Медиум

– Теперь мы с тобой равны. Пустая арена – только два человека и два клинка.

Таши-Галла поудобнее перехватил меч.

– Вот тут вы не правы, – сказал он. – Мы вовсе не равны.

– Это боги наказывают нас. Боги посылают нас на Землю, чтобы мы искупили свои предыдущие прегрешения.

– Какой же страшный грех совершил я?

– Нет, мой мальчик. Твоя жизнь была светлой и короткой… Тебя ждало бы вечное путешествие в тонких мирах, и ты, возможно, никогда не спустился бы на Землю. Я этого допустить не мог. Ты должен был завершить то, что не удалось мне.

Таши-Галла был облачен в длинное белое одеяние из тончайшей ткани, под которым угадывалось сильное, совсем не старческое тело. Кожа на лице и на руках была чистая и гладкая – ужасные раны и рубцы от ожогов остались в топ жизни, оборвавшейся на развалинах дома…

– Завтра тебя казнят. Ты умрешь за убийство, которого не совершал, – и это не позволит тебе найти пристанище ни в одной из трех обителей. Твой дух будет скитаться меж миров, не находя успокоения. И тогда, может быть, через сто лет, а может быть, через тысячу, ты найдешь Шар. И уничтожишь его.

Чонг не выдержал и заплакал.

– Я не справлюсь, учитель… Мне страшно!

– У тебя будет помощник. Ты встретишь человека, который будет нуждаться в твоей защите. Стань его ангелом-хранителем. Ты будешь оберегать его – он сбережет тебя и восстановит твое доброе имя.

Таши-Галла помолчал.

– Я чувствую этого человека, хотя он ещё не родился на свет. Я знаю его судьбу, знаю о нем то, чего он даже не подозревает… Вы с ним очень похожи. Две неприкаянные души в двух мирах – сильные и не знающие о своей силе.

Чонг опустил голову.

– Зачем Древние оставили этот Шар? Сколько горя из-за него.

– Древние были так же несовершенны, как и мы. Шар можно использовать по-разному. Все зависит от рук, в которые он попадет.

– Но, может быть, он окажется в добрых руках? – с надеждой спросил монах.

– Нет. Шар ведь не только отдает – он ещё и берет, питаясь энергией своего обладателя. Часть души Юнгтуна Шераба передалась ему. Теперь он будет стремиться отыскать себе хозяина среди темных сил и в будущем. Где бы ни находился…

Глава 25

ДУШИ МЕЖ ДВУХ МИРОВ

– Значит, это ты, – сказал Игорь Иванович.

Они встретились (последнее время они почти и не расставались, сделавшись ближе родных братьев), но на этот раз здесь, в этой реальности: качающийся на стыках пустой, ярко освещенный вагон метро, за окнами – темень туннеля, прореживаемая какими-то серыми полосами.

Дарья-Богомолка улыбнулась и посмотрела ему в глаза.

– И даже кофе выпить не зайдете?

– Завтра рано вставать. Поезд в пять сорок утра.

– А где вы хотите ночевать?

– Устроюсь на вокзале.

– Ну нет, – решительно произнесла она. – У меня, однокомнатная… Что ж, поскольку вы гость, будете спать на диване, а я в кухне, на раскладушке. Соглашайтесь.

– С одним условием, – решительно сказал Колесников. – Поскольку я гость-мужчина, а вы – хозяйка-женщина, то мне и ночевать на раскладушке. И не спорьте.

Она и не спорила. Ей так надоело настаивать на своем. И решать все самой тоже надоело.

Переход произошел мгновенно и незаметно: он только на секунду отвел взгляд, а когда вновь посмотрел на Дарью, то обнаружил, что вагон был пуст – все исчезли. Только молодой монах с любопытством оглядывал салон, а рядом, у его ног, лежал огромный, на весь проход, белый барс и смотрел на Колесникова спокойными мудрыми глазами, словно кошка, ожидающая, когда же её наконец погладят.

– Значит, это ты, – сказал Игорь Иванович. – Я должен был догадаться: «Облачная ладонь», исчезнувший стиль…

Он помолчал.

– И ты можешь сказать, что произошло с моей дочерью? Она пропала, хотя об этом пока знает только один мой друг…

– Я знаю, – мягко перебил монах. – Я ведь тоже в некотором роде… гм… следил за вами. Наблюдал, как вы раскрыли убийство двух женщин.

– В санатории?

