Проект "Карма"

Как раз в тот момент, когда я был на пике отчаяния от собственных невесёлых мыслей, над головой особенно пронзительно заскрипел шкаф. Во мне проснулась какая-то непонятная лихая смелость. Сложно сказать почему. Будто пробудился от спячки другой человек, гораздо более решительный и дерзкий. Сколько лет я терпел ночные скандалы, попойки, ремонты и перестановки в исполнении соседа? Хватит! Если ни у кого из живущих рядом со мной людей не хватает смелости всё ему высказать - выскажу я! В конце концов, кто вообще сказал мне, что я бесправная скотина, обречённая день за днём сносить пинки ото всех, кому заблагорассудится пнуть меня побольнее?

Залпом допив остывший кофе, я натянул джинсы и футболку, и отправился впервые в жизни ссориться с тем, кто доставляет мне неудобства. В подъезде скрипы и визги передвигаемой мебели были совсем не слышны. Накручивая себя воспоминаниями о прошлых прегрешениях соседа, чтобы боевой задор не иссяк раньше времени, я поднялся на этаж выше и шагнул было к двери квартиры, расположенной прямо над моей...

И сам удивился тому, как я осмелел. Вот так ворваться к кому-то со своими претензиями... А вдруг это вовсе и не он? Нет, надо ловить с поличным. Воровато оглядевшись, я приложил ухо к обклеенной копеечным дерматином двери и прислушался. Из-за неё не раздавалось ни звука. Вообще ничего, ни шороха, ни храпа. Я отступил на лестницу и отчего-то на цыпочках сделал несколько шагов вниз по грязным ступенькам. Может быть, это и правда не он, дом-то старый. Мало ли откуда долетают звуки до моей квартиры? Вот я был бы хорош, если бы начал среди ночи трезвонить в его дверь.

В нерешительности я потоптался на месте. Потом оглядел дверные глазки незнакомых дверей - не смотри ли кто-нибудь на меня? Успокоив себя, что в такое время вряд ли кому-то захочется торчать перед входной дверью, шпионя за пространством перед лестницей, я развернулся и направился в свою квартиру, ругая себя последними словами. Давно пора понять, что все эти бытовые экшены - не моё!

Отчего-то чувствуя себя униженным, я, тяжело вздохнув, открыл дверь и ступил в прихожую. Едва я пересёк порог квартиры, как уши резанул мерзкий звук. Снова скрип! Но в этот раз он звучал как-то иначе, неправильно. Так, словно начал звучать ещё до моего появления, а я захватил самый краешек. Я с сомнением поглядел на свою дверь. Не так уж она и хорошо звук изолирует. Наверное. Почему же я не слышал ничего из-за тоненькой фанерки?

"Потому, что звук раздаётся только в твоей квартире, идиот!" - прозвучала в моей голове мысль настолько явственно, что я даже присел от неожиданности. О, уже и голоса слышу! У меня по спине побежали мурашки. Я сошёл с ума, сошёл с ума!

Дрожа всем телом, я повернулся ко входной двери, чтобы прикрыть её, и тут жилец квартиры сверху сделал очередное усилие, и вновь раздался пронзительный скрип. Нервное напряжение дало о себе знать, и инстинкты сработали куда раньше мозга: пригнувшись, я одним прыжком вылетел из квартиры.

Звук оборвался.

Звук оборвался ровно в тот момент, когда я пересёк порог. Чуть не плача, я осмотрел распахнутую настежь дверь. Теперь ни о какой звукоизоляции не шло и речи, но я не слышал ничего, кроме давящей тишины подъезда.

- Да что же происходит-то? - с дрожью в голосе, спросил я у гулкой пустоты. Ответа не последовало. Ни изнутри моей головы, ни снаружи.

Паника захлестнула меня мгновенно, словно прорвало плотину. Жёсткая потребность увидеть хоть кого-нибудь живого затопила мой разум полностью, заставляя забыть обо всём: о правилах приличия, о моей стеснительности, о страхе перед незнакомцами. Подскочив на месте, словно мультяшный персонаж, я опрометью бросился соседней двери и, тихонько подвывая, с силой надавил на кнопку звонка. Я теперь сумасшедший, мне можно!

Я трезвонил долго, так долго, что, кажется, даже у самого упёртого любителя поспать должно было бы лопнуть терпение. Но никто мне не открыл. Я заметался по лестничной клетке, стуча и трезвоня во все двери подряд, крича что-то бессвязное, кажется, даже плача и ругаясь, но мне никто не открыл. Из-за запертых дверей не раздавалось ни звука.

