Страница 17 из 33
8.
Когда я был еще молод и учеба в Капитолии находилась в самом разгаре, каждое занятие до нас пытались донести одну простую, но очень важную истину: Память человека очень хрупкая вещь, она может как сохранять даже самые мельчайшие подробности жизни бывшего хозяина, так и очень быстро истираться, превращаясь в ненужную белую бумагу.
От нас, как от людей способных работать со столь непостоянным и хрупким материалом, требовалось как можно быстрее взять в руки этот хрустальный шар и постараться рассмотреть в нем все только самое важное, а остальное безжалостно выбросить на помойку судьбы.
Сегодня был один из тех случаев, когда в моих руках буквально находилась судьба всех тех, кто работает и живет в этом отдаленном районе, исследуя планету всеми доступными средствами.
Голова покойника была очень сильно повреждена, ее правая часть почти полностью отсутствовала, а вместе с ним и кусок мозга, где как мне было известно хранилось очень многое, что могло помочь мне в моих поисках.
Прикоснувшись к нему, я увидел яркую вспышку. Опять этот плотный туман или смог, появившийся из-под земли и начавший обволакивать бедолагу, пока его тело полностью не погрузилось в него.
Затем эти воспоминания иссякли, а на смену им пришли кадры из детства, женский голос, звавший его к себе, отцовские нравоучения. Я видел огромные дома, какой-то город, ревущий от сотен машин, проносившихся рядом с ним по автостраде, шум ветра. Потом опять провал. Я проникал в его мозг все глубже и глубже, тянулся своими руками к самому скрытому и заветному, что было припрятано в дальних уголках его разума, пока наконец не напоролся на последнее, что еще могло натолкнуть меня на цель.
Собаки. Много собак выскочило прямо из тумана и бросились в его сторону. Лай наполнил всю округу и, вскрикнув от страха, он бросился прочь, вскарабкиваясь почти по отвесной стене из горного камня. Вот он оторвался от земли и внизу собаки залаяли еще сильнее, вот он поднялась на восемь метров, а лай все не прекращался. Он карабкался все выше и выше, стараясь убежать от ненавистных собак, но когда сделал последнее движение, в надежде подняться на кромку отвесной стены, сорвался. Пролетев почти двадцать метров, он рухнул головой вниз аккурат в то место, где должны были находиться собаки. Но их не было. Последние остатки памяти смогли захватить лишь пустырь, сплошную гору из камней и песка, где вокруг не было ни единой живой души. Чернота.
Я отпустил руки, помял их слегка и отошел в сторону. На мгновение ощутил на своем теле холодное прикосновение прорывавшихся из кондиционеров и системы контроля прохладного ветра, метавшегося в этом проклятом помещении, как загнанное животное.
Смотрителя не было. Он ушел, оставив меня наедине с погибшими, предусмотрительно не закрыв дверь, считая, что это поможет мне быть в курсе если кто-то войдет.
Голова разболелась сильнее обычного. Он был уже четвертым за последний час, а я так и не нашел что сказать Фалькону. Он будет в ярости.
Все у всех было одинаково.
Не в силах больше продолжать работу, я вышел наружу и направился к нему. Он внимательно выслушал, ну или пытался сделать вид, что слушает меня, ведь когда я заговорил с ним про увиденных собак, он разразился громким смехом.
Он корил меня за то, что я тяну резину, не пытаясь по-настоящему найти причину смертей. Но как я мог?! Я делал все ровным счетом так же как и всегда. Я видел эту гигантскую змею, слышал лай собак, мчавшихся за рабочим, видел как он упал, размозжив себе голову о каменный грунт. Что еще ему было надо?
- РЕЗУЛЬТАТ! Результат, мистер МакКомли! Вот что! При всем уважении к вам и вашим способностям, но я не могу включить в отчет то. о чем вы мне только что сказали. Это бред, откровенно говоря. Вы думаете я пытаюсь оскорбить вас? Пытаюсь поставить под сомнения ваш дар или как он там называется? Нет. Я просто хочу донести до вас простую информацию: на этой планете нет живых существ. Нет змей, собак и прочей живности. Это нонсенс! Абсурд! Хотите я организую вам полет в ту зону. Отлично! Вы увидите все сами и думаю после этого начнете работать более тщательно.
