Страница 15 из 25
Порой для обмена информацией мы собирались по три-четыре человека в туалете и устраивали там заседание, забывая о том, что ни одна точка на территории школы не выходила за пределы поля зрения госпожи Собхани. Она поручила нескольким из неприметных ребят миссию осведомителей – они должны были выявлять тех учеников, которые часто ходят в санитарные узлы, и доносить ей информацию об этом, после чего их вызывали в кабинет директора для «приватного разговора». Одним словом, в какой-то момент даже посещение туалета стало опасным и чреватым нежелательными последствиями.
Местом для обмена запрещенными книгами был опять же туалет. Курсирование ребят в коридоре и внутри самого туалета было таким частым, что мы не допускали мысли о том, что игра в шпионов, инициированная госпожой Собхани, возымеет надлежащий результат.
Новость о наступлении нового 1357[33] года, приход которого сопровождался дуновением упоительного весеннего ветерка и волнением воцарившейся вокруг атмосферы, удвоили наше юношеское дерзание и смелость и окончательно загнали госпожу Собхани в угол. Госпожа Дашти и Мейманат Карими – учителя Корана и активистки из мечети имени Обетованного Махди – доставляли нам очень хорошие книги и листовки. Мечеть и школа слились воедино. Мечеть стала центральной осью всех разговоров и движений. В мечети мы получали духовную пищу и идеи; там же мы разрабатывали планы на завтрашний день. У каждого человека была своя миссия.
Захра Алмасиан была одним из постоянных и набожных посетителей мечети имени Обетованного Махди. Она посещала лекции господина Сейеда Мохаммада Киаваша, одного из видных революционеров Абадана, и приносила нам новости и информацию о выступлениях имама Хомейни, методах борьбы и сопротивления борцов в разных городах, а также – об арестах и мученических смертях религиозных деятелей в политических тюрьмах. Всю эту информацию я приносила с собой в школу и распространяла ее среди ребят. Религиозная информация, предоставляемая Захрой Алмасиан, носила резкий политический окрас. Она сообщала об убийствах религиозных деятелей в тюрьмах шахского режима, запрете на употребление кока-колы и разрозненные демонстрации в разных городах страны. Мы вместе с Марьям Фарханиан[34] и Зинат Чангизи, с которыми я сидела за одной партой, согласно разработанной ранее системе, зашли в туалет для ознакомления с новой информацией. После того, как мы прочли листовки, мы разорвали их на мелкие кусочки, бросили в туалетную яму и смыли водой. Мы приготовились выйти из туалета, как вдруг услышали стук каблуков госпожи Собхани, которая стала колотить в дверь туалета. Мы не знали, что делать и как нам выйти наружу так, чтобы директриса не поняла, что нас в кабине было трое. Она изо всех сил стучала по двери и кричала: «Немедленно откройте дверь!» Нам ничего другого не оставалось, кроме как открыть дверь, после чего она отвесила каждой из нас по такой пощечине, от которой на наших лицах остались красные отпечатки. Затем она быстро зашагала по коридору, крича: «Бессовестные! Стены туалета превратили в стенгазету! Поистине, эта ваша писанина годится только для туалетных стен!»
Когда мы дошли до ее кабинета, она сердито спросила: «Зачем вы группой зашли в туалет?! Вы, вероятно, перепутали туалет с рестораном?!» Ее нелепые нападки предоставили мне возможность выйти из состояния растерянности и привести в порядок мысли, чтобы открыть ей причину нашего коллективного нахождения в туалете. Она крутила мою головную косынку, как цыганский платок, и говорила: «Все это безобразие – дело рук этих оборванок! Столько красивых и модных шляп в продаже, а они никак не расстанутся с этими деревенскими платками!» Затем она сменила тему и сказала: «Забирайте каждая свое личное дело, отправляйтесь домой и не появляйтесь в школе до тех пор, пока мы не решим, как с вами поступить!» Закончилась эта история тем, что Марьям и Зинат после внесения в их личные дела замечаний были допущены к урокам, а меня выгнали из школы. Возвращение домой из школы в тот день и час вызвало бы уйму вопросов, но я сумела избежать их, сказав, что у меня болит живот, и заварив для себя огуречную траву. На следующий день мне пришлось прибавить к болям в животе еще и головную боль, чтобы выиграть таким образом несколько дней и посмотреть, что будет происходить дальше.
Марьям и Зинат пришли навестить меня после обеда. На голове у каждой был повязан платок.
