Страница 7 из 11
Глава третья Монстры, жемчуг, два ствола
Оружие он любил всегда, сколько себя помнил. Будучи еще мальчишкой, убегая на исторические реконструкции отыгрывать в основном сына полка. Еще, будучи мальчиком, он старался соответствовать, досконально изучая оружие Великой Отечественной. В свои десять лет он уже наизусть мог рассказать обо всех параметрах ППС - 43 (пистолет пулемета Судаева) от патрона до компенсатора или о ППШ - 41 (пистолет пулемет Шпагина), что приятно забавляло и удивляло устроителей и вообще многих взрослых. А в одиннадцать Михаил уже мог произвести копию из металла. От чего имел не продолжительные проблемы с органами правопорядка, угодив, по ходатайству тех же правоохранителей, в Нахимовское училище. Позже, еще большей страстью Михаила стало избавлять оружие от корявых признаков массового производства, тюнинговать и переделывать под владельца, конечно, насколько это позволяла конструкция. Так он и получил свою кличку «Оружейник», а избранные счастливчики - личное оружие, вышедшее из под рук настоящего мастера.
А теперь, за все это сумасшедшее время он даже в оружейную не заглянул, не говоря уже - «о пострелять».
Видимо время пришло исправлять ошибку, и он заглянул. Батя не обманул, он и вправду получил удовольствие. Впервые Тигра почему-то не решилась зайти в этот бокс, осталась у раскрытой двери. Вдоль стен тянулись заполненные оружейные стойки, приятно пахло новым оружием в смазке, снайперки под различные задачи, несколько пулеметов, в том числе крупнокалиберных, штурмовые винтовки, автоматы под пистолетный патрон, сами пистолеты, коих было и вовсе запредельное количество. Тут же на стеллажах патронный склад, нет, ни так - СКЛАД, явно на полк хватит.
- Ну, Батя, ты дал! - взгляд его задержался, на малютке непривычной формы, он слышал про «ПП 2000», тульских оружейников, но держать в руках еще не доводилось, потянулся, взял, и тут же отдернул руку.
- Вот же б...ь, да что со мной здесь происходит? - за какое-то жалкое мгновение он понял все, об этом пистолете-пулемете, какие есть дефекты, как их исправить. Ладно бы только это.
За последнее время чего только не случилось, поэтому удивляться до обмороков он уже не мог, как говорится, попривык к чудесам, Петрушка. “Может я и ходить здесь смогу”, - закралась малодушная мыслишка, чем черт не шутит, нужно попробовать:
“Хватит валяться на скамье, вставай, Муромец”, - он попал в какое-то беспроглядное марево, в голове шумело, сердце, казалось, бьётся как колокол громко «Бум-Бум» и все громче и громче, будто отсчитывая последнее время, в виски, будто спицы воткнули. Оружейник понял, надо убираться отсюда, он представил себя в полный рост стоящим по центру оружейной, и тут его будто кто-то сзади «наградил» ударом биты по голове, во всяком случае, ощущение, и искры в глазах были на загляденье правдоподобными.
И его выкинуло в большой мир, он стоял на полу посреди оружейки на своих ногах, кровь каплями капала на кафель. Ноги прутики подкосились, и он завалился набок, падать он умел, уже давно, можно сказать профи по этому делу. Удар об пол был не сильный, а вот сознание покинуло его сразу. Очнулся весь в крови.
Плевать на кровь, плевать на боль. В голове же Оружейник прокручивал раз за разом, он стоял всего секунду, но на своих ногах, руки ноги от возбуждения тряслись: “Стоп! Что? Как? Почему? Боль в ногах и они трясутся. Этого же не может быть, ни при каких условиях” - так ему совсем недавно честно, как военному сказала одна светила хирургии. А нет. Михаил чувствовал свои нижние конечности, они неистово болели и чесались. “О, какое это блаженство, какое же это неимоверное блаженство чувствовать боль своих ног”.
- Боль, здравствуй, сестра ты моя милая, сколько я тебя ждал.
Оружейник со всей осторожностью, легонько попробовал согнуть колено, это скорей всего выглядело подергиваньем, но получилось же.
- И это не Бред, и не глюки. А если и так пусть, оно мне очень нравится.
