Страница 6 из 73
Наступила суббота. Если Фаулер рассчитал верно, то Эллиот должен был появиться перед калиткой в течение этого дня. В продолжение долгих часов агенты ждали напрасно. Вдруг около семи часов вечера на улице раздались тяжелые шаги. Какой-то человек остановился у калитки и постучал три раза. Калитка открылась ровно настолько, чтобы он мог пройти. Свет, падавший от фонарей, был очень слаб, но Фаулер узнал походку Эллиота и решил, что наступило время действовать.
— Пора, — сказал он. — Встанем у калитки и схватим его за шиворот, как только он выйдет оттуда с товаром.
Эта тихая улица никогда еще не была ареной такой шумной сцены, как та, которая затем произошла. Эллиот корчился, как угорь, в руках сыщиков, испуская крики дикого зверя, но вовсе не от волнения, а главное для того, чтобы предупредить своего сообщника; в то же время банковые билеты сыпались пачками из его карманов и разлетались по всей улице. Его вопли всполошили соседей. Встревоженные лица показались во всех окнах; мужчины и юноши сбежались отовсюду, полагая, что кого-то убивают.
Металлический звон ручных кандалов подействовал успокаивающе на Эллиота. Он понял, что попался и что бесполезно шуметь. Пока один из детективов собирал разлетевшиеся кредитки на мостовой, второй перепрыгнул через калитку и бросился под свод. Он подошел к маленькой кирпичной конюшне, в окне которой мерцал огонек. Он взломал дверь и увидел среди большого количества машин молодого человека без пиджака, вертевшего рукоятку пресса. Молодой человек обернулся и на слова агента: «Я представитель полиции», свалился на пол без чувств. Как только он пришел в себя, он назвал себя действительно Уильямсом и дал свой адрес — как раз тот, куда агент проводил молодую девушку. Его отвели в участок, где уже находился Эллиот, но им не дали ни времени, ни возможности общаться между собой.
На другое утро был произведен тщательный обыск в конюшне. В пыльном сарае сыщики нашли большое количество литографских плит, в которых признали как раз те, которые служили для изготовления фальшивых почтовых марок Лоудена. Это было уже почти забытое преступление, виновник которого так и не был найден. Было установлено, что помещение нанимал отец молодого человека, опытный печатник, который являлся владельцем всего материала и изобретателем весьма сложной машины для производства водяных знаков, устройство которой я считаю излишним здесь описывать. Он был более виновен, чем его сын. Его также арестовали и судили вместе с его сыном и Эллиотом в окружном суде.
Всех троих признали виновными.
Налеты цеппелинов
В первых числах мая 1915 г. было взорвано американское нефтеналивное судно «Гульф-Лайт» и убит его капитан. Тело его было оставлено на Сорлингских островах. В этот момент американцы еще не склонялись на сторону ни одной из воюющих стран. Один из моих друзей высказал предположение, что, если бы в Соединенные Штаты отправили набальзамированное тело капитана, эта мера произвела бы там сильное впечатление. Поскольку жертвами нападений подводных лодок на безоружные торговые суда были только англичане, широкие массы в Америке не сознавали покуда всего ужаса подводной войны.
Ко мне обратились с просьбой отыскать опытного бальзамировщика, который согласился бы поехать на Сорлингские острова. Но 7 мая 1915 г., как раз в тот день, когда я отдал последние распоряжения, касавшиеся отъезда бальзамировщика на означенные острова, я получил в три часа пополудни известие о гибели «Лузитании», в сравнении с чем инцидент с судном «Гульф-Лайт» представлялся незначительным. Из всех совершенных германцами ошибок потопление «Лузитании» было самой крупной. Оно нанесло жестокий удар германским симпатиям в Америке и побудило всех коренных американцев встать на сторону союзников. Я не хотел верить рассказам, что германцы отчеканили медаль в память этого злодеяния, до той минуты, когда мне передали в собственные руки экземпляр этой медали. С этого момента всех проживающих в Англии лиц с немецкими фамилиями стали обвинять в том, что они в кругу своих знакомых всегда произносили тосты и поздравляли друг друга с успехом потопления «Лузитании».
