Луноликий Берия

После первой стопки националист Берия начал пытать моего друга на предмет знания интернет-премудростей. После второй -- перешли на ты. Третья дала старт фантазии на тему российско-еврейской дружбы. На четвертой смычка с сионизмом окрепла, а уже на пятой Луноликий Берия сознался в том что его племянница двумя годами раньше вышла за еврея и уже год как проживает в Хайфе. Не помню, на какой стопке Борис пригласил антисемита съездить подлечиться на Мертвое море, а заодно и совершить паломничество к христианским святыням.

Берию нельзя было остановить. Он нес околесицу о нашем общем предке, о деве Марии, которую иудейский царь вывез из Сибири, об Иисусе Христе, останки которого были извлечены на месте языческого капища под Малоярославцем. Договорился даже до того, что еврейский бог (то ли Иелохим, то ли Яхве) -- это два разных мужика, и оба -- от рождения рыжие и косые. По всему чувствовалось, что и Борьке мой подчиненный начинал нравиться. Наконец, когда окружающий мир заиграл всеми красками, вернулись к основной теме разговора.

Экспромт-совещание продолжалось. Решительно порвав с антисемитизмом, Берия полез целоваться с Борькой. Исполненный чувством ответственности и гомофобии, я в корне пресек нарождающийся союз двух великих народов, а заодно лишил права голоса своего распоясавшегося подчинённого. Борис был трезв и мозг его работал. Он вообще был умеренным во всем, кроме размножения. Пригубив свою стопку, сосед сказал, что знает, как помочь своим друзьям, но помогать не станет. На мой отчаянный с фальцетом "Ну, почему?!!" коротко ответил -- "Шабат!" В угасающем Берии вновь проснулся русский шовинист. "Давай, "шлёпнем" его и разойдемся!" -- миролюбиво предложил он, шаря по карманам в поисках табельного оружия.

Инстинктивный порыв моего друга требует небольшого пояснения. Во всех спецслужбах мира существует один удивительный феномен: настоящие опера? терпеть не могут оружия. Если опер таскает с собой пистолет, -- значит он либо молод, либо плохой о?пер. Бывают исключения, когда после раскрытия серьёзного дела, оставшиеся на свободе фигуранты организуют настоящую охоту на удачливого сыскаря. Тогда да... тогда опер уже не расстается с оружием. Даже ночью, когда пистолет под подушкой, а поверх одеяла -- холодный бронежилет.

Боготворят и обожают оружие только сотрудники вспомогательных служб. В нормальном государстве самым уважаемым членом правоохранительной системы, а заодно и разведсообщества является хилый, прокуренный о?пер с красными от... ну, скажем, от бессонницы глазами, который овладевает пистолетом ровно настолько, чтобы суметь одним движением руки открыть с его помощью бутылку пива.

В наши годы -- расклад другой. Угрюмые спецназовцы в масках, играя мускулами и клацая затворам "винторезов", расползлись по телеэкранам, календарям и постерам. "Тяжёлые" -- как их называют -- мало пьют, но их третий тост звучит как вызов этому несовершенному миру. Они каждую минуту готовы встать на защиту любого как сверх- так и наногосударства, а в свободное время -- закрыть грудью изнеженные телеса матереющего олигорхата. Их троекратное "гип-гип ура!" может разрушить стены Иерихона, а заодно попортить фасад Белого Дома. По сравнению с ними бедные опера? низведены в ранг ничтожеств, которым ничего не остается, как нервно курить бамбук в ожидании воскрешения утраченного общественного доверия.

Еще более воинственными являются сотрудники хозяйственных подразделений, сетевые администраторы, разного рода технари и бухгалтеры. Располагая избытком времени, они наращивают свои мускулы в спортзалах, мечут ножи и вилки на специальных стендах, сидят в позе лотоса в кабинетах и каждый день чистят боевое оружие. Оружие -- их фетиш! Оружие -- их любовь и всепоглощающая страсть!

