Страница 73 из 73
Эта явная, присущая даже нашим источникам, неточность не остановила нас все же в опубликовании этой главы. Указание израсходованных сумм помогло нам разобраться в вопросе, так как они наглядно подчеркивали значительность некоторых предприятий и определяли то значение, которое придавалось этим предприятиям. Цифры наводят на некоторые вопросы и выявляют множество особенностей. Так, например, сравнивая суммы, затраченные военным атташе (249 600 песет) и морским атташе (4 150 000 песет) на разведывательную работу, в соответствии с компетенцией каждого из них, мы имеем возможность лучше понять чрезвычайную важность морского агентства, организованного морским атташе, и ту роль, которую оно играло в подводной войне.
Последний вопрос — каково было применение пущенных в ход финансовых методов, как были реализованы открытые Берлином кредиты?
Мы уже говорили, что «кассиром» всегда являлся посланник, которому кредиты открывались министерством иностранных дел.
Приказания о выдаче сумм посылались «Дойче банк», который передавал их своему филиалу в Мадриде — «Германскому трансатлантическому банку».
Но наличность последнего скоро исчерпалась. Дело в том, что, помимо финансирования своих предприятий, посольство должно было еще иметь нужные суммы на свои текущие расходы, на расходы обоих атташе, на финансирование экономических предприятий, на предоставление «Продуктос Иберикос» капиталов, нужных и для ее операций, и т. д. и т. д. С другой стороны, падение марки, неоднократно отмечаемое Ратибором, делало обмен валюты чересчур накладным. Тогда было решено обратиться к «Кастильскому банку», директором которого был немец по имени Клинш.
Переговоры были долгими и трудными. Сначала условия банка были сравнительно умеренными. Открытый кредит в 6 млн. песет, который мог быть возобновлен, подлежал двойной гарантии: 1) гарантии банка Уркижо, с подгарантией «Дойче банк»; 2) гарантии равноценного кредита, предоставленного «Кастильскому банку» компанией «Альгемейне электрицитетгезельшафт». Впоследствии же — по констатации самого Ратибора — требования увеличивались по мере того, как уменьшалось доверие к Германии, в связи с ее поражениями на театре военных действий.
Наблюдалось все более и более стесненное положение посольства и угрожавшая ему финансовая катастрофа[41].
Между тем, мы имеем основания предполагать, что в самый день заключения перемирия «Кастильским банком» было авансировано 9 млн.
В заключение мы приведем следующий пункт из проекта договора, выработанного в июне 1918 г. и могущего навести на размышления.
«Посол обязуется не употреблять полученные от „Кастильского банка“ суммы денег… ни на покупку товаров, ни на пропаганду, могущую создать затруднения испанскому правительству».
Заключение
В открытой войне наши вчерашние враги проявили себя такими, какие они есть в действительности, со всеми их достоинствами и недостатками.
Никто не может заставить нас забыть те средства (мы воздерживаемся от всяких комментариев), которые применялись наиболее культурными и сознательными агентами. Проектируемые или произведенные ими разрушения, даже в нейтральных странах, отравление съестных продуктов, заражение скота — таковы деяния Калле. А в уме фон Крона — специалиста по уничтожению судов — зародилась идея отравления речной воды на нейтральной территории с тем, чтобы распространить у противника холерные бациллы.
Судя по признанию графа Люксембурга, поверенного в делах Германии в Рио-де-Жанейро, главным качеством в их вредительской работе является исключительная способность к мошенничеству. Дельмар, донося сначала о принятых мерах для поджога залежей нефти в Мексике (нейтральная страна), прибавляет, что у него имеется документ, в котором сказано, что американцы намереваются поджечь часть этих залежей и обвинить в этом Германию.
Когда фон Крон хотел, чтобы поверили сказке, будто агенты Антанты собирались продать экипажам германских подводных лодок отравленную рыбу, он нанял двух лжесвидетелей, которые подтвердили это перед нотариусом. Берлин же, считая, что подкуп двух лжесвидетелей мешает предать это дело широкой огласке, все же рекомендует использовать его в прессе. Наконец, Ратибор берет на себя обязанность познакомить нас с приемами германской политики, показывая нам написанное им письмо, адресованное Эль-Гибба, но не имевшее подписи, а лишь снабженное фальшивой печатью, какая обычно применяется для подобного рода сочинений, «для того чтобы при надобности от них можно было отречься».
В течение долгого времени немцы считали себя за границей хозяевами положения. Они предполагали, что умелым распределением лести, угроз и денег сумеют укрепить свой авторитет. Сеть их предприятий покрывала мир, как гигантская паутина. Мы показали множество ее разветвлений в Испании. Всякий раз, как Испания начинала протестовать или сопротивляться, они закрывали себе лицо и лили слезы «глубокого разочарования».
Эпилог
Куда делись после подписания мира главные участники описанной выше тайной войны?
Ратибор, отозванный в 1919 г. по требованию графа Романонеса, покинул дипломатическую карьеру. Он сделался председателем берлинского «клуба толстяков», в состав которого входили большей частью молодые мелкопоместные дворяне, сторонники реставрации монархии.
Фон Калле был произведен в дивизионные генералы и остался работать в контрразведке.
Нам известно, что с 1931 г. он возглавляет службу по наблюдению за прессой.
Фон Крон стал активным деятелем «Стального шлема».
Что касается фон Папена — военного атташе и руководителя службы «S» в Соединенных Штатах, — то, по требованию американского правительства, он был отозван в Берлин, где стал видным политическим деятелем.
Агент Дельмар, оперировавший в Мексике и Латинской Америке и являвшийся душой службы «S», — умер в октябре 1918 г., накануне перемирия.
41
Это стесненное положение подтверждается еще и тем фактом, что сумма в 10 млн. золотом, переданная банком «Блейшредера» «Германскому трансатлантическому банку» и предназначенная для службы «S» в Мексике, не пошла по назначению, а была использована на текущие нужды посольства.