...

— Да?

— Я поверю твоему обещанию помочь мне, как когда-то поверил Сергей. Если ты обманешь и в этот раз, то умрёшь немощным стариком. Я знаю, как ты этого боишься.

Глава 2

Ракай. Сектор 254-6. Протекторат Доминиона.

Пустынный Ракайский пейзаж надоел Аталату до рези в глазах. Куда не глянь, всюду эти жёлтые барханы, или белые солончаки. Вообще, весь Ракай состоял всего лишь из двух цветов, и даже небо сливалось с песком. Яркая, испепеляющая Тав — звезда-хозяйка планеты, вносила некое разнообразие в монотонный горизонт, белым пятном отмечая восходы и закаты. Аталат не любил песок, но половину жизни ему приходилось иметь с ним дело. Вот и сейчас, поднимая удушливую тучу за собой, он катил на траке по пустыне, обходя мелкие дюны и стараясь придерживаться голых твёрдых проплешин. Его тяжеловес не мог преодолевать осыпающиеся горы с уклоном выше тридцати градусов. А его цель на сегодня — настоящий великан среди барханов. Дальше трак не пройдёт. Заглушив ревущий мотор, Аталат поправил маску на лице, подтянул кислородные трубки и накинул на голову капюшон. Намазал толстый слой мази на лицо. Остался последний штрих — тёмные светозащитные очки. Тяжёлый баллон привычно оттягивал плечи, а влагосберегающий комбинезон опять натирал там, где не надо. В общем, всё как обычно.

Быстро выскочив из шлюза, сборщик остановился у практически отвесной стены и задрал голову вверх. Посочувствовав самому себе, он стал медленно карабкаться по склону. Ботинки, со специальными подошвами, хорошо держали его вес, а распластавшись можно было помогать себе руками. Где-то на середине пути Аталат выдохся, забил ноги глубже обычного, и стащил с плеча сумку. Положив рядом, он достал из её тёмного нутра тёплый металлический цилиндр. Но внутри оказался по-прежнему ледяной коктейль собственного приготовления, который даже мёртвого на ноги поднимет. Осторожно просунув питьевую трубку под маску, сборщик сделал несколько полных глотков. Как же хреново в пустыне на своих двоих! Мечта всех старателей — лёгкий и подвижный багги, стоил неприлично дорого. Ему на такой не заработать ещё лет десять. Стараясь не съехать вниз, Аталат перевернулся на спину, и его очки ещё сильнее потемнели. Сегодня, глубокое желтое небо, было особенно раздражающим. Прикрыв глаза, он выкинул все мысли из головы, дав себе единственную установку — не заснуть. Горячий спёртый воздух, с привкусом резины, был первым сигналом того, что комбинезон необходимо менять. Третий раз за три года. Такими темпами он никогда не накопит на багги, или на билет, чтобы свалить отсюда.

Пора было двигаться дальше, и, забросив сумку за спину, Аталат возобновил восхождение. Осталось всего сотня метров — полчаса интенсивной работы, или час, в его нынешнем состоянии. Когда он, наконец, перебросил руки через острый гребень, его вес уменьшился на несколько кило. И, по идее, сейчас нужно было срочно восполнить жидкость в организме. Но он просто наслаждался неподвижностью и покоем. Бескрайние песчаные волны, словно застывшие морские. Так же гонимые ветром, изменчивые, но сейчас, для человеческого взгляда, мёртвые. И ещё — это бесконечное шуршание, вой, без которого он уже вряд ли заснёт. Как в далёком детстве, когда они всей семьей жили возле океана. Тогда он любил гулять по берегу, по щиколотку погружаясь в набегающие пенные буруны. Но больше всего ему нравилось сидеть на выступающей скале, на которую ещё нужно было забраться. Тогда он часами смотрел на водную гладь, иногда замечая рукотворные силуэты кораблей — одиноких бастионов человечества посреди, тоже в какой-то степени, пустыни. На Ракайе, сколько не вглядывайся в горизонт, других людей ты не увидишь. Планета была огромна, а город сборщиков всего один, и в сотнях километров западнее.

Ладно, хватит расслабляться, пора делать свою работу. Хочешь кушать, умей вертеться. В пустыне без этого никак. Перекинув ногу через вершину и надёжно закрепившись, Аталат ещё раз полез в сумку. Вначале уполовиним то, что осталось от жидкого питания. Вот так, гораздо легче. Поболтав во рту холодный сладкий нектар, и с сожалением оставив последнюю треть, сборщик достал вторую, гораздо более тяжёлую вещь. Восьмикилограммовый, опять-таки, цилиндр, моргал маленьким зелёным индикатором. Значит, всё в порядке. Ну, а что с ним, собственно, могло случиться? Сразу полегчавшая сумка упала на песок. Как бы её не сдуло! Хотя, термос вроде неплохо придерживает. Подвесив агрегат над гребнем, Аталат вдавил неприметную чёрную кнопку. Из днища вылезли три подвижных отростка, которые тут же погрузились в песок. Теперь они вытянутся на десять-пятнадцать метров, и станут своеобразными корнями, которые удержат харвестр от опрокидывания. К тому же, он теперь всегда будет следовать за дюной, а его корни 'впитают', а точнее, подтянут полями все приповерхностные кристаллы золя. Более тонкие, белые жгутики опутают большую часть бархана настоящей сетью, что позволит собрать и те частицы, что погрузились глубже. Хотя, обычно, весь золь скапливается в первых пяти метрах песка.

Золотые, блестящие кристаллики — кровь и деньги Ракайа. Где-то далеко на юге, в местах совершенно безжизненных, и горячих, как раскалённая сковородка, компания добывает золь своими силами. Огромные автоматические сборщики просеивают тонны песка в минуту. Но даже всех их машин не хватает и на десятую часть планеты. Поэтому, большие боссы разрешили частникам тоже вести добычу, при условии, что весь золь сдавался официальным властям. А все контрабандные перевозки жестоко пресекались, и не то, что вырваться, но и приземлиться, не допущенному кораблю было очень сложно. Вся орбита была засеяна оборонительными платформами, а в системе постоянно дежурил довольно большой флот.

Аталат добывает золь уже тринадцать лет, а сейчас ему двадцать восемь. То есть, практически половину жизни. Он завербовался в пятнадцать, и за счёт компании, переехал на Ракай, сразу став самостоятельным сборщиком. Некоторые предпочитали работать в группах. Он же любил, когда всё зависит только от него. Вот и сейчас, проверив, включён ли маячок, зашитый под кожу, он активировал систему самозащиты харвестора. Теперь, любой, кто попытается забрать его добро, расстанется с нужными частями тела, а весь добытый золь раскидает взрывом по всей округе. Только он сможет подойти к цилиндру, не рискуя лишиться головы. Правда, всегда оставался шанс, что кто-то просто расстреляет его издалека. Но смысла в этом было мало. Так, насолить конкуренту. Не смотря на огромные нетронутые территории, и простое правило — кто первый застолбил, того и зона, всё равно находились уроды, которым всегда мало. Поэтому, первое, что бережёт старатель, это свой идентификационный маячок. Лишишься его — лишишься заработка. Тогда, пиши пропало. Пока ты восстановишь все документы в этой бюрократической клоаке, что высится пятиэтажным бункером посреди города, ты десять раз разоришься. Тебе даже на воздух денег не хватит. Дышать без маски на Ракайе нечем.