Страница 8 из 15
Ахмет и Галляметдин возглавляли процессию, за ними вразброд следовали остальные. Шел Ахмет неторопливо, останавливаясь, с интересом смотря по сторонам. Широко раскрытыми глазами оглядывал он окружающее, восхищаясь смекалкой и опрятностью своего народа, аккуратными строениями и садиками вокруг, огороженными штакетником. Из ворот одного из домов вышел плечистый человек, облаченный в баранью безрукавку, шаровары и сапоги. Он остановился возле поленницы дров, разглядывая шествие. Равиля бросилась к нему и добежав, уселась рядом на скамейку, что-то быстро рассказывая и показывая в сторону новоприбывших. Мужчина кивнул ей и быстрым шагом направился к Ахмету. Его скуластое безбородое лицо с узкими глазами и приплюснутым носом было бесстрастно. "Ассяламягаляйкем. Минем исемем Ибраһим." (Здравствуйте. Меня зовут Ибрагим.") Ахмет представился и они пожали друг другу обе руки. "Безгя кереп чыгыгыз." ("Заходите к нам."), пригласил он.
"С удовольствием," ответил Ахмет. "И вы к нам заходите, почтенный," Ибрагим повернул голову к старосте. "Спасибо, в другой раз," отнекивался он. "Мне надо до темна курятник починить. Принимайте Бахтияр-бека," этим словом Галляметдин как-бы возвел Ахмета в дворянское звание. "Он гость знатный и щедрый." Ахмет рассмеялся, вспомнив свое подневольное, нищенское существование в СССР, и последовал за хозяином. На крыльце он обернулся, попрощался со своими новыми друзьями и вступил в избу. Хозяин шел первым. Поддевка туго облекала его атлетическую фигуру. Из-под края ее высовывалась красная, загорелая шея. Смушковая шапка на голове Ибрагима почти подпирала потолок. "Ряхим итеп утырыгыз." ("Пожалуйста, садитесь,") приветствовала Равиля вошедших. Она стояла посередине просторной кунацкой и розоватый вечерний свет из окон лился на ее тонкую изящную фигуру. Честь хозяйки требовала безупречного приема дорогого гостя и она сделала все возможное. Равиля уже спроворилась поставить чайник на очаг и под казаном пекся малай. Мужчины уселись на войлок, разостланный на полу. В опрятной, чисто выметенной комнате мебель почти отсутствовала. Пестрые ткани и ярко начищенная медная посуда украшали стены. Большая выбеленная печь занимала четверть помещения. Две затворенные двери вели в другие части дома. Равиля поставила перед ними на низком столике пшеничную шорбу, пельмени с катыком, кумыс в кувшине с узким горлышком и отправилась на кухню, готовить следующее угощение.
Ибрагим произнес молитву перед вкушением пищи и они принялись за еду. "Как вы к нам попали?" спросил хозяин, немного погодя. "Все говорят, что вы одарены высоким разумом и могуществом." "Моя мудрость от Аллаха. Узнал же я о вас от друга вашего друга. Его зовут Вау. Я встретил его на Луне после освобождения из неволи. Он привел меня сюда, в свою сверхцивилизацию и потом рассказал о вас." Ахмету было неудобно утаивать подробности своего прибытия; он решил промолчать. "Я бы хотел, чтобы Вау и его друзья привезли бы сюда больше наших." сказала Равиля. Она сидела рядом с мужем и в руке ее был надкусанный перемяч. "Да, татары там страдают," подтвердил Ахмет. "Ну, а что у вас?" "Все хорошо, только нас очень мало. Десять лет назад мы провели перепись. Мы подсчитали, что на всей планете нас около трех милионов," Ибрагим наморщил лоб. "Мы исследуем наш мир, основываем города, колонии, строим дороги, заводы, судоверфи и плаваем к экватору, правда дальше на юг никто из нас не проникал; может вы нам поможете?" Хозяева вопросительно посмотрели на Ахмета. "Я готов сделать все, что в моих силах. Но мои мысли с татарами, которые остались на Земле. Почему такое процветающее государство как Золотая Орда погибло?" "Что здесь особенного?" Ибрагим взял в руки лепешку, разломил ее на куски и протянул каждому. "Я читал книги. История полна таких примеров. Империя преуспевает сто или двести лет, потом ее аристократия впадает в летаргию, веря, что процветание навсегда, начинает забываться, спорить и грызться между собой. Государство слабеет и приходит в упадок. Появляются воинственные племена, которые атакуют обессилевших соседей и в конце концов захватывают их страну."
