Страница 4 из 32
Гилберт, делая вывод о взаимоувязанности всей биографии Черчилля с еврейской темой, подчеркивает: «У него были коллеги-евреи и помощники-евреи. Он восхищался крупными историческими фигурами еврейского происхождения. Он сам совершенно ясно сказал во время обсуждения английским обществом проблемы еврейского терроризма в Палестине: «Еврейский народ весьма хорошо знает, что я – его друг»» (378). Уточню: еврейский терроризм, о котором идет речь, был обращен против англичан, и такое признание поистине дорогого стоило. Оно было сделано другу-еврею в доверительной беседе, в то время как публично Черчилль вынужден был осуждать акты террора против британцев (12). На чьей же стороне в действительности был влиятельный политик, которого все по сей день считают защитником интересов Великобритании? Более подробный разговор об этом впереди, он не оставит у читателя и тени сомнений[12].
Кто был для Черчилля своим, а кто чужим? Парадоксально, но свою собственную идентичность политик сам определял порой довольно неожиданно и своеобразно. Однажды он заявил подчиненному ему фельдмаршалу сэру Уильяму Слиму, главе генерального штаба: «Фельдмаршал, посылая вас в Египет, я хочу сделать совершенно ясным одно обстоятельство: сам я сионист, и я хочу, чтобы вы исходили в своих действиях из этого» (354–355). Хорошая инструкция представителю военной мощи Британии от британского премьер-министра, не правда ли?
Подобные признания делались им не раз и не случайно. Весной 1946 года Черчилль находился в Соединенных Штатах. 18 марта он был почетным гостем на обеде, данном Бернардом Барухом в Нью-Йорке[13]. Один из присутствующих, видный экономист Элиша Фридман, на следующий день написал Черчиллю: «Вы глубоко тронули меня, сказав, что вы – сионист» (308). Возвращаясь из Соединенных Штатов на борту лайнера «Куин Мэри» и знакомясь со списком пассажиров, Черчилль узнал, что на борту находится Барнет Дженнер, с которым он двадцать лет назад работал в комитете в поддержку сионизма в палате общин. Он пригласил Дженнера на чашку кофе в свою каюту, и первыми его словами при встрече были: «Я – сионист» (349)…
Наконец, в ходе официального визита в США во время своего второго премьерства летом 1954 года, отвечая на вопросы корреспондента на пресс-конференции, Черчилль вновь заявил: «Я – сионист».
Вот так манера представляться! Никто Черчилля за язык не тянул, таково было его свободное самоопределение. Надо, разумеется, иметь в виду, что сионизм – это не только движение за переселение евреев всего мира из стран рассеяния в Палестину, как иногда приходится слышать от его апологетов. Это еще и светская разновидность доктрины еврейского превосходства, имеющая религиозную основу, но секуляризованная в XX веке. Именно из-за этой особенности Генеральная Ассамблея ООН в своей знаменитой Резолюции № 3379 от 10 ноября 1975 г. приравняла сионизм к расизму и расовой дискриминации[14]. Но это было уже после смерти Черчилля, так что он еще не слишком рисковал своей репутацией, делая такие заявления насчет самого себя. Однако и пройти мимо них честному историку – невозможно.
Такого же рода свидетельств о том, сколь привилегированное место занимали евреи в уме и душе Черчилля, очень много, и об этом были отлично осведомлены его современники, как враги, так и друзья. К примеру, Гилберт вспоминает, как 1 сентября 1969 года он «провел целый день в беседе с сэром Эдвардом Льюисом Спирсом – генералом, многолетним другом Черчилля и его соратником по военной службе, по занятиям историей и по работе в парламенте». Убедившись, что Гилберт намерен создать полный и достоверный портрет Черчилля, Спирс доверительным тоном произнес: «Даже у Уинстона был один недостаток – он был слишком привязан к евреям» (11).
«Привязанность» – это не холодный политический расчет, который может легко быть изменен в изменившихся обстоятельствах. Тут уж, как говорится, сердцу не прикажешь. В этом нас убеждает весь жизненный путь сэра Уинстона.
Семейная традиция – чисто английский фетиш
Интересно выглядит Уинстон Черчилль со своими представлениями о еврействе не только сам по себе, но и в рамках семейного портрета.
Симпатии Черчилля к евреям были так велики, так откровенны и так необъяснимы, что в наше время в Израиле была даже сделана попытка приписать ему еврейское происхождение по его матери, леди Рэндольф Черчилль, урожденной Дженни Джером. Стремление найти объяснение его чрезвычайной юдофилии через поиск еврейских корней более чем естественно. Эту попытку предпринял в 1993 году Моше Кох, якобы выяснивший, что отец Дженни, американский финансист и бизнесмен Леонард, изначально носил фамилию Якобсон, которую сменил затем на Джерома. Но на самом деле линия Джеромов может быть прослежена вполне четко с 1717 года, когда эмигрант Тимоти Джером высадился на берег Нового Света[15], так что версия о еврейской крови в жилах Черчилля не может считаться подтвержденной.
