Страница 6 из 11
Очередные "разобрались". Удручает.
И, наконец, бездействие.
Полдня прошло, если не больше, а с большой земли молчание, и это сильней всего напрягает. На таком объекте помимо видео, аудио комплексов отслеживания должна быть туева куча датчиков, которые все это время должны где-то мигать, пищать, показывать что-то запредельное. И где реакция, тихо и успокоено, как на погосте. Нет, на поверхности что-то не так, очень не так. Да и полковник должен был, в крайнем случае пробиться, этот человек за своих и ядерную войну в состоянии развязать. -Где ты Батя? - похоже и с последним "разобрались" что-то как-то не радостно. Нужно по любому выбираться на поверхность, альтернативы нет.
- Задрала, сука! - Выругался Михаил, обхватив голову руками. Головная боль, похоже, еще усилилась. Здесь я долго не протяну. Покемарить бы, часок другой, да как с такой головоломкой заснешь. Все что нужно, там, и Оружейник, вздохнув, посмотрел на хорошо освещенную платформу.
Платформа была в порядке, выглядела все так же ярко, но не она приковала его внимание. За границей золотого смога, будто подсвеченная искрами от бенгальского огня, сидела, спокойно намываясь Тигра. Вот же палубная шустра. Увидев, что на нее обратили внимание, плутовка подпрыгнула, пискнула и припустила к платформе. Остановилась, посмотрела на Оружейника, пару раз лизнула шкурку и опять припустила к платформе. Мол: - “что сидишь, ждешь, увалень”. Активация связи с удаляющейся Тригрой на этот раз прошла очень уж просто, и даже как-то обыденно и мгновенно что ли, и главной без того навала чуждой его виду информации.
Оружейник хорошо видел глазами Тигры: мелькающие шпалы, блестящую ленту рельсы, на ней свои отпечатки, и следы других людей, и он почему-то точно знал, что увидев этих строителей, ни важно через год или через десять он точно скажет, чьи они. Получается, разум постепенно подстраивается как-то сам, пропуская или преобразовывая только то, что понятно. Хотелось бы думать, что это именно мозг HOMO SAPIENS продуцирует подобный фильтр, а не RATTUS. И что тут думать, Тигра умная, и чуйка у нее явно на порядки лучше развита, не полезет она в опасное место. Вон как беззаботно себя ведет.
Ну что тут поделать, не по уставу инициатива, но этакую отчаянную смелось и своевременность, надо поощрять. Звание «матроса», Тигра уж точно заслужила.
Тихо запев Высоцкого:
- “Корабли постоят и ложатся на курс”, - он вполз в этот золотой густой свет, закрыл глаза, вдохнул, медленно выдохнул. Ни чего не произошло. Нет, ни так. Произошло, раскаленный железный обруч боли, медленно, но верно сжимающий виски, рассыпался в миг. Оружейник аж застонал, от прохладного облегчения.
- Люблю тебя, золотой! И тебя, Тигра! - крикнул он, и в среднем темпе пополз, к столь желанной платформе.
Первое, что он сделал, взобравшись на платформу - это дополз до телефонов. Они не изменили ранее принятому решению, молчали, как партизаны в гестапо. Это обстоятельство уже не воспринималось, как конец концов, он решил, если через три дня за ним и Тигрой не придут, будет прекращать этот хренопроэкт с полным всплытием, с побиванием морд всех противных этому, если таковые объявятся. Но это все потом, а сегодня еще было нужно, посетить медблок, обработать раны, празднично, до отвала накормить команду, помыться и спать, спать, спать. Оружейник улыбнулся, а чуйка правильно подсказывала - “не верь глазам, не верь инстинктам”.
- Давненько так сладко не спал, - заявил Михаил, проснувшись, зевая и потягиваясь.
Посмотрев на свои руки, он окончательно проснулся, от удивления закашлявшись. Глаза видели, а сознание отторгало, отрицало. Пискляво крича игрушечным, злым клоуном-фокусником, за тридцать три доллара - “Иллюзии! Иллюзии!” От вчерашних ссадин на руках, и достаточно глубокой царапины на ребре правой ладони ни осталось и следа.
