Страница 118 из 129
Политическая централизация и принятие христианства привели к тому, что термин «Русь» еще раз изменил свое значение, приобретая не только политико-географический, но и этнический смысл. Слово «русский» стало общим самоназванием восточных славян, а особенности их веры по сравнению с западным и византийским христианством нашли отражение в том, что ее стали называть «русской верой». Эти тенденции сохранялись потом на протяжении многих столетий.
6. Место беларуских земель в составе Руси
Русское государство охватило огромную, но большей частью слабозаселенную даже по меркам того времени территорию. К концу X века площадь Руси составила 2 млн кв. км, а население вряд ли достигло хотя бы 4 млн человек, причем большая его часть концентрировалась на юге, в плодородной лесостепной полосе. При тогдашнем уровне средств коммуникации такое государство просто не могло быть слишком централизованным — чересчур долго шел любой управляющий сигнал от центра к окраинам.
Выход был найден в иерархической структуре, при которой Русь быстро распалась на ряд полусамостоятельных областей, связанных с центром немногочисленными, но важными узами: общей религией, литературным языком, сводом законов (известным как «Русская правда»), обязанностью сообща отражать внешнюю агрессию и признавать киевского князя верховной инстанцией при разрешении конфликтов.
Специфический характер процессу децентрализации придало генеалогическое разрастание правящей династии. Каждая ветвь рода Рюриковичей стремилась закрепить за собой часть общего наследия, чтобы передавать только собственным потомкам.
Первой такой ветвью стали потомки Изяслава Владимировича, унаследовавшие власть над Полоцким княжеством. То обстоятельство, что Изяслав умер в 1001 году раньше своего отца, лишало их права претендовать на верховную власть, зато они могли отстаивать свое исключительное право на его прижизненный удел. В этих условиях очень полезным оказался тот факт, что Изяслав был одновременно и сыном Рогнеды, следовательно — наследником прежней династии по женской линии. Его потомки сознательно подчеркивали этот факт, именуя себя «Рогволожими внуками». С точки зрения сегодняшнего дня можно утверждать, что впервые возникла политическая власть, связанная исключительно с беларуской территорией (хотя она охватывала только часть ее и никем в то время, конечно, не воспринималась как «беларуская»).
Окончательно принцип раздела Руси был закреплен на Любечском съезде князей 1097 года в формулировке «кождо да держит отчину свою». Процесс дробления вотчин время от времени нарушался угасанием той или иной ветви, за выморочное наследство которой сразу начиналась борьба между другими князьями. Старейшинство киевского князя постепенно свелось к тому, что он утверждал результаты такой борьбы. Показателем самостоятельности княжеских вотчин стало то, что примерно с 1120-х годов относительно некоторых из них летописи употребляют вместо термина «волость» термин «земля», который применялся в то время только для политически суверенных образований (50). Приблизительно с 1170-х годов на киевский престол часто возводились ставленники сильных князей, остававшихся в своих вотчинах.
Тем не менее, все представители династии Рюриковичей сохраняли представление о своем общем происхождении и тем способствовали сохранению общерусского самосознания своих подданных. Эту же коллективную идентичность укрепляли единая система подготовки интеллектуальной элиты, общие традициии летописания и духовное единство древнерусской литературы (примером может послужить фрагментарно дошедшее до нас «Слово о погибели Русской земли» (51), написанное вскоре после монгольского нашествия). С другой стороны, разница политических и экономических интересов неуклонно размывала ее. Поэтому к XIII веку Русь представляла собой не единое государство, а общее цивилизационное пространство, в котором сложился ряд практически самостоятельных государств.
Территория Беларуси оказалась разделенной между несколькими такими образованиями. Обособившаяся первой Полоцкая земля охватила около половины современной Беларуси. Ее история на протяжении всего XI и начала XII века отмечена борьбой за самостоятельность против киевских князей. По мере дальнейшего дробления рода Изяславичей к традиционному противостоянию с Киевом добавилась борьба их минской и друцкой ветвей за контроль над Полоцком. В XII веке обособилось и Витебское княжество, которое попеременно находилось под контролем полоцких и смоленских князей, но к концу столетия, похоже, закрепилось в руках последних. Крайний восток Беларуси, с городом Мстиславлем, находился в составе Смоленской земли с момента ее формирования.
