Страница 42 из 66
Зюттор бросает на нее подозрительный взгляд и выходит.
11 ч. 09 мин.
— Это гостиница «Голубая лагуна»? Вы говорите по-французски?
Собеседник на том конце провода отвечает с акцентом британского студента, затерявшегося в Латинском квартале.
— Да, мсье. Чуть-чуть говорю. Я к вашим услугам. Чем могу помочь?
— Соедините меня с управляющим!
Голос на мгновение замолкает, затем осведомляется:
— Не могли бы вы сообщить мне, по какому вопросу…
— Полицейский участок Сен-Жиля, остров Реюньон! Вопрос жизни и смерти. У нас тут беглый убийца, приведен в действие план «Папанг», до вас, наверное, дошли слухи?
На маврикийского администратора это не производит ровно никакого впечатления.
— Хорошо, мсье, сейчас узнаю, может ли она подойти к телефону.
Кристоса бесит этот флегматик, который, не отходя от телефона, спрашивает у какого-то Майка, похоже, не более энергичного, чем он сам, на месте ли «мисс Доре».
Кто?!
— Грациелла Доре? — орет в трубку Кристос. — Это она управляет «Голубой лагуной»?
— Да, мистер, но…
— Черт, позовите ее уже!
На этот раз в трубке слышны торопливые шаги. Шаги удаляются. Кристос смотрит в окно. Этого проныры Зюттора и след простыл.
Ждать не пришлось и минуты.
Снова послышались шаги, более легкие и неспешные, и на этот раз они приближаются. Высокие каблуки простучали по плитке, может быть, мраморной, остановились. Секундная пауза — и внезапно раздается резкое:
— Да?
— Грациелла Доре?
— Да, я слушаю.
— Младший лейтенант Кристос Константинов. Мне поручено расследование по делу вашего бывшего мужа, Марсьяля Бельона.
Прежде чем ответить, Грациелла Доре вздыхает с явным раздражением.
— Я вчера уже все рассказала тому типу из консульства, который приезжал в отель меня допрашивать. Он меня заверил, что работает в сотрудничестве с полицейским управлением Реюньона.
Кристос знаком просит Имельду дать ему папку с делом Бельона. Одной рукой перебирает бумажки. И почти сразу натыкается на три скрепленных листка. Показания Грациеллы Доре, которую допрашивал в воскресенье 31 марта, в 21 час 17 минут, в отеле «Голубая лагуна» на острове Маврикий, Даниэль Колансон. Даниэль Колансон… Кристос смутно его помнит — бывший полицейский, раньше работал в Сен-Дени, после беспорядков в Шодроне[37] впал в депрессию и в конце концов перешел работать в службу безопасности консульства на Маврикии. Им передали эти показания по факсу из центрального управления сегодня утром, перед тем как они рванули к Шанталь Летелье. Он сунул их в папку не читая. Некогда было… И никого они не интересовали. Бельон — преступник. Кроме облавы, ничто не имело значения.
— Вы еще здесь, лейтенант?
Кристос оторвался от показаний. Некогда ему сейчас копаться в этих бумажках, он должен выиграть время.
— С чего вдруг Журдены к вам завалились?
Снова вздох, на этот раз в нем слышится удивление.
— Какие вы там, в жандармерии, оказывается, непосредственные и прямые!
— Да нет, просто время поджимает.
— Журдены — это парижский адвокат и его жена? Мне недавно звонил Арман Зюттор, он мой старый друг, и по его просьбе я освободила для них номер. Услуга за услугу. А что, не надо было этого делать?
— Почему же? Просто совпадение показалось мне странным.
Он думает о том, что Арман Зюттор, скорее всего, уже был управляющим «Аламандой» в те времена, когда Грациелла Доре держала бар-ресторан на пляже Букан-Кано. Один круг…
Кристос ведет пальцем по лежащей перед ним бумаге. Строчки прыгают у него перед глазами.
— Мадам Доре, вы можете кратко изложить мне то, что рассказали вчера Колансону?
— Это радует. Вы вообще в полиции между собой общаетесь?
— К сожалению, в последние два дня мы заняты по горло. Так какая у вас версия?
— Простите?
— Я предполагаю, что вы следили по телерепортажам за побегом вашего бывшего мужа. Сейчас у нас уже три трупа.
— Вы хотите услышать мое мнение? Я правильно поняла?
— Правильно.
