Реваншист. Часть вторая

– Завтра у меня автограф-сессия на выставке, – сказал я. – Начало в десять часов. Пусть приходят.

Байер кивнул и спрятал книги.

– По телефону сказали, что хотите поговорить. О чем?

– О деле.

– Каком?

– Я предлагаю вам возглавить благотворительный проект.

– Хм! – пожевал он губами. – А подробно?

– Вы специалист по производству средств реабилитации для инвалидов. Изготавливаете костыли, коляски, протезы. Я хочу организовать подобное производство в Минске. Немецкое оборудование и, на первых порах, материалы. Затем, надеюсь, станем выпускать свои. Нужно подобрать номенклатуру оборудования, обучить специалистов из СССР и организовать поставки.

– Кто будет за это платить?

– Я.

– Вы так богаты?

– Мои книги хорошо продаются. На банковском счету – около семисот тысяч марок. К новому году будет миллион.

– Это хорошие деньги, – кивнул он. – Но их мало. Сколько у вас инвалидов?

– Точную цифру не знаю, но многие тысячи.

– Тем более, – сказал Байер. – Протез не массовое производство, поэтому дорог. Много ручного труда. Вашей фрау его подгоняли?

– Да, – сказал я. – Но совсем немного. Мастер легко справился. Она в восторге. Протез легкий и удобный. Она стала больше ходить. Именно это навело меня мысль изготавливать протезы по немецкой технологии.

– А что заставляет вас за это платить?

Взгляд Байера стал пронзительным. Не прост старичок, ох, не прост. Врать нельзя.

– Гражданину СССР нельзя иметь счет за границей, тем более с такой суммой. Мне уже предложили перечислить марки в советский банк. Их направят в бюджет, затем потратят на закупку какого-нибудь тряпья. Пусть лучше – на благое дело.

Он кивнул.

– Рад, что вы откровенны со мной. У вас кто-нибудь воевал?

– Отец. Дошел до Кенигсберга, где был тяжело ранен. К счастью, не инвалид.

– Что ж, герр Девойно, – сказал Байер, – мне нравится ваш проект. Предлагаю обсудить детали за кружкой пива.

– Не откажусь, – поддержал я.

***

На следующий день я понял, как живется популярным артистам. За автографом писателя Девойно явилась толпа. Хвост очереди струился по залу, выползал из дверей и терялся на площади. Если бы не охрана, меня бы смели. Охранники регулировали движение и не позволяли читателям задерживаться у стола, где сидел автор. Я работал как автомат.

– Наме ?

– Лизхен.

«Лизхен от автора». Подпись.

– Наме?

– Фриц.

«Фрицу…»

Через пару часов у меня стала отваливаться рука. Ситуацию спас Циммерман, выглянув из кабинета.

– Майн либен дамен унд херен ! – обратился он к читателям. – Герр Девойно устал. Столько желающих… – он провел вдоль очереди рукой. – Позвольте нашему уважаемому гостю передохнуть и пообедать. После этого он продолжит.

К моему удивлению, очередь не взроптала. Никто не крикнул: «Да что это такое? Я тут два часа стоял!» Немцы дисциплинированно разошлись. Я нырнул в кабинет к Циммерману.

– Зачем вы это устроили? – набросился на редактора внутри. – Вы, что, объявление по телевидению давали?

– Нет, – покачал он головой. – О вашей автограф-сессии было сообщено наряду с прочими мероприятиями. Но люди узнали и пришли. Это слава, герр Девойно. Так что примите ее как должное. Тем более что это идет на пользу продажам. Автограф-сессию снимали журналисты, завтра это появится в газетах. Все как нельзя лучше. Идемте в ресторан! Я приглашаю.

За обедом к нам присоединился Байер. Вчера я пообещал свести его с Цимеррманом. Попросил отыскать нас на ярмарке. Он и отыскал. Заглянув в ресторан, Байер направился к нашему столику. Я представил его Циммерману.

– Так вы и есть тот врач, с которым наш гость создает фонд? – обрадовался редактор. – Присаживайтесь, герр Байер! Нам есть, что обсудить.

