Проект "Карма"

Начальник, которого, к слову, звали попугайским именем Иннокентий Кириллович, в то утро был не в ударе. Либо он просто прочёл у меня на лице какие-то следы моего утреннего приступа сумасшествия. В любом случае, порка длилась всего около трёх минут вместо обычных десяти, после чего он развернулся и вразвалочку отправился за свой стол, тратить жизнь на пасьянсы и переписки с сомнительными барышнями, которых отыскивал в социальных сетях.

Я смотрел ему в спину не то что с ненавистью, а с какой-то неприязнью, смешанной с жалостью. Иннокентий Кириллович вообще был не из тех людей, которые вызывают ненависть. При первом взгляде на таких, как он, создаётся впечатление, что, по сути, ему нужно совсем немного для того, чтобы стать отличным парнем. При более подобном рассмотрении становится ясно, что это "совсем немного" никогда им приобретено не будет. Просто такой вот он человек. Говоря о нём, сложно даже пытаться его описывать словами, означающими некую абсолютность: лысый, толстый, глупый. Скорее так: лысоват, толстоват, глуповат. Хамоват. С ленцой. Ни одной чёткой отрицательной черты, сплошные смягчения, которые в сумме дают отвратительного человека.

То ли дело я! Никаких недосказанностей и полутонов, сплошные определённости: хилый, трусливый, бесполезный неудачник.

Вздохнув, я принялся за очередное расписание занятий. Работа, честно говоря, нехитрая, что-то вроде судоку: вот список предметов, вот группы студентов, а вот преподаватели. Сгребаешь эти данные в кучу, и принимаешься ими жонглировать так, чтобы все остались довольны. Получается не всегда, конечно, но если приложить немного усилий, то можно освоиться. Главное, чтобы все враждующие фракции были максимально удовлетворены и у них не возникало желания порвать на мелкие кусочки вашего покорного слугу, застрявшего между ними.

Хотелось бы сказать какую-нибудь красивую фразу вроде того, что в тот день я с головой ушёл в работу и выбросил происшествие в кофейне из головы, но это было бы ложью. С головой в работу уходят, как правило, те, кто искренне любят то, чем занимаются, а про меня сказать такое никак нельзя. Поэтому я продолжал и продолжал прокручивать в голове утреннее происшествие. Схожу ли я с ума?

В поисках ответа я полез в интернет, не дожидаясь законного перерыва, и углубился в поиск и чтение статей и сервисов вопросов и ответов. Похожие ситуации находились, но никакого конкретного ответа мне обнаружить не удалось. Во-первых, как я и подумал сразу, моя галлюцинация могла быть следствием хронической усталости. Почитав немного о переутомлении и эмоциональном истощении, я окинул взглядом свой отнюдь не заваленный важными бумагами рабочий стол, и пришёл к выводу, что это, скорее всего, не мой случай. Стало немного обидно. Во-вторых, если верить пользователям сети, я мог стать случайной жертвой правительственного эксперимента. Несколько минут я поигрался с этой мыслью, но так и не смог найти объяснения, зачем правительству ставить опыты в кофейне, пусть и не самой известной, но всё же многолюдной. По всем канонам, подобными вещами занимаются в мрачных бункерах за чертой города, а не на оживлённой улице. Третью популярную версию, мистическую, я отмёл сразу и с негодованием. В духов и магию я верил так же мало, как и в то, что моё положение неудачника обеспечено прегрешениями в прошлой жизни.

Оставался лишь один вариант, но верить в него мне упорно не хотелось: по всему выходило, что я начинаю сходить с ума. С другой стороны, по уверениям специалистов по всему на свете, оккупировавших различные интернет-ресурсы, в одной единственной зрительной галлюцинации ничего страшного не было. Ну, подумаешь, понаблюдал секундное происшествие, которого на самом деле не было. Люди, вон, своё сознание добровольно расщепляют, чтобы воображаемых друзей завести, а уж знакомых друзей дальних родственников, переживших опыт, сходный с моим, у каждого пользователя любого форума, судя по всему, было с десяток.