— Я вчера сказала этому типу из консульства, что я думаю. Вы ошибаетесь. Во всем, от начала до конца. Марсьяль не имеет никакого отношения к этим убийствам, он и мухи не обидит.
Марсьяль Бельон?
И мухи не обидит?
Кристос чертыхается. Ему надо было не пожалеть времени и прочитать показания Грациеллы Доре. Этот Даниэль Колансон, насколько он помнит, хоть и тяжел на подъем, зато, когда допрашивает свидетелей, проявляет немалую сообразительность.
— Ваш бывший муж был осужден за причинение смерти в результате случайного стечения обстоятельств. Он виновен в гибели вашего сына.
Спокойный до тех пор голос Грациеллы Доре впервые поднимается до визга — это напоминает эффект Ларсена в плохо отлаженном микрофоне.
— Что вы там читали? Отчет следователя Мартен-Гайяра? Газеты того времени? Что вы знаете о случившемся той ночью? На какие свидетельства опираетесь?
Кристос не торопится отвечать. У него появилось странное ощущение, будто ход расследования вот-вот круто повернется. Он взвешивает слова.
— Марсьяль Бельон невиновен в гибели вашего сына Алекса? Я правильно понял ваши слова?
— Я уже вчера так и сказала вашему коллеге. Марсьяль здесь ни при чем. Он взял вину на себя. Поскольку надо было найти виновного…
Кристос пытается соображать как можно быстрее. А что, если они с самого начала рассуждали неверно, шли не в том направлении? Если Марсьяль невиновен в гибели сына, если он, напротив, стремится отомстить, — нечто в духе графа Монте-Кристо? Если он именно для того и вернулся на Реюньон? Было бы у Кристоса сейчас время посоветоваться с Имельдой…
— На пляже Букан-Кано был… был кто-то еще?
— Это давняя история, лейтенант. И мы довольно долго залечивали свои раны.
— Вы должны рассказать мне больше, мадам Доре.
— А что это изменит? Что изменится, если вы узнаете, как на самом деле умер Алекс? Какое это имеет значение для вашего плана «Папанг»?
— Искать и находить связи между прошлым и настоящим — наша забота, мадам Доре. Вы мне не ответили. Был на пляже Букан-Кано еще кто-то?
— Я вчера уже все сказала этому типу из консульства.
Кристос закрывает папку с делом Бельона. Если бы в показаниях Грациеллы Доре было хоть что-то интересное, центральное управление им на это указало бы.
— Ничего вы ему не сказали! Ни слова о тех, кто работал в вашем баре. Ни слова о возможных свидетелях гибели Алекса. Ни слова о том, что заставило вас закрыть свое заведение через два месяца после трагедии и почему еще несколько недель спустя вы покинули остров.
— Психологией увлекаетесь?
Кристос заговорщически улыбается Имельде.
— Пробую разобраться. Посещаю вечерние курсы.
— Отлично, лейтенант, так и продолжайте. Все, что я могу вам сказать, и повторяю это уже в третий раз: вы заблуждаетесь. Марсьяль никого не убивал. Он на это неспособен.
— Мадам Доре, чтобы признать вашего бывшего мужа невиновным, этого недостаточно. Прямо сейчас за ним охотятся одиннадцать вертолетов и больше тридцати полицейских.
— С сачком? Ваши люди гоняются за человеком, опасным не более чем какая-нибудь бабочка.
— С ружьями, мадам Доре. Они не станут рисковать. Они его застрелят.
Кажется, Грациелла Доре впервые заколебалась. Кристос понимает, что он должен подсказать ей выход. Он припоминает несколько причудливых версий, которые обсуждал с Айей.
— Мадам Доре, вы можете просто назвать мне имена служащих вашего бара, тех, кто был на месте, когда утонул Алекс?
— Это было так давно… Их было много.
— Мы все равно так или иначе узнаем их имена, мадам Доре.
— Вы быстро действуете, лейтенант. Очень быстро.
— Теперь ваша очередь. Вашего прелестного мотылька в ближайшие минуты насадят на булавку.
— Я подумаю. Оставьте мне ваши координаты.
37
Весной 2009 года беспорядки происходили одновременно в метрополии и в заморских департаментах Франции, в том числе и на Реюньоне. Во время этих беспорядков в Шодроне — квартале Сен-Дени — был обстрелян патруль, один из жандармов был ранен.