– Да, наверное, это так называется. И мне кажется, вы уже тогда многое поняли. Хотя поначалу гнали от себя эту мысль: как же так? Девочка, ребенок…

– Значит, – медленно проговорил Колесников, – существует секта – такая же, как на Тибете во времена правления Лантдармы. Секта профессиональных убийц. Используют в большинстве случаев детей – их никто не сможет заподозрить. Таким убийцей была Марина Свирская. И такой должна стать Аленка… Ну за что? Послушай, – вдруг сказал он. – Но ведь Марина жила в интернате – так проще, никто не будет искать. Почему Аленка-то?

– Честно говоря, не знаю, что вам ответить. Единственное объяснение, которое приходит на ум: вашу дочь готовят для чего-то конкретного, и любой другой человек для этого не подходит. Подумайте, в чем её особенность? Внешность. Способности к чему-нибудь… Знание иностранных языков…

– Да! – крикнул Игорь Иванович.

– Что?

– Она занималась английским с одним приятелем. Точнее, с его мамой. – Он подумал немного и махнул рукой. – Нет, глупости. Не такой уж Аленка профессионал. Можно найти и получше, а нет – так несложно подготовить. Внешность. Да, ты прав. Может быть только один вариант: она на кого-то похожа.

Потом он помолчал и добавил:

– Дело за малым. Нужно найти этого человека. Хоть крошечный, а все же шанс.

– Может быть и другое, – вдруг тихо сказал Чонг. – Но об этом уж совсем думать не хочется.

Лачуга была совсем крошечная – трудно было поверить, что здесь кто-то живет. Скорее это напоминало конуру для средней собаки. Собака, впрочем, действительно была, да не одна, а целая свора. Они возились в пыли, рычали друг на друга, дрались из-за каких-то кровавых ошметков и костей, разбросанных тут и там. Всюду носились тучи громадных зеленых мух, и Игорь Иванович пожалел, что обрел плоть в этом мире: остался бы призраком – не чувствовал бы запахов. Так здесь было: великие, непостижимые для постороннего тайны, магия, волшебство, роскошь дворцов и храмов, совсем рядом – этот двор с собаками, грязная хижина, грязная маленькая девочка застыла на пороге, тупо глядя из-под никогда не стриженных волос.

– Взгляните, это та самая девочка? – спросил Колесников у своей спутницы, вдовы хозяина постоялого двора.

– Да, конечно. Ты меня узнаешь, Тагпа?

Девочка молча засунула в рот указательный палец.

– Не бойся, – ласково сказала женщина. – Мы тебя не обидим. Только скажи: помнишь, сестра послала тебя за рисом – это было вскоре после праздника Ченгкор-Дуйчин, когда на улицах начались беспорядки.

– А сестра умерла, – равнодушно сообщила девочка. – Уже давно, ещё снег лежал. Я сначала подумала, что она спит… Три дня пыталась разбудить, потом села на пол и заплакала. Страшно было. Тут пришли соседи, которые живут через улицу. Сестру они куда-то унесли, наверное, похоронить… А мне дали немного еды. Но она давно кончилась.

– Бедная ты моя. – Женщина подошла и взяла девочку на руки. Та не проявила каких-либо эмоций. Грязное личико по-прежнему ничего не выражало, ни радости, ни испуга. – Мы сейчас пойдем ко мне, найдем чего-нибудь поесть.

При этих словах Тагпа немного ожила, в глазах мелькнудо нечто осмысленное. Колесников обрадовался.

– Тагпа, – сказал он. – А помнишь, как сестра отругала тебя за то, что ты бегала в лавку смотреть на мертвого соседа? Его убили за день или два до Нового года.

Тагпа скривилась, готовая расплакаться.

– Ну-ну. – Женщина успокаивающе прижала её к себе. – Никто не собирается снова тебя ругать. Это ведь было давно, правда? Теперь ты ведешь себя хорошо. Твоя сестра на небесах довольна тобой… Ответь этому господину. Не бойся, он добрый.

Девочка всхлипнула.

– А вы дадите мне поесть?

Позже, сидя в лачуге прямо на полу («Вон там я сплю, – Тагпа указала на кучу тряпья в углу, кишащую насекомыми. – А тут играю», – разбросанные повсюду старые кости какого-то животного, камешки, прутики, комья грязи), она уплетала за обе щеки рисовые лепешки, запивая травяным отваром из глиняной чашки. Сквозь коричневый загар и многодневный слой грязи проступил румянец, из глаз постепенно исчезал страх – жизнь брала свое.