Увидев их, я выпрыгнула из-под одеяла. Девочки принесли мне новости о происходящем в школе. Одной из них была новость о том, что несколько ребят в знак защиты и солидарности с девушками, носившими хиджаб, повязали свои шейные платки на голову. Одобрение этой акции госпожой Газиани – учительницей английского языка, сестрой Зинат Чангизи – учительницей математики и госпожой Херадманд придали ей некую легитимность, и это вызвало крайнее раздражение и ненависть госпожи Собхани. Госпожа директриса каждое утро приходила на уроки и говорила: «Кажется, болезнь Масуме Абад поразила и вас!» Каждой, кто повязывал платок на голову, она говорила: «Ты что, тоже заболела недугом, которым страдает Абад? Я выгоню всех вас из школы! Здесь не место для пустоголовых сплетниц! Представители нашей передовой интеллигенции приложили столько усилий и претерпели столько страданий, чтобы сорвать эти попоны с голов ваших матерей, вы же, молоденькие и опрятные девочки, все-таки хотите быть похожими на служанок!»
Животворная весенняя благодать привела всех в чувство. Мне же по-прежнему приходилось притворяться больной. Мать каждый день спрашивала меня, лучше ли я себя чувствую, перестал ли болеть живот. И мне приходилось прибавлять к болям в животе и голове боли в других органах моего тела, чтобы как-то объяснить и оправдать мое отсутствие в школе. Мой брат Рахим, который тогда являлся студентом механического факультета Университета имени Чамрана и одновременно работал в Национальной нефтяной компании в городе Ахваз, приезжал в Абадан на выходные, однако на этот раз приехал домой неожиданно, в середине недели. На тот момент я не посещала школу уже неделю. У меня хорошо получалось притворяться больной. Я с таким видом сворачивалась клубочком под одеялом, что все безоговорочно верили в мое недомогание. Рахим сидел у изголовья моей постели. Вскоре к нам пришел муж сестры Фатимы – господин Зарей, который также работал на нефтеперерабатывающем заводе Абадана инженером, а после него вернулся отец вместе с двумя другими незнакомцами. Они о чем-то беседовали приватно и вполголоса. Это насторожило меня, и я еще сильнее навострила уши. Рахим говорил: «Ряды протестующих пополняются с каждым днем. САВАК преследует цель арестовать нескольких человек в виде акции устрашения и таким образом запугать остальных, поэтому мы дали прокламацию. Возможно, после этого будут увеличены зарплаты рабочим и удовлетворены желания сотрудников и инженеров. Одной из наших целей является изгнание иностранных компаний с Нефтеперерабатывающего завода и из Нефтяной компании». В продолжение своих слов Рахим добавил: «Во время собрания рабочих и сотрудников компании исполнительный директор Нефтяной компании инженер Ансари вышел навстречу протестующим с напускным видом “народного человека” и заискивающим, учтивым тоном зачитал декларацию: “Вы знаете, что его светлость шах считает вас, работников нефтяной промышленности, самой преданной частью общества и полностью доверяет вам. Поэтому он вверил в ваши руки эту божественную милость и национальное богатство – нефть, которая есть не что иное, как основа экономики нашей страны. Все свои надежды шах возлагает на вас. Он знает, с каким трудом вы, рабочие, достаете нефть из самых недр земли и перекладываете ее внутрь труб; он знает, что до сих пор несколько человек из числа рабочих пролили свою кровь ради того, чтобы добыть эту нефть, так же и другие ваши друзья, которые работают на нефтеочистительном заводе в Абадане. Эта самая очищенная нефть согревает холодные и ледяные дома ваших соотечественников в период зимней стужи даже в самых отдаленных местах Ирана. Наши дети кормятся благодаря вашим трудам. Машины, поезда и самолеты работают благодаря тем же самым газойлю и бензину. Нефть в нефтехимической промышленности превращается в различные жизненно необходимые продукты. Нефть присутствует в домах бедных и богатых. Давайте же пощадим самих себя! Мы находимся в Хузестане. Многие не знают, насколько здешняя земля золотоносна. Это не шутки. Шах ценит ваши труды – труды тех, кто работает на нефтяных скважинах в шестидесятиградусную жару. Давайте не будем забывать, что у нас есть нефть и только нефть, и наша экономика пахнет только нефтью! Поэтому я объявляю, что в конце месяца заработные платы офисных сотрудников будут увеличены на два процента, им будет предоставлена возможность работать посменно, и им будет доплачиваться компенсация за сложность и напряженность выполняемой ими работы. Также будут увеличены на пять процентов заработные платы рабочим, которые задействованы в нефтяных скважинах и местах добычи нефти”.
33
В Иране Новый год отмечается в день весеннего равноденствия. Здесь речь идет о 21 марта 1978 г., что соответствует 1 фарвардина 1357 г. по иранскому календарю солнечной хиджры (прим. перев.).
34
Марьям Фарханиан в возрасте 17 лет стала работать медсестрой в больнице имени имама Хомейни в городе Абадан. Во время войны с Ираком на протяжении трех лет она оказывала помощь раненым и покалеченным. После того, как она сама была ранена в результате попадания в нее вражеского снаряда, она была госпитализирована и 13 мордада 1363 г. (5 августа 1985 г.) умерла в Абадане (прим. авт.).