"Здесь мы все живем в добре, уважении и любви, без гнева, распрей и разногласий," раздался голос Равили. Обязанности хозяйки не давали ей покоя и она уже хлопотала возле очага. "Oдна религия, oдин язык, одна кровь," продолжала она. "Там же ханы вместо того, чтобы беречь свое царство, воевали между собой. Враги Ислама воспользовались раздорами и перебили наш народ." Наступило молчание. Угасший день за окном уже переходил в сумерки, предметы в комнате стали терять очертания; пламя в очаге, то тлея, то разгораясь, бросало дрожащие блики на стены и потолок. Летели минуты. Ахмет внимательно рассматривал снедь на столе, Ибрагим прямо и неподвижно сидел по-турецки, а Равиля стряпала на кухне.
"Почему вы так мало едите?" вернувшись, спросила она. В ее руках был жестяной поднос, на котором стояли синие пиалы, наполненные горячим чаем и тарелки с урюком и чакчаком. "Возьмите побольше." "Спасибо. Все замечательно вкусно, но я не голоден," Ахмет поклонился хозяевам. Он не хотел объяснять, что пища ему не требуется и его невозможно убить. "Вам не холодно без обуви?" Ибрагим указал на босые гости кунака. "Дадим вам тапочки." "Все в порядке. Обойдусь. Мои ичиги сейчас где-то на дне океана. Их, наверное, обжили какие-нибудь каракатицы," он рассмеялся, вспомнив свое прибытие. "В чем же дело? Я стачаю вам сапоги лучше прежних. Позвольте смерить." Он встал, подошел к керосиновой лампе, висящей над потолком, и, чиркнув спичкой, зажег ее.
В этот момент послышались шаги в сенях и легкий стук в дверь. "Входите," прокричал Ибрагим. Щурясь от яркого света, в избу вошел Галляметдин и мальчик лет пяти. Обеими ручонками держался он за рубаху своего дедушки. Удивленные глаза малыша робко глядели на незнакомца. На кудрявых волосах его сидела войлочная шапочка, которую он то и дело поправлял. "Вот привел внучка познакомиться с беком," Галляметдин обнял своего внука за плечи и вопросительно взглянул на Ахмета. "Очень рад знакомству," Ахмет представился и протянул мальчугану руку. " Назиф," неожиданно выкрикнул он. "Это правда, что ты горы сдвигать можешь?" "Если надо, то сдвину." " "Когда научишь?!" "Зависит от обстоятельств." Эти слова равно озадачили мальчонку и взрослых. Они не смотрели друг на друга, размышляя. Наступившее молчание прервал Ибрагим, "Садитесь, угощайтесь дорогие гости." "Спасибо, но в другой раз. Мы Бахтияр-бека к себе приглашаем. И вы к нам заходите." "Сейчас не можем," Ибрагим развел руками. "У нас еще много работы на сегодня." "Как знаете. Пойдемте к нам, Бахтияр-бек." Галляметдин прижал руки к груди. "Там вас наша семья дожидается. Дети хотят услышать ваши истории." "Бахтияр-бек, это наша традиция. Все хотят пригласить вас к себе в гости." объяснила Равиля.
Глава Седьмая
В жилище Галляметдина Ахмета встретила все домочадцы, два его взрослых сына, их жены и внуки. Две зажженных металлических лампы под низким потолком и красноватое пламя очага наполняли помещение тусклым светом. Младшее поколение удобно разместилось на полу в углу комнаты. Девочки нянчили кукол или помогали взрослым по хозяйству, мальчики с ножичками и шильцами в руках что-то мастерили из кусков дерева. Жена хозяина по имени Джитез, морщинистая, сутулая женщина, закутанная в кафтан из верблюжьей шерсти, пригласила их к столу, на котором стояли чашки, медный чайник и блюда со сладостями. Чайник передавали друг другу и по очереди наливали кипящий напиток. Клубы пара порой скрывали от Ахмета пятнадцать пар глаз, устремившихся на него. От него ждали рассказа и он начал повествование, обращаясь преимущественно к детям.