Страница 65 из 246
Ажиотаж вокруг ДК вспыхивал во втором полугодии учебного года, когда там проводился сезон игр КВН между школами.
Тогда уж всем хотелось попасть в зал на втором этаже с гладким паркетным полом и тесными рядами кресел.
Билеты на КВН не продавались. Их приходилось выпрашивать у пионервожатого школы, а Володя Гуревич отвечал, что билеты распределяет горком комсомола, сколько ему дали для комсомольского актива школы, столько и привёз.
Места на билетах не значились, так что приходить надо заранее, чтобы занять кресло и не стоять всё игру в проходах и не насеститься на длинных мраморных подоконниках окон в конце зала, за которыми уже темным-темно и холодно – зима всё-таки.
Зимой уроки физкультуры проводились на улице.
Учительница Любовь Ивановна отпирала «кандейку» в одноэтажном здании мастерской, рядом с дверью в пионерскую комнату и библиотеку.
Ученики хватали каждый себе по паре лыж и палок, опёртых на глухие стены «кандейки» и шли на Богдана Хмельницкого – бегать «на время» под тополями вдоль трамвайной линии.
Любовь Ивановна смотрела на свой большой круглый секундомер и объявляла кто на какую прибежал оценку.
Рядом с ней стояли пара девочек, которые в этот день, почему-то, бегать не могли и держали классный журнал.
Интересное получается равноправие: девочки могут не бегать и – ничего; а ребята, хочешь ты, или нет – беги!
Крепления из ремешков на школьных лыжах слишком жёсткие и неудобные. То ли дело те, что когда-то отец сделал на мои – из толстой круглой резины.
Но свои лыжи я на уроки не приносил – они для внешкольного пользования.
В тот день после обеда мы втроём пошли кататься с горки на краю Подлипного, по ту сторону Рощи.
Довольно крутая горка, но мы скатились всего пару раз, а потом из села пришли двое здоровых хлопцев и стали требовать, чтоб мы дали им свои лыжи.
Один даже хотел ударить Кубу, но тот увернулся и погнал вниз. Мы с Чепой тоже, но не в самом крутом месте, а наискосок.
Те двое побежали за нами и на въезде в Рощу передний наступил на конец моей лыжи. Я упал.
Поднявшись я увидел, что Чепа уже снял свои лыжи, вскинул на плечо рабочей фуфайки и улепётывает, петляя между тёмных стволов зимней Рощи.
Эту картинку заслонила голова в чёрной кроличьей шапке с отпущенными ушами. Мех козырька сползал ему на самые глаза и видна была лишь ухмылка толстой нижней губы.
Но и этот портрет тоже исчез от удара в лицо. Я упал под дерево.
– Шо не понял? Снимай лыжи.
Тут подбежал второй, то ли менее выпивший, то ли более впечатлительный – снег вокруг был здорово забрызган крупными каплями крови, что продолжала течь у меня из носу.
Они сказали мне уматывать и сами ушли.
Я побрёл на лыжах через Рощу, затыкая нос комьями снега; один промокнет – скатываю другой.
В улочке возле школы меня встретил Куба. Он заглянул мне в лицо и сказал, что надо умыться под краном, и что Володя Гуревич ждёт нас в десятом классе, хочет о чём-то поговорить.
Я снял лыжи во дворе и поднялся на крыльцо пустой школы. Кровь уже не шла.
К пяти часам уборщицы уходили, оставался лишь сторож; ну, иногда пионеры какого-нибудь класса готовили монтаж под баян пионервожатого.
В зеркале над раковиной я увидел, что это не моё лицо – нос стал в два раза толще, а под ним усы нарисованные бурым гримом. Подбородок тоже испачкан.
Я умылся и, когда Куба сказал, что лучше всё равно не будет, вытерся платком. В носу тупо гýпало.
В десятом классе, оказался один лишь Володя Гуревич.
Деликатно отводя взгляд, чтоб не задеть мой нос, он произнёс речь, что это позор – наша школа который год проигрывает КВН на первой же игре.
