Страница 57 из 169
- Великий князь Михаил Александрович - это вы, и никто больше.
Подошел Шико-Колыванов с молвил:
- Он всех так называет.
- Не всех, тебя не называл, - негромко высказал свое мнение ссыльный.
- Называл, но я ему запретил, - сказал Шико.
- Почему?
- Боюсь, как-нибудь под горячую руку, расстреляют заодно с ним.
- У нас всегда горячие руки, - заметил Германн, и мысленно обнял свой ТТ в кобуре обеими лапами.
- Ладно, читай стихи, и если я их пойму - буду называть тебя:
- Романов-Бродский.
- Если нет?
- Наоборот: Бродский-Романов.
- Я не Романов, сколько можно повторять?
- Вот как скажу хватит - так и перестанешь, - рявкнул Германн Майор.
- Ладно, ваша взяла.
- Моя всегда берет.
И значит проорал:
В этом сиплом хрипении
за годами,
за веками
я вижу материю времени,
открытую петухами.
- Всё? - спросил ММ.
- Да, пока что всё, добрый человек.
- Спасибо, что недолго. - И добавил: - Ладно, переведите его в пищеблок, пусть картошку чистит.
- Я не умею картошку чистить, - сказал поэт.
- Почему?
Глава 29
- У меня руки созданы, чтобы держать перо и бумагу, - хотел сказать Брод, но решил переиграть эту сцену:
- Ее чистят в Америке - значит мы должны жрать так.
Все замерли.
- Почему? - наконец спросил Германн.
- И знаешь почему? В кожуре есть питательно-лечебные вещества.
- Которых нет в общем и целом? - спросил Германн, прокомментировав, таким образом жест двумя руками Михаила М, обозначивший фигуру женщины, и следовательно, остаток, кожура - это её платье.
- Если ты не объяснишь сейчас же, чем платье лучше ее тела, я оправлю тебя на зону уже сегодня.
- Я не говорил, что отдельное платье лучше, а только оно имеет, свою особенность.
- Какую?
- Представьте себе...
- Я могу представить только тебя на зоне.
- Представьте себе, - продолжал Брод, - голую женщину на необитаемом острове, она вам нужна? Естественно, нет, ибо вы ее просто не заметите, как не замечаете большое количество диких обезьян, живущих на этом острове, что они есть, что ни есть - вам все равно. О сексе с ними вы не думаете. А если она одета, если на нее надето зеленое платье, как на Камерон Диас, вы уже готовы сразиться даже с Дэниелом Дэй-Льюисом, несмотря на то, что он режет длинными ножами даже на расстоянии. Вы понимаете?
- Что?
- У вас возникает ревность! - И моча уже не просто ударяет вам в мозг, когда вы думаете, а начинает бурлить вся кровь, до вас, наконец, доходит, что вы и есть тот самый Хомо Сапиенс:
- Которого все давно ищут, - но никак не могут найти.
Тишина, полная тишина - даже дятлы перестали стучать по стволам дерёв, задумавшись:
- А достаточно ли хорошо они одеты для этого обоюдоострого желания?
Медиум:
Обращается к Бродскому:
- Что ты косишь, что ты косишь под дурака-то!
- Простите, сэр, но я ничего не могу с собой поделать. Ибо.
- Ибо?
- Я думал это Вы меня заставляете играть Чарли Чаплина.
Наконец, прямо без репетиции приступили к съемкам.
Грейс не вышла, а просила передать, что у нее больше нет сил бороться с несправедливостью, и следовательно:
- Не будете сниматься вообще? - ответил за нее Кот. Леди приподняла голову с подушки, сказала только равнодушно:
- Это опять ты?
- Нет.
- Что значит нет?
- Я пришел поменяться с вами местами.
- Каким способом? Ты ляжешь на мое место, а я на твое?
- Да, но в более правильном переводе: ты - на кухню, как любишь, а я...
