Страница 7 из 9
Версия третья – чрезвычайная. Крушение «Доверительного» Бэнк не планировал и не предполагал, он гордился своим банком, дорожил своим положением и никого не собирался кидать. Конечно, тратил банковские средства на себя любимого, как же без этого, но скромно, всего по чуть-чуть квартир, домиков у моря, земельных наделов да офшорных лавочек. Однако применяемая им схема требовала извлечения прибыли, поэтому финансы вкладчиков должны были работать. И пока часть этих денег отдыхала в низкопроцентных, но надежных европейских банках, другая часть пахала на всю катушку: Бэнк крупно вложился в быстро окупаемые офисные и торговые комплексы. Но как только доллар с тридцати рублей улетел на шестьдесят, а евро с сорока на семьдесят, доходность аренды, а также продажная цена объектов рухнула с докризисных высот.
Бэнк начал было перетаскивать деньги с запада обратно на восток, но в новых международных реалиях такие операции оказались затруднительными. Расходы все более превышали доходы, извлечение прибыли трансформировалось в извлечение убыли, устойчивая долгие годы пирамида посыпалась, на ее месте образовалась огромная финансовая дыра. Конечно, можно было еще держаться, вкручивая мозги клиентам, но тут крайне не вовремя явились проверяющие из ЦБ и начали копаться в завалах. Вот тогда Бэнк впервые ощутил, что дело швах. Разрубить проблему одним махом было стремно, жутковато, но другие способы не спасали, и он начал спешно сливать все, что еще оставалось в «Доверительном», в банки ближнего балтийского зарубежья, где пока еще не задают лишних вопросов о происхождении денег.
Итог этой версии расплывчат и в большой мере зависит от того, сколько именно финансовых средств остается в распоряжении Бэнка. Хватит ли их на то, чтобы оградить себя от назойливого интереса правоохранителей и благодарных вкладчиков. Но этого мы с вами, увы, знать не можем.
Зато нам известно кое-что другое. А именно – откуда возник интерес ЦБ к банку «Доверительный» и почему в результате этого интереса малозаметное кредитное учреждение и его главу поразили громы и молнии. Вы со знанием дела скажете: скорее всего, заказ конкурентов. Или следствие политики Центробанка, который завел манеру систематически лишать лицензии проштрафившиеся конторы. А вот и нет, все куда романтичнее.
За месяц до появления в банке зловредных проверяющих Бэнк, гуляя в «Семеныче», приударил за одиноко ужинающей дамой. Одновременно, только с противоположного края, за ней приударил другой господин. Недовольные друг другом мужчины по-пацански вышли на улицу, где Бэнк незамедлительно продемонстрировал свое физическое превосходство, после чего удалился с оценившей крутизну спутницей.
Смыв кровь с лица и грязь с костюма, уязвленный соперник выяснил у официанта, кто его обидчик. И тут надо заметить, что пострадавший был давно и счастливо женат на женщине из высшего финансово-экономического сословия, а именно – на аудиторе счетной палаты. Всем сердцем любя беспричинно побитого мужа, она с помощью трех звонков и одного ужина организовала «Доверительному» ревизию. Проверяющим велели копнуть, а там поглядим.
Копнули. Поглядели. Мало не показалось. А дальше – как в детском стишке Маршака: «Враг вступает в город, пленных не щадя, оттого, что в кузнице не было гвоздя».
Таковы истинные причины. Или вымышленные. Но Бэнку о них знать не надо, зачем расстраивать человека.
На лицо обычные, странные внутри
Дама сердца по расчету
Едва войдя домой, Леонтий Янович, которого ближнее окружение элегантно называет Лео, врубает музыку на максимальную громкость. Психологи говорят, что так ведут себя глубоко одинокие люди, для которых домашняя тишина – сущая пытка. Лео и в самом деле одинок, хотя не сказать, чтобы его это мучило.
Ясно лишь то, что мужчине его возраста и положения пора завести даму сердца. Необязательные контакты последних лет надоели, он уже вволю позлил женатых приятелей чередой милашек. Пора строить серьезные, глубокие отношения. Правда, избранницы пока нет, и сегодня он займется ее поиском. Не через Интернет или оборотистых свах, – он ее вычислит.
