Страница 18 из 42
Пилот задумчиво: «Н-да, так наверное и теряют свой дар люди с различными экстрасенсорными способностями, вставшие на шаткую дорожку», – и добавила, – «Вот те и «Философский Камень»».
Глава 19. Следствия причин
Один вопрос долгое время мучил пилота.
Иногда что-то странное происходило с ней. Это случалось крайне редко и всегда спонтанно и неконтролируемо. Вот и сейчас ей припомнился один такой маленький случай.
Это было в её университетский период, в один из дней, когда она возвращалась с учёбы. Пилот вспомнила, что в этот день по какой-то причине очень долго не было электричек. Народу на всех станциях столпилась масса. С трудом забившись в вагон, пилот сразу же с опасением подумала: «А как же она будет выходить на своей промежуточной станции, ведь большинство выходило на конечной?» Тамбур и вагон были забиты как консервная банка.
Пилоту всё же удалось чуток протиснуться поближе к выходу, пока перед ней не обрадовалась плотная стена из человеческих тел. Сзади за пилотом пристроилась какая-то женщина, которая выходила на той же станции что и она. Видимо, эта женщина тоже сразу же задалась таким же вопросом: «Как же ей выбраться?»
Чем ближе они подъезжали к своей станции, тем больше эта дама сзади нервничала. Узнав у пилота, выходит она или нет и, поняв, что пилот не может протолкаться вперёд, она начала причитать, что им будет не выйти. В общем, дама попалась на редкость нервная и пилот тоже из-за неё начала заводиться.
Через какое-то время её начало мучить дикое раздражение на эту женщину, от занудных причитаний которой, будто какой-то непонятный серый вихрь начал раскручиваться внутри пилота. Она падала в этот вихрь, падала, а он становился всё мощнее и мощнее. Наконец, желая прекратить «стоны» женщины на очередную её фразу: «Мы не выйдем», – пилот каким-то странным низким голосом жёстко и твёрдо ответила: «Мы – выйдем». Это прозвучало почти как: «Мы – прорвёмся», при этом её тон и голос были такими, что женщина резко замолчала и больше не издавала ни звука до конца их пути. Однако вихрь внутри пилота и после этого не затих.
Когда они, наконец, подъехали, случилось то, что должно было случиться: На их станции также было много народа и, люди жаждали, во что бы то ни стало сесть на эту электричку. Как это бывает обычно для бездумной толпы, они, не дожидаясь, пока все кому надо выйти, протолкаются на выход, стали заваливаться в тамбур. И тут случилось странное. Когда народ повалил в тамбур, перекрывая пилоту выход, она, неожиданно для себя, совершенно чужим, практически мужским низким голосом рявкнула этой вваливающейся людской массе только одно слово: «Назад!»
Это был Приказ. Причём приказ безусловный для исполнения. Толпа как вваливалась – с той же скоростью, пятясь, начала вываливаться обратно на перрон. Когда пилот вышла, она вдруг как будто очнулась от того странного, похожего на транс состояния, в котором она находилась, и тёмный серый «вихрь» внутри неё мгновенно исчез.
Пилот прекрасно знала, что толпу, когда та одержима одной целью, остановить практически невозможно и, уж тем более, это было невозможно для неё, для пилота. Ведь несколько раз до этого случая она уже попадала в толпу и её там чуть не задавили. И ничто не могло остановить эту живую массу. Как же сейчас, она – маленькая пигалица, с её вечными «простите», «извините» смогла заставить их выйти? И что было с её голосом? Она приказала и они послушались!? Она никогда не отдавала приказы.
Все эти мысли пролетели в голове у пилота за какое-то мгновение. «Что это было?», – ещё раз подумала она и, в полном недоумении, оглянулась на людей, которых она только что заставила выйти. И тут она на секунду увидела странную картину: Люди как вывалились из вагона на перрон, так и стояли в каком-то шоковом состоянии, но через мгновение, после того момента когда пилот оглянулась, они словно очнулись от какого-то наваждения. Весь их вид будто задавал тот же самый вопрос: «Что это было?» Очнувшись, люди разом возмущённо загалдели и рванули в вагон.
Это был всего лишь один случай из многих.
Пилот не понимала, как это контролировать и почему такие вещи случаются с ней. Причём, намеренно сделать что-то подобное никогда не получалось. И пилот обратилась с вопросом к штурману.
Пилот, мысленно «показывая» штурману картинку события: Штурман, скажи, что это? Что это тогда было?
Штурман (спокойно): Ээээ, ну, знаешь ли, было дело, тебе доводилось отдавать приказы.
Пилот: Я? И приказы!?
Штурман: Да, ты и приказы. А этот случай, это что-то типа «сцепки», так сказать, разновременных событий. Что-то в той ситуации, поведении, а может даже в энергетике той женщины, которая вывела тебя «ИЗ СЕБЯ» сыграло роль спускового крючка.
Пилот: Как-то странно всё это. Это так на меня не похоже.
Штурман: А чему ты удивляешься? Ты думаешь, ты себя знаешь? Жизнь штука бесконечная. А за такой длинный срок знаешь сколько всего может произойти?
И через мгновение в голове пилота промелькнуло видение:
Всё в дыму от пожаров, слышны истошные крики и стоны. Потом пилот увидела себя. И это была она!? Не может быть! Перед ней возник образ крепко сложенного мужчины с лицом, будто высеченным из камня. Это лицо не выражало абсолютно ничего. Ледяной неподвижный взгляд, взгляд который пронизывал насквозь, и от которого реально кровь стыла в жилах. Это были глаза жестокого хищника, не знающего, что такое жалость и сострадание. И эти глаза привыкли повелевать, потому что этот мужчина, как внезапно осознала пилот, был военачальником.
Сейчас в руке у него был короткий меч, который был весь в крови. И сам он был весь с головы до ног забрызган кровью смешанной с грязью. Видимо, всё происходило в конце какого-то сражения и победители добивали раненых, а заодно уничтожали мирных жителей какого-то то ли города, то ли поселения, было толком и не разглядеть среди этой круговерти.
Затем, перед взором пилота разыгралась короткая сцена:
Этот мужчина (пилот) стоял над трупом человека, которого он только что убил, когда короткий вскрик рядом заставил его обернуться. Он увидел прижавшегося к стене дома мальчонку и над ним уже был занесён меч одного из его солдат. Всё длилось доли секунды. Военачальник встретился взглядом с этим мальчиком и молниеносным движением перехватил удар, готовый обрушиться на голову ребёнка. Странно, зачем он это сделал? Ему столько раз приходилось убивать, он не ведал жалости.
Он оттолкнул своего бойца, который сначала в запале даже попытался ответить на удар, но тут же осёкся и замер под взглядом своего командира и, не смея выражать недовольство, убрался восвояси. Военачальник подошёл к мальчишке и снова посмотрел на него: «Эти горящие глаза! Разве у ребёнка могут быть такие глаза?» Он протянул руку, желая взять мальчика за шиворот, притянуть к себе, чтобы разглядеть поближе, как вдруг ребёнок, у которого оказался нож, полоснул его этим ножом по руке.