- А я... - от ужаса леди даже забыла перевести стрелки на:
- Ты, - займешь для меня роль немки? - сказала, и даже сначала сама не могла понять, зачем вставила это ДЛЯ МЕНЯ в предложение, как будто это даже не она, а сам Кот Штрассе и задумал.
- Да, при условии, что вы будете держать для меня на кухне четверть самогона.
- А если проверка? Я могу налить им понемногу?
- В доле, в том смысле, как говорится: одну за маму, а другую - уж извините - за папу. Точнее, наоборот.
- Я не буду наливать за свой счет. И знаете почему? Я вам не мама.
- Тогда лежи здесь и пусть Кирстен Данст будет немкой, несмотря на то, что даже князь Михаил сильно сомневается, можно ли ее откормить, как свинью:
- До достойного человеческого образа. - Ибо не тянет даже на сорок четвертый модельный размер. Как правильно было замечено, Шико-Колывановым:
- Разве такие немки бывают?
- Князь Михаил - это Бродский?
- Нет, здесь, как у чукчей: кого убил - так и твое имя.
- Он иво убил? - удивилась Грейс.
- Да.
- Почему?
- По логике от противного: если у него имя Михаил - значит он на него охотился. Или его предки.
- И он предлагает теперь звать его Михаил?
- Да, но только когда нет на съемочной площадке Ми Склифосовского, а то тоже захочет быть князем. Как все.
- Как все? Я не княгиня.
- Надо покопаться в истории, может ты имеешь какую-то ветвь, тянущуюся прямо к Ивану Грозному, или даже к Рюрику в саму Швецию.
- Лучше в Швецию, и знаешь почему?
- Почему?
- Там не найдут подделки.
- Почему?
- Я похожа ну шведку.
И когда Грейс Келли вышла на работу после тяжелой, но не продолжительной болезни, сразу только войдя на кухню, слегка огороженную от общего зала дощатым забором, сказала:
- Ты не будешь здесь работать.
- Почему?
- Ты не сапожник и тем более, не повар.
- А кто я, по-вашему?
- Только художник.
- Вы предлагаете мне писать вас?
- Использовать можете, как подсобный материал.
- Я буду каменщиком, а вы его подсобницей?
- Если вам потребуется.
- Кто будет чистить картошку? - спросил Брод.
- Кот мне должен, и более того: обещал расплатиться. Он и будет чистить.
- Думаю, он придет не больше одного раза, а потом пришлет какую-нибудь леди, выпросив ее у Колыванова для нужд поту-сторонних сил.
И пришла одна заморенка. Ибо это была Мотя, и она никак не могла понять:
- За что ее посадили? - В том смысле, что иногда уже забывала, что сама попросила себя посадить, чтобы:
- Пойти туда, куда все, а тем более, пошла по этапу Тетя.
В том смысле, если кто не понял, что Тетю Ми Склифосовский взял, как он сказал:
- Будешь на подмене, если некому будет чирикать про наш БАМ.
- Да? Я думала - это Беломорско-Балтийский, легендарный.
- Там бы ты точно не выдержала - умерла.
А Мотя - как жена Электрика - не могла пройти никакой фейсконтроль в его глазах. Ибо вражда, как уже предполагалось историками, шла между ними, если не со времен самого Рюрика, то уж от Петра Первого - точно.
- По крайней мере, - как сказал ей Ми Склифосовский, когда она попыталась пролезть в его экспедицию:
- Почти на Тот Свет, - нелегальным путем, нарядившись Аннушкой, которая пролила масло, в надежде, что ее спутают с Грейс Келли:
- От Павла Первого, а я от Платона Зубова, - родился.
- Не запылился, - сказала Мотя.
- Что?
- Ничего не понятно, - ответила она.
- Езжай в Йорк, будешь спекулировать электричеством на пару со своим Максом Планком. Впрочем, предполагается набор некоторого количества реальных осужденных, и если ты очень хочешь, можешь быть одной из них.