Вся южная часть Беларуси была в то время гораздо теснее связана с Киевом, Черниговом и Волынью, чем с Полоцком. Гомель и Речица в XII–XIII веках входили в Черниговское княжество, Мозырь — в Киевское, Берестье — во Владимиро-Волынское. Гродненское княжество было выделено в первой четверти XII века из земель, контролируемых Киевом, для лишившегося вотчины второстепенного князя Всеволода Давыдовича и затем осталось в распоряжении его сыновей. Попытка такого же обособления Клецкого удела для Вячеслава Ярославича оказалась кратковременным эпизодом, и в 1140-е годы Клецк и Слуцк перешли под контроль черниговских князей. Лишь в середине XII века произошло окончательное обособление от Киева Туровского княжества, где закрепилась династическая линия князя-изгоя Юрия Ярославича (52).
При таком политическом раскладе не было никаких предпосылок для консолидации на всей территории Беларуси единого этноса, отличного от других частей Руси. Насколько можно судить об этнографических различиях среди восточных славян, они тоже скорее разделяли, чем объединяли эту территорию. Область расселения дреговичей по-прежнему оставалась частью диалектной зоны, простиравшейся далее на юг, в бывший ареал луки-райковецкой культуры. Ее следы сохранились вплоть до XX века. Они неплохо объясняют наличие в полесских говорах безударного «о» или твердых согласных в словах типа «ідэ», «ходы», «ішлы», объединяющее их с территорией Украины.
В свою очередь, вятичское «аканье» и сегодня сближает московские говоры с беларускими, а зафиксированное в источниках смешение «ц» и «ч» («полоцане», «немечь») объединяет потомков кривичей на Витебщине и Псковщине. По археологическим данным отмечается совпадение древнего ареала кривичей и новгородских словен с характерным погребальным обрядом «курганно-жальничного типа», сложившимся в XII–XV веках. Следы его отчетливо прослеживаются на данной территории вплоть до XX века в виде надмогильных камней и каменных крестов (53).
Самосознанию местного населения были присущи несколько уровней. Жители каждой политически суверенной земли противопоставляли себя соседям, с которыми нередко приходилось враждовать или же конкурировать на торговом поприще. Сохранялась и память о древнем племенном членении. Так, район вокруг Клецка и Слуцка, переданный черниговским князьям, в Ипатьевской летописи под 1149 годом именуется «вси Дрегвиче», а полоцкие Изяславичи в той же летописи упомянуты под 1140 годом как «Кривитьстеи князе». Но вместе с тем вполне понималось, что эти различия второстепенны по сравнению с общерусским единством, позволяющим противопоставлять себя окружающим народам. Князья сознавали, что, несмотря на все их внутренние распри, никому из них «отчины в Угрех нетуть, ни в Ляхох, токмо в Рускои земли».
Для жителей будущей Беларуси такое представление было характерно в полной мере. Так, в житии Кирилла Туровского говорится, что он «рожден и воспитан града та Турова в Руской стране» (54). В 1264 году, когда в Полоцке уже правил литовский князь Гердень, составители торговой грамоты с Ригой сочли нужным подчеркнуть, «што Руськая земля словет Полочькая» (55).
Осознавали это и иноземцы. В «Великопольской хронике» при перечислении пограничных русских земель фигурирует и Берестейская, а само Берестье называется «городом на Руси» (56). Хронист Ливонского ордена Генрих Латвийский, повествуя о борьбе за контроль над Прибалтикой в первой трети XIII века, вовлеченных в нее жителей Новгородской и Полоцкой земель одинаково именует русскими («Rutheni, Ruteni») (57).