К моему удивлению разговор не затянулся. К концу обеда мы обо всем договорились. Благотворительный фонд «Дина» (название предложил я) возглавил попечительский совет из трех человек: меня, Циммермана и Байера. Последнего избрали председателем совета – единогласно. Кандидатуру предложил я, Циммерман кивнул. Байер заулыбался и расправил плечи.

– Завтра в одиннадцать пресс-конференция, – сказал Циммерман. – На ней объявим о создании фонда. Вас, герр Байер, прошу присутствовать.

– Натюрлих! – кивнул врач…

Его выступление на конференции сломало ход разговора. Журналисты явились в пресс-холл, чтобы поговорить с модным писателем. Расспросить о книге, поинтересоваться планами. Но Циммерман решил вначале объявить о фонде. Затем дал слово Байеру.

– Было время, когда мы с русскими смотрели друг на друга сквозь прорезь прицела, – сказал тот. – Это были страшные годы. Миллионы погибших, разрушенные города… Русские солдаты, в помощь которым мы создаем фонд, сражались за свою Родину. Не они напали на нас, а мы – на них. В той войне они победили. Но, войдя в Германию, не стали мстить, хотя имели на это право. Они кормили гражданское население и давали ему работу. Я провел в русском плену восемь лет. Меня не били и не унижали, как и других немецких солдат. От нас требовали лишь восстановить нами же разрушенное. Когда мы сделали это, нас отпустили. Я до сих пор помню русских женщин, приходивших к лагерю и приносивших нам хлеб. У многих из них на войне погибли мужья и дети. Но они не испытывали к нам злобы. Наоборот, помогали нам выжить. Теперь мы можем вернуть русским долг. Я призываю всех честных немцев внести свой вклад в дело помощи инвалидам в СССР. Со своей стороны обязуюсь перечислить в фонд «Дина» пятьдесят тысяч марок.

Я едва усидел. Ну, дед! А я думал, что он любви к делу.

– Издательство, в свою очередь, перечислит полмиллиона, – подхватил Циммерман. – Разумеется, частями, по мере продажи книги. Герр Девойно передает в фонд все полученные за нее гонорары. Это около миллиона марок. В дальнейшем сумма возрастет. Могу заверить, что средства фонда будут потрачены строго на уставные цели. Мы будем публиковать отчеты. Желающим предоставим копии банковских документов. Призываю всех честных немцев присоединиться к нашему начинанию.

Новость взбудоражила журналистов, посыпались вопросы. О книге забыли. Лишь один журналист поинтересовался продолжением «Курта». Я сообщил, что оно непременно будет, и получил благодарный кивок. Остальная аудитория спрашивала о фонде. Почему его так назвали? Я рассказал. История русской медсестры, которой немецкий врач сделал протез, аудитории понравилась. Как и тот факт, что большинство голосов в правлении фонда будет принадлежать немцам. Именно они будут решать, как тратить средства. В зале установилась доброжелательная атмосфера. Так продолжалось с полчаса, пока не вылезла эта паскуда. Она только встала, как я почуял тревогу.

– Сусанна Кляйн, – представилась носатая брюнетка. – Корреспондент газеты «Зюддойче цайтунг».

– Очень приятно, – сказал я. – Как поживает герр Бильдерлинг?

Лица журналистов украсили усмешки. Прошлогоднюю пресс-конференцию не забыли.

– Спасибо, хорошо, – сказала Кляйн. – Сразу предупреждаю, я не собираюсь приближаться к вам, герр Девойно. Меня вы не загипнотизируете. Я не хочу крутить головой.

– Зря, – сказал я. – Вашему коллеге понравилось.

Аудитория засмеялась. Брюнетка зло зыркнула.

– Я, как и мой коллега, придерживаюсь мнения, что вы, герр Девойно, проект КГБ. Книги, что выходят в Германии под вашим именем, написали там. Поэтому они так популярны.

– Я передам «кей джи би» ваш комплимент, – кивнул я. – Там оценят. Можете рассчитывать на лучшее место на нарах. Плюс дополнительный сухарь к ужину.

Шутка на грани фола, но аудитория ее оценила. Журналисты заулыбались.

– Вы мне угрожаете? – вскинулась девица.

– Завидую. Мне такого не перепадет.

В зале захохотали. Журналистское сообщество корпоративное. За коллегу, преследуемого властью, горячо вступится. Но над глупостью посмеются. Кляйн топнула ногой.