Он схватился за трубку прибора вызова и начала верещать в него как сумасшедший.
- Да...Да я сказал! Сейчас же организовать вылет в "мертвую зону". Нет, это вынужденно. Сейчас же! Чтоб через пятнадцать минут транспорт был готов к вылету. Все и точка!
Он хлопнул трубкой и чуть ли не вбил ее в стол. Затем сел на кресло и начал вращаться то в одну сторону, то в другую, явно нервничая и не знаю что сказать.
- Вы вынуждаете меня нарушать правила, Макс. Но чтобы доказать вам свою правоту я пойду на явные нарушения.
- Что за "мертвая зона", - спросил я его.
- То самое место, где все и происходило. У вас будет примерно полчаса, больше выкроить для вас не могу - указ свыше - но этого времени будет достаточно, чтобы вы все увидели. И да, не забудьте одеть защитный костюм, дышать там особо нечем.
К транспорту меня вывели несколько охранников из личной гвардии Фалькона. Двое здоровенных детин сопроводили меня сначала до перрона, где меня ждал поезд, а затем, прибыв в самое начало, почти к зданию космопорта, стал ожидать второго экспресса до взлетной площадки.
В это время на центральном перроне почти не было людей. Если не считать нескольких рабочих, занимавшихся привычной для себя ремонтно-профилактической деятельностью на путях, я заметил еще лишь пару человек, стоявших поодаль от меня и куривших сигареты.
Погода, впрочем как и всегда, была очень плохой. Как я понял из разговора светы, тут вообще редко пробивались солнечные лучи и фонари, предусмотрительно расставленные в самых важных местах, были чуть ли не единственным источником света по всей округе.
На втором поезде я выехал спустя три минуты и уже к половине второго по земному времени сидел на борту небольшого транспорта, проворачивая кислородный клапан, стараясь подогнать его таким образом, чтоб фильтрующая коробка не билась мне в грудь при наклоне головы.
- Такое со всеми случается, по каждый не найдет оптимальный наклон для коробки. Лучше сделайте это сейчас, так вам будет менее дискомфортно работать и дышать.
Пилот был одет почти как и я. Такая же черная броня с прожилками светоотражающих элементов, позволявших увидеть человека даже на большом расстоянии, широкое стекло в области лица, именуемое местными как "циклоп". В целом все было более чем, однако когда дыхание перешло "на фильтр" я явно почувствовал тяжесть в груди во время интенсивного дыхания.
Транспорт стал подниматься. Я бросил последний взгляд на отдалявшуюся земли и с высоту заметил, что сам космопорт был не таким уж и большим, просто слегка вытянутым, для посадки особо больших грузовых машин, но ширина его едва достигала четырехсот метров.
- Мы летим в мертвую зону. Я чертовски не хочу этого делать, но приказ есть приказ.
Его голос постоянно был в моих ушах. Связь по его заверениям всегда была настроена на частоту пилота - это помогало избежать неурядиц, когда кто-то оставался за бортом .в то время как остальные благополучно грузились на борт.
- Мы будем лететь с северной стороны, обогнем его по часовой стрелке и сядем в южной части. У вас будет полчаса, а потом все, обратно на борт.
Он рассмеялся, хотя в голосе чувствовался страх.
- Что в этом месте такого? - спросил я, пока транспорт набирал скорость и высоту.
- Шутите? Там погибло невесть сколько людей. Настоящее кладбище. Там даже машины не работают, хотя залежи такие, что хватило бы еще лет на триста.
- Сто двенадцать человек?
- Что?
- Говорю сто двенадцать человек погибло там, - пытаясь прорваться сквозь шум работавших двигателей, я кричал в микрофон.
- О, нет, - громко ответил пилот,- это только те, чьи тела смогли найти и вернуть обратно. Тут их больше, гораздо больше. Мои коллеги, работавшие здесь еще с начала разработки месторождений, называют цифры и двести, кто-то говорит и о трехсот. Просто люди в панике убегали прочь. Непонятно почему, но срывались с места и бросались кто куда. Помню мы отлавливали их как цыплят, а потом сажали на борт. Видели бы вы их лица. Испуганные, будто увидевшие приведения.