В моей памяти с полной ясностью сохранилось воспоминание о первом налете цеппелинов на Лондон 31 мая 1915 г. В этот день я был приглашен на обед к г-ну Маккенну, у которого я должен был познакомиться с новым министром внутренних дел и новым лордом-канцлером, а также встретиться с начальником полиции, сэром Эдуардом Генри, и некоторыми другими высшими должностными лицами.
После обеда я обсуждал с сэром Джоном Саймоном сильно занимавший нас в то время вопрос об исключении из британского подданства бывших иностранцев, считавшихся враждебными нашей стране, против которых, однако, не имелось достаточных улик для обвинения их в шпионаже. Наш разговор был внезапно прерван самым драматическим образом. Хозяин наш вдруг отворил дверь из комнаты, в которую он вошел поговорить по телефону, и крикнул: «Цеппелины!». Ему сообщили из адмиралтейства о появлении цеппелинов, летевших над Темзой вниз по течению. Первая мысль нашей хозяйки была о ее маленьких детях, спавших в верхнем этаже. Надо ли было опустить их вниз? Все приглашенные бросились в комнату, где находился телефон, и окружили аппарат. По меткому замечанию одного из присутствующих, можно было подумать, что находишься на представлении второго действия какой-то мелодрамы. Секретарь, невозмутимо сидевший у телефона, позвонил в Скотланд-ярд и передал трубку сэру Эдуарду Генри, который совершенно спокойно произнес: «Бомбы упали в Уайтчепеле, четыре или пять убитых, несколько раненых. Теперь они направляются к северу, бросают бомбы на Сток Ньютон».
— Пожары есть?
— Да, несколько.
— Благодарю.
И он положил трубку на место. Тут уж некогда было соблюдать все правила вежливости по отношению к гостям. Хозяйка наша и один из приглашенных бегом бросились наверх в детскую, а мы поспешили отправиться в Скотланд-ярд, где надеялись получить подробные сведения по центральному телефону. Позже вечером я проходил по парку, направляясь восвояси. Ночь была тихая, светлая, и не было никаких признаков налета цеппелинов. Но Лондон такой огромный город, что в половине двенадцатого полицейский участок в Кенсингтоне еще не был осведомлен о налете. Утром на другой день я узнал, что никто не видел там дирижаблей. В общей сложности были найдены 92 бомбы, из них 30 большой силы. Бомбы были небольшого размера, и все снабжены трубкой с винтом. Кусок материи, похожей на верхнюю часть чулка, был привязан к каждой из них. Много бомб мелкого калибра совсем не взорвалось, но двумя из них убило несколько детей. Бомб крупного калибра было найдено три. Одна пробуравила огромную дыру на Кинслэнд-роуд, другую нашли совершенно целой в саду, в яме, глубиной в 8 футов, и, наконец, третья, пролетев через крышу и пол конюшни, зарылась в землю на глубине 7 футов. Эта бомба весила 150 фунтов и имела 36 дюймов в окружности. Она причинила бы страшные повреждения, если бы взорвалась. Выяснилось, что цеппелин, пролетев по линии железной дороги Грэйти-Истерн до вокзала в Бишонсгэт, где он сбросил бомбу, проследовал дальше по всей железнодорожной ветке по направлению к Уэлтомскому аббатству. Уже спустя долгое время узнали, что это был дирижабль «Л-3-38». Через несколько дней после его возвращения в ангар около Брюсселя он был уничтожен английским летчиком. Дирижабль этот мог подняться на высоту 10 тыс. футов, имея на себе груз в полторы тонны бомб. Со времени первого налета полиции пришлось заняться организацией убежищ — задача нелегкая в таком городе, как Лондон, тем более, что маленькие дома на окраине восточной части города не имеют подвалов, а вместе с тем они первыми всегда подвергались налетам цеппелинов.
Устройство убежищ в домах с недостаточно прочными крышами не только не уменьшает, но может даже усугубить опасность. Это и случилось в Дюнкирхене, где снарядом большого калибра, пущенным с расстояния 25 миль, был разрушен дом, в подвале которого укрывалось множество людей. Вообще дюнкирхенские подвалы домов были защищены всего только тонкими кирпичными сводами, которые не могли выдержать удара бомбы даже самого малого калибра. Спасательные отряды геройски работали до поздней ночи, чтобы откопать несчастных, погребенных под обломками дома, но когда удалось до них добраться, их застали уже мертвыми, задохнувшимися под развалинами дома.