Предстоит аналитическая работа, поэтому Лео включает диск Эрика Клэйтона, помогающего ему сосредоточиться. На письменном столе появляются коньяк с дольками лимона, стопка бумаги и дорогущая ручка «Монблан», подарок на сорокапятилетие. Три года лежит без дела, но сегодня случай особый: будем чертить судьбу золотым пером, отделанным платиной.
Первым делом надо сформулировать предпочтения. Будучи мужчиной опытным, Лео не берет в расчет цвет глаз и волос, объем губ, бюста и бедер, белизну зубов и тонкость запястья, он отлично знает, что шарм женщины и то, что принято называть химией, может победить любые модельные стандарты. Помнит, как сходил с ума от девицы с нулевым бюстом и короткими ногами.
Чувственная сторона дела для Лео чрезвычайно важна; он даже выучил наизусть назидание Чехова: «В семейной жизни самый важный винт – это любовь, половое влечение, едина плоть, все же остальное – не надежно и скучно, как бы умно мы ни рассчитывали». Но рассчитывать все же надо, и непременно умно, Антон Павлович, потому что цена ошибки стала слишком высокой.
Вот важная дилемма: москвичка или приезжая? Столичные штучки капризнее, спесивее, избалованнее, зато ярче. Если отношения не сложатся – уйдут, откуда пришли, или найдут замену. Иногородние с виду мягче, уступчивее, менее претенциозны, но вцепляются так, что только вместе с пуговицами оторвешь.
Далее: зажиточная – неимущая. Обеспеченная леди независима, это не всегда хорошо; зато не будет бесить мысль, что завел нахлебницу-содержанку. С женщиной бедной этого не избежать, к тому же у нее на хвосте, как правило, висит хворая и сирая родня, поэтому будет либо клянчить, либо тырить. Но может оказаться существом благодарным и заботливым, а это жирный плюс.
Исключительно актуальная тема – возраст. Особа моложе на четверть века может добавить мужчине энергии и новых стимулов. Но может и замучить своими амбициями, отжать, превратить в потешного папика. Близкая по возрасту дама более понятна, с ней гораздо вероятнее общность взглядов и интересов, но высок риск застоя в крови, охлаждения, рутины.
Чем дольше Лео анатомирует возможных кандидаток, тем многояруснее становится анкета. С детьми или без детей? Если «с» – приведет с собой? Если «без» – захочет общего потомства? А оно ему надо? Неясно. Далее: разведенная или не вступавшая в брак? Карьерно-пробивная или готовая посвятить себя своему мужчине? С ярким умом и острым язычком или умная настолько, что способна помалкивать, пока не спросят? Должна нравиться дружескому кругу и вызывать зависть врагов или достаточно, чтобы нравилась тебе?
Тяжелая работа, надо передохнуть. Лео меняет Клэйтона на оркестр Глена Миллера, отпивает коньяк, закусывает лимоном. А что, если зайти с другой стороны? Сам-то ты что за цаца такая? Ну, допустим, вычислил даму сердца и даже изыскал подходящий вариант, – а чем поманишь, что предложишь от себя, парень? Только честно, не бойся, дальше бумаги сведения не утекут. Лео кладет перед собой новый лист и снимает колпачок «Монблана».
В твоем архиве два законных брака, три гражданских, двузначное число тех, кого помнишь, и неопределимое количество вылетевших из памяти по причине однократности контакта. Опыт богатый, а результат? Нулевой. Или, скорее, средний.
Да и сам ты, по правде говоря, какой-то средний. Не молод и не стар. Не богат и не беден. Не гениален и не глуп. Не министр и не клерк. Не жаден и не щедр. Не смел и не труслив. Не здоров и не болен. Не толст и не худ. Спорный подарок. Хотя многим нравишься, это факт. Пока еще держишься на рынке, сохраняешь товарный вид в свои сорок восемь лет.
Очень давно, в студенчестве, они с корешем отправились на танцульки кадрить девушек. С ними увязался сосед, парень под тридцать. И Лео, помнится, шепнул приятелю: «А ему-то зачем телочка, что он с ней делать будет?». И оба заржали. Теперь ему самому почти вдвое больше, чем тому парню, и Лео сильно бы осерчал, услышь он о себе такое. Найдем, что делать, было бы с кем.