Словом, половина рабочего дня минула, а вопрос так и оставался открытым: я мог как сходить с ума, так и не сходить. Единственное, в чём соглашались адепты всех теорий, так это в том, что, если данное происшествие не случайно, то оно должно быть повторяемым. То есть, если я потерял рассудок, попал под луч непонятного действия или разбудил какого-нибудь демона, и всё это достаточно серьёзно, то я смогу стать свидетелем подобной мистики ещё не раз, а при должном везении - то и самостоятельно смоделировать похожую ситуацию.

В задумчивости я покачал на столе чашку с недопитым гадким "три в одном". А что, если в качестве компенсации за все перенесённые неудачи провидение, в которое я не верю, послало мне дар избавлять людей от кофейных пятен? Должна же, в конце концов, быть в мире какая-то высшая справедливость? Подарок сомнительный, никак на сверхспособность не тянущий, но любопытный и полезный, учитывая, как часто я проливал на себя свои и чужие напитки.

Раздумывая таким образом, я осторожно взял чашку в руку и крепко сжал. Кофе остыл, так что ожогов, если что, можно не бояться...

- Илья!

Иннокентий Кириллович, как всегда, подкрался незаметно. Обратил внимание, наверное, что я не щёлкаю клавишами с устраивающей его частотой, и пришёл проверить, чем я занят. Вздрогнув всем телом от испуга, я инстинктивно сжал пальцы, и кружка, которую я держал в тот момент, вылетела из моей ладони и полетела, описывая красивую траекторию. Наверное, будь я чуть более удачливым, она бы вращалась, и центробежная сила удержала бы кофе внутри. Или произошло бы ещё что-нибудь столь же невероятное, но превращающее досадный инцидент в забавную случайность.

Но я был самим собой, поэтому чашка, сверкнув огромной надписью "жизнь скука" с крохотной первой буквой "к", широким веером исторгла из себя светло-коричневую бурду, раскрашивая голубую рубашку Иннокентия Кирилловича в цвета моего настроения. Огромное пятно начало расползаться по ткани, и я отстранённо заметил, что краска по лицу моего начальника расползается примерно с той же скоростью. Его сально поблёскивающие губы сложились в кружок, диаметр которого увеличивался по мере того, как Иннокентий Кириллович осознавал произошедшее. Мне подумалось, что он до странного похож на утреннего неумёху из кафе. Словно сегодня всем низкорослым толстякам должно не везти с кофе. "Астрологи объявили день бытовых неудач для невысоких полных мужчин с залысинами. Опасность испачкать одежду кофе возросла вдвое."

Всё ещё робко надеясь на чудо, я медленно, словно под водой, отвернулся. Только бы всё это исчезло, когда я повернусь назад.

Всё осталось так, как было. Начальник, покрасневшее лицо, рубашка, пятно.

- Мне к ректору идти через двадцать минут... - с трудом выдавил из себя Иннокентий Кириллович и, развернувшись, тяжело зашагал к выходу. Наверное, пойдёт в туалет, смывать с себя кофе.

- Простите... - робко шепнул я ему вслед, но он не среагировал.

Кофейная магия не сработала, а жизнь моя, скорее всего, на ближайший месяц из неудовлетворительной превратится в невыносимую. Тяжело вздохнув, я повернулся к монитору. Лучше доделать работу побыстрее, чтобы успеть до того момента, когда страх перед ректором в душе начальника перебродит и превратится в первобытную ярость, которую может испытывать только слабый к ещё более слабому.

Домой я шёл в растрёпанных чувствах. От ректора Иннокентий Кириллович вернулся всклокоченный и уже совсем другого оттенка красного цвета. Ворвавшись в наш тесный кабинетик с неожиданной для него скоростью, и с силой захлопнув за собой дверь, он незамедлительно вывалил на меня всё нехорошее, чем его успело напотчивать высшее руководство. Я моментально оказался не только негодяем, подлецом и лентяем, что, принципе, было не ново, но и саботажником. С его слов выходило, что я испортил его любимую рубашку специально, чтобы унизить в глазах культурных людей. Глядя на то, как он нервно хватает со стола и тут же отбрасывает от себя какие-то бумаги, я подумал, что мой гипотетический план удался на славу. Нажаловались-таки на нас профессора и доценты, а ректор, распалённый этими жалобами, наверняка прошёлся по внешнему виду Иннокентия Кирилловича.