Всё потому, что слишком полагаемся на выпускные классы. Надо ломать эту порочную практику. Нужны новые силы. Так сказать, новая кровь.
Я оглянулся на Кубу. Тот пожал плечами и Володя Гуревич объявил, что капитаном команды КВН нашей школы буду я.
У меня загýпало сильнее, но не в носу, а в затылке, как от той публикации в журнале «Пионер».
Спустя месяц команда тринадцатой школы неожиданно для всех выиграла свою первую игру в КВН.
На конкурсе приветствия мы с Кубой вышли в настоящих фраках и треуголках из костюмерной Клуба КПВРЗ.
Наполеон (в моём исполнении) принял свою коронную позу – правую руку на грудь, под борт фрака, кулак левой на поясницу. С проникновенной лиричностью, я задумчиво продекламировал крылатую стоку:
– Москва – как много в этом звуке для сердца…
Затем, стряхнув поэтическую зачарованность, отрывисто приказал маршалу Мюрату:
– Москву спалить!
Куба шмыгнул носом и ответил:
– Бу зделана!
Зал покатился со смеху, остальная наша команды вышла в обычной одежде и треуголках из ватмана под звуки закулисного баяна.
Мы ещё немножко пошутили и выиграли приветствие, а там и всю игру.
Вот так, шутя и запросто, дошли мы до финальной игры в мае, потому что все уже знали – мы сильная команда и если уж нашим шуткам не смеяться, тогда каким же?
На конкурсах капитанов команд мне достаточно было по-бонапартовски поставить руки и жестом дуче Муссолини задрать подбородок вправо и вверх, чтоб зал с готовностью заржал.
Мне только не нравилось, что сценарий нашего первого победного выхода был списан с телевизора. Мы просто повторили приветствие, с которым пару лет до нас выходила команда КВН на Центральном телевидении.
Володя Гуревич громко смеялся в ответ и говорил, что победителей не судят.
И вот финал, и обе команды на сцене, председатель жюри зачитывает в свой микрофон окончательные результаты игры:
– …победителем становится команда КВН средней школы номер тринадцать!
Ещё не веря услышанному, я вместе со всем залом ору «а-а-а!», оборачиваюсь к своим и вижу, что они бегут на меня – и Куба, и Чепа, и Саша Униат из девятого класса, и Саша Родионенко из нашего, и все остальные, и они тоже кричат «а-а-а!» и несутся ко мне.
А потом вместо них на меня полетел белый свет и синие занавеси. Я не сразу догадался, что это ко мне подлетают и отлетают неоновые лампы дневного света на потолке сцены.
Это меня качали.
На следующий год мы опять победили, но обошлось без подбрасываний капитана в воздух.
В десятом классе мы дошли до финала, но уступили престижной одиннадцатой школе.
В тот раз мы содрали сценарий у команды в теле-КВН за текущий год.
Виденное по телеку было ещё слишком свежо в памяти многих и нас обвинили в наглом плагиате.
Но это всё ещё в будущем, а пока что я слушал пламенную речь про смену школьных поколений, новую кровь и гýпанье из моего носа перемещалось в затылок.
Я с удивлением думал о мгновенных переменах судьбы: за один и тот же день из растоптанного лыжника – в капитаны, чёрт побери!
Так что на судьбу мне обижаться не за что.
Просто с того дня мой безупречно римский нос так и остался малость свёрнутым вправо.
Судьба, она же фортуна, прямо не ходит, а движется по синусоиде, как алкаш на поддаче, да плюс к тому ещё и волнообразно: гребень – впадина, вверх – вниз.
Вчера, например, Володя Гуревич с громким смехом вручил мне почтовую открытку, что пришла в школу на моё имя. Послана той девятиклассницей, которая участвовала в областной олимпиаде по физике.
Поздравляет с победой в КВН, а в конце ещё и строку из Маяковского ввернула:
«желаю тебе светить везде, светить всегда…»