И только тут Михали понял, как он устал, рядом нарезала круги радостная Тигра, видимо как-то переборола свои страхи и сумела войти в Оружейку. Или что-то хочет до него донести, он уже привычно подключился к “Крысиному миру” и его поглотила волна обожания и веселья. Оружейник, ни смотря, ни на что, решил все же заползти сначала в столовку, как-никак праздник. Теперь передвигаться стало сподручней, удавалось при перевалке понемножку, через боль сгибать ноги, помогая телу, да и навыки, полученные в спецназе, привычно включились, сколько он оттренировался на полигонах, а полученное, в армии, как говорил Батя: не потеряешь, не пропьешь.
В столовой, без сожаления нарушил устав, раскрыл неприкосновенный запас, взял коньяк и «Кагор», вяленое мясо, твердый сыр, икру, масло, несколько пачек галет, в консервах печень трески. Следом по протоколу был душ и пир на весь подземный мир.
Причины оторванной попойки, с нижним брейк-дансом, и ораньем морских бравых песен, определили сразу три: принятие Тигры в матросы, а это уже не мало, магию-шмагию золотого тумана и конечно - исцеление. Оружейник еще помнил, как начинали: как радовалась Тигра повышению, как они потрошили, уплетая на скорость вкусные деликатесы, как он пил то «Кагор», то коньяк. После того как он дал Тигре еще одно прозвище, секретное прозвище «Белая Горячка», он ничего не помнил. Вырубило.
Проснулся, голова не болела, а вчера он переживал, как же без рассола - напитка завтрашнего дня. Нет, не понадобилось, однако, очень силен золотой смог. Тут вмешалось другое, давно забытое, нестерпимо захотелось в туалет. Во как, побудка и опять очередная радость, теперь и запруды в штанах похоже упраздняются, если вдруг забыл сходить по часам, ну как у него вчера. Вырубился, и ничего не помнит, перебрал. Юнга, тьфу ты, матрос, отказался пить с офицером - не по молодости мудрое решение, так что все пойло Оружейнику досталось. До гальюна дополз быстро, мочевой пузырь подгонял. А там, среди гордых никелированных писсуаров и беде решил совершить, раз уж так, подвиг. Минут десять Оружейник настойчиво заползал на стену, опираясь на толчок, пытаясь поставить себя вертикально, как ракету на стартовой площадке. С десяток срывов и вот, наконец, получилось. Ширинку, он еще помнил, как расстёгивать. Под свой гомерический хохот обделал все, что можно и нельзя, но зато вертикально, самое большое счастье, после, конечно, вчерашнего. Остаток дня он потратил на уборку и не только гальюна, походу, обдумывая, что с ним произошло там, в Оружейной, явно телепортация и надо бы повременить с этим, опасным занятием, лучше на кончике иголки дозировать чем ложками и мозги в всмятку. Еще он подумал о том, что нужно готовиться к завершению проекта этой хренотени 02342. Еще утром на глаза попался электронный календарь над стрелковой галереей, его будто что-то торкнуло, он даже удивился, как быстро пролетело время. Надо же - тридцать первое декабря, эта магическая для Россиян дата, как-то даже встряхнула его:
- Новый Год же, чтоб его! - будто глаза отрылись у слепого котенка. -Хорош, сегодня же прекращаем скрываться, нужно посмотреть, что же там на большой земле, что с цивилизацией.
То, что там, на поверхности все очень плохо он уже не сомневался. Новый Год на носу и никто не чешется, ни одного сигнала с поверхности. Батя обычно в преддверии, на правах личного снеговика Деда Мороза поздравлял всех, как он говорил, ближайших, и тут главное, чтоб не повторно, иначе печень до курантов может не выдержать. Оружейник хоть и не любил Новый Год, Батю же боготворил, поэтому приходилось терпеть. С Батей что-то случилось, и эта мысль стала решающей в желании прекратить этот сомнительный проект Минатома и ВМФ. Хотя, как сказать, здесь, похоже, все что угодно вылечить можно, да и получить много непонятного и необъяснимого. Для него и вовсе без экивоков всяких этот бункер теперь настоящее сакральное место.
Идти туда по любому нужно, если что отойдем обратно, на зимние квартиры желательно с Батей.