А я всё бегал и бегал по тесной лестничной площадке, а в голову мне, словно против моей воли, лезли всё новые вопросы. Когда я переехал в этот дом? Как зовут моих соседей? Когда и как я устроился на работу?

Я не знал ни одного ответа.

К рассвету я окончательно выбился из сил. Зайдя в квартиру, ставшую внезапно чужой и незнакомой, я торопливо натянул на себя ботинки и куртку. Оставаться в помещении было невыносимо. В моей голове зрел план, безумный под стать всему происходящему, но я упорно не давал ему превратиться в законченную мысль, оставляя на уровне интуитивного понимания правильности ситуации. Хотелось двигаться куда-то, сменить хотя бы картинку перед глазами. Что-то неразборчиво бормоча, я выскочил из подъезда, напугав престарелого дворника, скребущего тротуар метлой. Отскочив в сторону, он посмотрел на меня злыми глазами и нахмурился.

Ещё один клинический неудачник, подумал я. Только ему, наверное, повезло ещё меньше, чем мне - у меня работа кабинетная. Или больше, он ведь в здравом уме. Или нет? Вдруг я не сошёл с ума, а просто...

Нельзя сейчас думать об этом! Остановившись посреди тротуара, я поднял руки вверх и энергично затряс головой. Не думать, не думать, не думать! Прохожие шарахнулись в стороны.

Старательно гоня от себя любые мысли, я добежал до станции метро и, торопливо скатившись по ступеням, скользнул на станцию, отработанным движением приложив билет к турникету. Мысль, от которой я старался сбежать, жгла мне мозг. Жизнь несправедлива, но ко всем-по-разному. К каждому она несправедлива в какой-то степени. В очень чётко определённой степени.

Не сметь думать!

Я пробежался по битком забитому перрону и, грубо работая локтями, ввинтился в ближайший вагон. Поезд тронулся.

Все эти события, свидетелем которых я стал за ближайший день. Моя никчёмная работа. Моя унылая жизнь. Сами же кричим высшему неведомо кому, кто тайком, а кто и в полный голос: за что мне всё это?! Руки к небу воздеваем, глазки закатываем...

Поезд проехал несколько станций, и я выскочил из вагона, даже толком не поняв, где я. Уставившись в пол, и снова распихивая пассажиров локтями, опрометью бросился в переход. Вверх по ступеням, коридор, вниз по ступеням. Снова в поезд. Я заткнул кончиками пальцев уши, чтобы не слышать, как диктор объявляет станции. Чтобы не знать, куда я еду. Когда поезд резко затормозил в очередной раз, я бросился к выходу из вагона, но двери открылись с опозданием. Лоб вспыхнул от резкой боли, и я едва не бросил взгляд на перрон, но вовремя зажмурил глаза.

Нельзя!

Достаточно понять, где ты находишься - и ты становишься частью реальности. Ты начинаешь ожидать и планировать. Осознавать своё местоположение.

Понятия не имею, сколько я так бегал по станциям и переходам, не отрывая взгляда от грязного пола, расшвыривая в стороны тех, кому не повезло оказаться у меня на пути. Весь мир сузился для меня до глухого стука сердца и мелькания чьих-то ног и задниц перед глазами. Меня разрывало от страха и чувства того, что я вот-вот раскрою какую-то тайну. Вокруг постоянно происходили настойчиво привлекающие моё внимание неприятности: карманники нагло, прямо у меня под носом, вытаскивали кошельки из карманов, полицейские принимались охаживать дубинками интеллигентного вида прохожих, кто-то падал на рельсы едва ли не на каждой станции. Меня хватали за рукава. Просили, требовали, умоляли прекратить свой безумный бег. Я ругался, кричал, плевался, расталкивал людей локтями. Я не давал никому задержать меня ни на миг. Я не мог остановиться, потому что тогда я бы неизбежно понял, где нахожусь.

Выбежав из последнего, не знаю даже, какого по счёту, поезда, я на каблуках повернулся направо и помчался прямо по середине перрона, крепко зажмурившись и для верности закрыв глаза ладонями, а уши заткнув большими пальцами. Слепой и глухой, я врезался в ограждение балюстрады эскалатора, и упал на четвереньки. Не отрывая ладоней от глаз, и не вынимая из ушей пальцев, принялся извиваться ужом, двигаясь вперёд. Мне повезло - эскалатор ехал вверх. Зубчатое полотно впилось в бок, но мне было наплевать. Главное, чтобы меня не остановили полицейские. Это было единственное, о чём я молился тот миг.