Мой друг Луноликий Берия слыл большим любителем оружия. Он был призером ведомственных соревнований по рукопашному бою, меньше чем за минуту всаживал всю обойму в десятку из штатного "Макарова" и гнул в столовой ложки не хуже Копперфильда. Берия знал всех наших оружейников и однажды, накатив одному из них литр виски, был допущен к именному оружию своего предтечи и кумира. Собственно, после стрельбы из инкрустированного маузера Лаврентии Бирии простой программист и принял имя великого тирана.

После этого отступления становится понятным, что имитация поиска оружия ближнего боя Луноликим, выглядела более чем правдоподобной. Сосед Борька не на шутку струхнул. Он был достаточно прагматичным, чтобы не поступиться Шабатом в обмен на жизнь. Сбросив оковы религиозного дурмана, Борис клятвенно пообещал выполнить нашу просьбу. Понимая, что всякая клятва есть компромисс между свободой и несвободой, я дал команду Берии сопровождать нашего друга Борю не только до дома, но и до его рабочего места и не спускать с него глаз, пока последний байт информации не уйдет по FTP на какой-нибудь заокеанский сервер. Передав привет сыну Сёме и пожелав успешных родов маме Фаине, я попрощался с колебавшимися на ветру друзьями.

***

Настало утро. Уже в восемь часов я сидел на рабочем месте и разогревал свой PC-AT. Выслушав трели "U.S. Robotics", устанавливавшего dial-up соединение с внешним миром, запустил примитивный почтовик The Bat! и принял послание, содержавшую единственную ссылку. Затем подождал минуту, пока монитор выдал красно-коричневый фон смонтированного на коленке сайта. Заворожённый я уставился на заголовок: "Коготь, разрывающий покрывало скрытности и лжи", Подавив чувство брезгливость к примитивному интерфейсу, я углубился в контент. Через пару минут мне стало плохо. Было ясно, что авторы сайта не ограничились выпитым в кафе и героически приняли на грудь еще не менее литра. "Коготь" вобрал в себя всю информацию, что когда-либо содержалась на самопальных болванках, продаваемых из-под полы в Митино и на Горбуше.

На первой странице висело совершенное идиотское интервью с каким-то придурком-генералом, который сильно смахивал на меня. Милицейский генерал был ярко-выраженным антисемитом. Сглотнув слюну, я начал догадался, что интервью написано соседом под угрозами Луноликого Берии. Все вместе тянуло на несколько статей Уголовного кодекса. Конец! "аллес форботтен!" -- от чего убегал, к тому и приплыл! Увольнение стало фатально неизбежным.

Сорвавшись с места, я вылетел на улицу и, забежав в первую попавшуюся будку телефона-автомата, принялся названивать на квартиру Борису. Длинные гудки звучали как приговор с нотками похоронного марша. Исполненный начальствующего идиотизма, я попытался связаться с горе-шутниками по мобильному. Было бы смешно, если бы этот номер сработал. Телефон на том конце молчал. Зато прохожие стали оборачиваться, примечая человека с ошалевшими глазами, звонящего в телефонной будке из дорогого по тем временам мобильного телефона.

Наплевав на все известные мне правила конспирации, я продолжал непрерывно звонить заговорщикам и с рабочего телефона в своём кабинете. В электронный адрес абонента, выславшего мне с роковую депешу, непрерывно летели письма с мольбами загасить крамольный сайт. В соседнем с моим кабинете начальника управления глухо пробили каминные часы.

Девять утра! Еще немного и взревет "домофон", требуя "выйти из Интернета и заняться делом". Катастрофа, бренча жестяными латами Командора, приближалась с каждой минутой. Мой организм сдал. Как некогда, лежа под обстрелом в Афганистане, я почувствовал приближение медвежьей болезни. И, словно заслышав ее первые раскаты, в кабинет постучали. "Войдите!" -- пытаясь сохранить самообладание, прохрипел я. К моему столу, чеканя шаг, шел совершенно пьяный Берия! "Вольно!" -- взвизгнул я, -- что вы там пили?! Где Борька?!" Берия отвечал преданным на выкате взглядом любимой кобылы. "Что молчишь?!!" -- снова взревел я.