Зато отец Уинстона Черчилля, лорд Рэндольф Черчилль, – уж это совершенно точно – «был известен своей тесной дружбой с евреями. Завсегдатаи британских клубов сплетничали о том, что у него было много друзей-евреев, а члены семьи упрекали его за то, что он приглашал евреев к себе домой» (13). Друзья и знакомые из числа англичан даже подтрунивали над ним за это, иногда с грубоватой прямотой. Но сын преклонялся перед памятью отца и даже опубликовал в 1906 году его двухтомную биографию, а также назвал в его честь своего сына. «Когда-нибудь я стану государственным деятелем, таким же, как мой отец», – делился он юношеской мечтой со своим врачом. Поэтому неудивительно, что пример, поданный досточтимым родителем среди прочего в отношении евреев, был Уинстоном воспринят и усвоен. Таким образом, его зависимость от евреев началась еще до вступления во взрослую жизнь и даже без его воли.
Между тем «евреи, с которыми его отец был знаком и которых он приглашал к себе в дом, были выдающимися людьми, сумевшими многого добиться в жизни. Одним из них был «Нэтти» Ротшильд – первый барон Ротшильд, глава лондонской ветви банкирской семьи Ротшильдов, ставший в 1885 году первым евреем – членом палаты лордов. Другим был родившийся в немецком Кельне сэр Эрнест Кассель – банкир, близкий друг принца Уэльского, будущего короля Эдуарда VII» (14). «Другой хорошо знакомой Черчиллю ветвью семейства Ротшильдов была семья Леопольда Ротшильда, в чьем доме в Ганнерсбери, неподалеку от Лондона, он обедал в 1895 году в бытность свою младшим офицером британской армии и с сыном которого, Лайонелом, ставшим впоследствии членом парламента от партии консерваторов, он дружил… Родители Черчилля дружили также с родившимся в Австрии бароном Морисом де Гиршем, ведущим еврейским филантропом; они были частыми гостями в его доме в Лондоне» (15). Поистине, не имей сто рублей, а имей сто таких друзей, как у папы Черчилля.
Рэндольф Черчилль умер от сифилиса, оставив после себя долги, когда Уинстону был всего 21 год. (Жить в долг было для Рэндольфа привычкой – недаром при его вступлении в брак будущий тесть, богач, был вынужден внести за зятя 2000 фунтов и в дальнейшем настоял на раздельном пользовании супругов капиталами.) Мать Черчилля, красотка, известная в свете своими внебрачными романтическими отношениями с весьма высокопоставленными любовниками – помимо Берти, принца Уэльского, в их число входили чешский аристократ Карл Кински, король Сербии Милан IV Обренович, сэр Уильям Гордон-Камминг, граф де Брейтель и др., – не могла, однако, содержать семью на должном уровне. Юный Уинстон оказался в нелегком положении. К счастью для него, отец оставил в наследство ему не только финансовые затруднения, но и своих еврейских друзей. О том, как это помогло Уинстону выжить, расскажу ниже.
12
Здесь замечу только, что среди убитых еврейскими террористами был даже министр-резидент Великобритании в Каире и личный друг Черчилля лорд Мойн. Однако, подчеркивает Гилберт, «как ни раздражен и огорчен был Черчилль убийством Мойна, это убийство не поколебало его глубинной симпатии к сионистам» (284).
13
Б. Барух – влиятельный американский финансист и политик еврейского происхождения. Во время Первой мировой войны стал главой Военно-промышленного комитета и сыграл ключевую роль в переориентировании американской промышленности на военные нужды. Затем был личным экономическим советником президента Т. В. Вильсона, после чего оставался неизменным спутником президентов Гардинга, Гувера, Рузвельта и Трумэна. Занимался преимущественно вооружениями, атомной бомбой в том числе.
14
В 1991 году после крушения СССР и восточного блока, которые всегда поддерживали на Ближнем Востоке арабов, а не евреев, Резолюция № 3379 была отменена по инициативе Израиля и США, но это конъюнктурное обстоятельство не отменяет факта ее принятия. Что было, то было.
15
Черчилль порой ронял замечания о своем «экзотическом происхождении», но это был лишь отголосок легенды о некоем ирокезе, якобы оказавшемся в числе его предков по материнской линии.