Вкус запретного плода

Марина сделала было попытку встать, но у нее закружилась голова, и она поспешно опустилась обратно на траву. О том, чтобы сесть на лошадь, и речи быть не могло. Лежа в траве, Марина лениво следила взглядом за бесчисленной ратью муравьев, тлей, поденок и всякой прочей нечисти, кишмя кишащей среди зеленых стеблей. В траве текла жизнь со своими делами, заботами… Пробежал муравей, вскарабкался на ствол дуба. Марина сорвала травинку и осторожно спихнула его вниз на землю.

— Вот так! Посмотрим, что ты теперь будешь делать?

Муравей секунду постоял и пополз обратно. Когда он залез уже на довольно приличную для него высоту, Марина опять столкнула его вниз. Муравей немедленно полез снова. И так раз за разом, без устали штурмовал муравей неподатливую вершину, а Марина все скидывала и скидывала его вниз травинкой.

Постепенно в голове у Марины прояснилось, можно было бы ехать дальше, но тут солнце начало припекать, и Марина не стала ловить Зорьку, а лениво растянулась во весь рост на спине, прикрыв глаза. Она вся разомлела на солнышке, ей хотелось спать, к тому же и ночь выдалась какая-то бестолковая, малыши все время кричали, то оба сразу, то попеременно. Черт их знает, чего им надо было! Марина почувствовала, что засыпает. Голова у нее лежала на широком и плоском камне, поросшем сверху мягким мхом, муравьи и прочие насекомые бесстрашно ползали по ней, щекоча тоненькими цепкими лапками. Ни один из них не кусался. Никто не мешал ей спать.

Марине приснился дом, стоящий на высоком берегу. Вокруг был темный, незнакомый, дремучий лес, река еле слышно журчала, в воде всплескивали крупные рыбы. Марина сидела на крыльце, всматривалась в толщу воды и вроде бы чего-то ждала. Из-за поворота реки показался плот, на нем во весь рост стоял парень в клетчатой ковбойке и шортах, с шестом в руках. Лица парня не было видно, он стоял к Марине спиной. На плоту рядом с ним лежал рюкзак и что-то еще завернутое в брезент. Проплывая мимо дома, парень поднял голову, увидал Марину и прокричал:

— Эй, почему ты здесь? Отсюда же давным-давно все ушли! Прыгай ко мне, я тебя увезу!

— Не могу, — отвечала во сне Марина, — здесь мой дом, здесь мои дети, мои ребята.

— Ты с ума сошла! Никого здесь нет! Ты одна!

Марина вскочила с крыльца и вбежала в дом. Комнаты, большие и полутемные, затененные листвой окружавших дом деревьев, были абсолютно пусты. Было сыро, деревянные полы блестели, точно их только что вымыли. Марина обежала все комнаты. Нигде ни души.

— Алена! — закричала Марина. Но только эхо отозвалось.

Как же так? Алена обязательно должна быть дома! Она ведь так редко куда-нибудь уезжает! Но Алены не было… Никого не было.

Марина вернулась на крыльцо и увидела, что плот уплыл. Вдалеке мелькала яркая рубашка парня, постепенно превращаясь в точку на горизонте.

— Эй! — закричала Марина что есть силы. — Вернись за мной! Забери меня с собой!

— Беги! — донеслось в ответ. — Беги берегом, беги, не то поздно будет! Посмотри… — Но конец фразы унесло ветром. Марина обернулась и увидела темное облако, почти закрывшее лес. С той стороны испуганно летели птицы, они громко кричали.

Марина побежала, путаясь в высокой траве и спотыкаясь о корни. Марина бежала, но тьма настигала ее, и она чувствовала, что ей не успеть. Сердце бешено колотилось, в горле першило, отчаянно кололо в боку. Марина начала задыхаться. Темнота нависла над ней. Вдруг она ощутила прямо за спиной чье-то горячее, обжигающее дыхание и одновременно услышала топот копыт, точнее, оглушительный грохот. Поздно. «Сейчас я стану птицей и улечу отсюда!» — подумала Марина.

Вздрогнув, Марина проснулась. Топот копыт слышался совсем неподалеку. Марина села и потянулась, лениво скользнула глазами по тропе и сразу вскочила, одергивая задравшуюся во сне блузку. К ней на гнедом жеребце приближался Бруно.

— Бруно!

— Марина! Вот нечаянная встреча! Какими судьбами, дитя мое? Ведь до вас отсюда довольно далеко.