- Как это может быть? Зеленка была, а вещественных доказательств борьбы за выживание нет, совсем нет. Святые угодники, как же это?
До медбокса добрался, даже не осознал как, еще там и вот уже здесь, в царстве таблеточных блистеров. На скорую руку произвел раствор из лимонной кислоты на водной основе и спирта, смыл мазки зеленки напрочь. Кожа чистая, давешние повреждения пропали, исчезли, рассосались, будто их и не было вовсе. Оружейник какое-то время несколько туповато разглядывал кисти рук, пробовал на ощупь и так и сяк растягивал, тер места, где явно день назад были повреждения, результат оставался тем же, поразительным. Хорошо, он разоблачился, на правом бедре еще вчера был огроменный синяк, теперь его не было.
Когда до него, наконец, дошло и отрицать очевидное, не было ни какой возможности, он и слова ни сказав, отправился за своей постелью, окончательно потеряв хоть какую-то возможность объяснить реальность. На зубах, по примеру бобров, припер тяжеленный, огромный, двуспальный матрас с постелью прямо к двери, ведущей к реактору. Там же он обнаружил и Юнгу как говорится, дрыхнувшую без задних ног. “Вот же животина, раньше его нашла лучшее место”. Тигра не проснулась ни от его шумного переезда, ни даже от того, что ее взяли в руки. Тигра лишь щелочкой приоткрыла один глаз, тут же закрыв, попытавшись, свернутся в руках Оружейника еще поудобней. На теле зверька не было даже признаков каких-то инородных включений. Как Тигра умудрилась избавиться от технологического наследия подопытной, у Оружейника даже версий не было.
А жизнь то каким-то невообразимым образом налаживается. Со стороны его какое-то расслабленно-юродивое лицо и этот пугающий смех, можно было бы принять за помутнение сознания. Да ему сейчас, как говорит молодежь - все было по баробану. Над его постелью, как издевательство зиял знак «Внимание Радиация» каким-то совершенно волшебством образом, нежданно, негаданно возродившим надежду, став для него - «Внимание Регенерация».
Через пару дней его перестало волновать, что там случилось на поверхности, у него, наконец, появилась цель.
Все эти дни они спали и жрали именно жрали, другим словом то, что с ними обоими происходило, было не назвать. Он не знал, как у Тигры, а у него аппетит проснулся не то что бы дикий, скорей даже пугающий, подчиняясь будто зову, он словно кот, вынюхивающий валерьянку на пару с крыской, рыскал от столовой до медбокса, от медбокса до мастерской. Подчиняясь этой проснувшейся тяге, поглощая то препараты с кальцием в удручающих количествах, то мелкую стружку бронзы или оружейной стали, вольфрам, жесть, алюминий он даже один свой нож из дамаска сточил, все шло в дело. Уже с любопытством поглядывая, на материалы что еще не пробовал. И что характерно, он уже сейчас по вкусу мог отличить бронзу от латуни или свинец от олова.
В какой-то момент он перестал опасаться этой своей тяги. Наоборот, он стал прислушиваться к запросам организма. Еще бы тут не прислушаешься, результаты были, и какие. На третий день с тела пропали все наколки, сделанные еще в юности, следом подчистую рассосались шрамы на теле, а их у него за время службы накопилось предостаточно, даже с избытком. Хронической усталости, пришедшей на плечах травмы, он так же больше не ощущал, вернулось то ощущение из далекого прошлого, когда тело как бы само настаивало: “Давай, давай, нагружай, нагружай!”. И он со знанием дела нагружал, подтягиваясь до изнеможения, отжимаясь до дрожи в плечах, с каждым днем все больше и больше, все больше и больше. Жизнь превратилась в какой-то дичайший спурт из физических истязаний и поглощении всего и вся. Заметив как-то, что он больше уже не читает названия потребляемых медикаментов. Зачем? В какой-то момент он по наитию знал, что вот это цветастенькое, именно оно самое то, что нужно и скорей всего подобную интуицию, как инфекцию, он подхватил от Тигры. Были и еще изменения, те которые находись на уровне - немыслимое. С каждым днем, проведенным в этом благодатном золотом смоге, они прогрессировали... Крыса заметно подросла, да что там заметно, вдвое. Что-то подозрительно это.