— Да вот… — Марина растерянно огляделась. — Где-то тут гуляет моя лошадь…

— Не Зорька ли? Я только что встретил ее по дороге сюда. Она бодро трусила рысцой по направлению к вашему дому.

— Вот дрянь!

Когда Марина засыпала, Зорька спокойно стояла за ближним кустиком и щипала травку. По ней ни за что нельзя было догадаться, что она куда-то собирается.

— Ой-ей-ей! Что же теперь делать? А далеко отсюда до нас?

— Да километров пять будет. Надо идти сперва по этой тропинке, а потом… Марина, я вас подвезу! — Не дожидаясь ответа, Бруно легко подхватил Марину и усадил ее перед собой в седло. Жеребец всхрапнул, ощутив на спине дополнительную тяжесть, скосил бешено глаза и понесся по тропе размашистой тряской рысью, от которой у Марины лязгали зубы и без конца что-то екало в животе.

Скакали они минут двадцать, сейчас день был в разгаре, солнце палило нещадно, стояла влажная духота, и хотелось пить. Наконец на одном из поворотов Бруно остановил коня, соскочил на землю и осторожно снял с седла Марину. Мгновение, которое Марина находилась в воздухе, прижавшись грудью к Бруно, губы напротив губ, глаза в глаза, тянулось бесконечно. Не выдержав, Марина зажмурилась — будь что будет!

Но ничего не произошло. Бруно подержал ее и бережно поставил на землю, легонько щелкнув по носу.

— Вот так-то, Марина! Ты мне несколько месяцев не давала покоя. Я по сравнению с вами, можно сказать, старик, но… мечты приходят не спрашивая!

Я говорил себе: девушка, живущая в таком доме, — Бруно махнул рукой в сторону, где за деревьями скрывался Крольчатник, — тем более девушка с ребенком наверняка обрадуется любому предложению. Более того, будет испытывать благодарность.

Но сейчас, встретившись с тобой лицом к лицу, вижу, что ошибся. Не спрашивай только меня, как я это понял. Просто я уже стар и сразу все вижу. А тогда, зимой, мне показалось… нет, то был просто сон…

Сон. Марина попыталась припомнить приснившееся ей только что. На мгновение ей показалось, что парень на плоту немножко похож на Бруно, впрочем, вблизи она парня не видела.

— Я пойду? — неловко проговорила Марина, не поднимая глаз. — Спасибо, что подвезли.

— Всегда к вашим услугам! — Бруно шутливо поклонился, легко вскочил на своего жеребца и, взяв с места в карьер, мгновенно исчез из виду.

Минут через пять Марина уже подходила к дому. Ни на крыльце, ни во дворе никого не было. Слегка встревожившись, Марина пробежала прихожую и влетела в столовую. Там она обнаружила почти всю компанию, по крайней мере, женскую ее половину. Марина подошла к Алене, обняла за шею, потерлась лбом о ее прохладное плечо.

Вечером, дожидаясь в столовой Сережку, Марина рискнула спросить у Дениса:

— А кто он такой, этот Бруно? Неужто в самом деле итальянец?

Денис скривился.

— А тебе на что?

— Так просто, — Марина слегка смутилась. — Интересно.

— Я к тому, что он нас терпеть не может.

— Правда?!

— Вот тебе и правда! Одну Женьку кое-как выносит. Жалеет, видно. Он наш дом иначе как борделем и не называет. Нравственный, сволочь!

Марина прыснула.

— Ну чего смеешься! Обидно, между прочим! Я не подсчитываю, сколько у него дам за одно лето на уикэндах перебывает!

Марина не выдержала и откровенно захохотала.

— Ну чего ты ржешь! — Денис нахмурился, но и сам рассмеялся. Минуты две они хохотали, причем Денис порывался произнести сквозь смех что-то вроде: «Ну правда!» — но выходило только нечто нечленораздельное.

Отсмеявшись, Денис продолжал другим тоном:

— А что касается Италии, то тут как раз все правда. У него родители — коммунисты были. Они приехали сюда в тридцатые годы коммунизм строить. Настроились, сама понимаешь, вдоволь, сама понимаешь где. Дед мой, он тоже там был, встречал там отца Бруно. Лихой, говорил, был мужик. Дело не в этом. Главное, Бруно отсюда уезжать не хочет. Родители его еще в начале перестройки на Родину возвратились. А он ни в какую! Я, говорит, тут вырос. Смешной!