Страница 30 из 44
Ты помнишь, как чувствовать кожей прикосновение теплого ветерка, слышать цикады, вдыхать ароматы травы, как травинка щекочет щеку? Ты всю жизнь гнался за счастьем, а этот миг гнался за тобой. Вы встретились в месте, точно определенном Творцом, уставшим от вечной погони за совершенством. Не будет журчания ручья, шороха листвы и скрипа снега под ногами, не станет узора облаков и игры пламени. Исчезнут запахи и прикосновения, страх перед адом и охота за яблоками Гесперид. Но, может быть, ты не исчезнешь, а переродишься, чтобы снова бежать к миражам. Ты никогда не поймешь, что гонишься за собственной тенью. И поэтому сейчас ты видишь перед собой черную дыру ствола, готовую выплюнуть несколько граммов металла. Поднимай руки, или я прострелю тебе башку!
Остап поднял руки и с удивлением наблюдал, как методично очищал его карманы щуплый подросток. Паршивец нашел парализатор, надежно, как полагал Остап, спрятанный у щиколотки, а затем и нож у манжеты. Все это время на Остапа смотрел ствол тяжелого армейского пистолета. Ствол не дрожал, хотя 14-летний мальчишка держал его одной рукой. Легко, будто было ему это не впервой.
***
Дико болела голова, во рту было сухо. Остап мысленно обругал себя последними словами. Он позволил школоте разрядить в него собственный парализатор и теперь сидел связанный у стены в подвальном помещении.
- Вижу, ты пришел в себя! С возвращением, Остап!
Остап повернул голову на источник звука и увидел подростка. Климов-младший расположился за столом в паре метров от пленника. На столе покоилась голова Ассина. Часть его лица была удалена, и Остап увидел, что под искусственной кожей, так похожей на человеческую, скрывался металл, тускло блестевший под светом мощной лампы, бившем с потолка. Климов-младший с усмешкой глядел на Остапа.
- Ничего, что я ковыряюсь в голове твоего напарника?
- Не называй его моим напарником. Мне впарили этот автомат не по моей воле!
- Ты - роботофоб?
- Я? Нет! Но причин любить автоматы у меня нет. А ты... Ты, наверное, Михайлов?
- Браво! Наконец-то догадался! Но, с другой стороны, зря. И сунулся ты сюда тоже зря. Мне придется тебя убить.
- Я изучал твое досье, - сказал Остап. - Ты не убийца.
- Правильнее - не был убийцей. Сейчас на моем счету трое: Торговчик, мой коллега, который оказался подлым предателем, и женщина, родившая тело, в котором я сейчас пребываю. Ассина, извини, я за человека не считаю. Но ради справедливости могу сказать, что его гибель, если, конечно, это слово применимо для данного случая, принесла больше пользы. В его голове есть нужные мне материалы.
- Ты так говоришь об убийствах, будто гордишься...
- Меня загнали в угол, и что-то изменилось. Это может быть паранойей? Впрочем, порой, мне кажется, что причина перемен - в переносе сознания. Возможно, я чего-то не учел, и на электронный носитель не записалось то, что делает людей милосерднее или добрее, даже если это претит инстинкту самосохранения. Не знаю...
Остап поймал взгляд Михайлова - тяжелый, жесткий и в то же время отстраненный, будто собеседник сейчас смотрел вглубь себя, силясь разглядеть что-то важное.
- Человек - не только сознание, - сказал Остап. - Человек обладает душой, и ее не опишешь математическими символами.
- Возможно. Но вполне вероятно, что и она поддается описанию. Просто я пока не знаю, что конкретно нужно описывать. Где, по-твоему, Остап, прячется душа? В голове? В сердце? Во взгляде? В дыхании? Человечество тысячелетиями ищет место, где заперта душа, а найти не получается. Так может, и нет ее - души? Может, душа - это выдумка?
Михайлов засмеялся - громко, во весь голос, и было в этом смехе что-то искусственное, с привкусом металла, который подспудно чувствуешь при прослушке записей камерного оркестра, переведенных в цифровой формат. Остапу стало противно.
- У тебя, Михайлов, души, наверное, действительно нет.
- У меня есть сознание. Я мыслю - значит, существую.
- Что-то подобное говорил Ассин!
- Не сравнивай меня с автоматом! - Михайлов вскочил из-за стола, подбежал к Остапу и ударил его по лицу. - Я - человек! Я - настоящий человек!
- Ты существуешь, но не живешь, - сказал Остап и, получив еще один удар, ощутил во рту привкус крови. Он улыбнулся. - Кукла с механическим заводом.
- Заткнись! - Михайлов ударил его по голове, и Остап снова провалился в темноту.
***
Остап увидел пятно света. Оно расширялось, из темноты выступали очертания стула, стола с раскуроченной головой робота. Михайлова в подвале не было. Остап извернулся, неудачно пытаясь встать, набил шишку, больно ударившись затылком о стену, предпринял еще одну попытку - на сей раз успешно - и попрыгал к столу, где Михайлов оставил инструменты и кухонный нож, которым срезал куски искусственной кожи с металлического черепа Ассина.
Он едва успел освободить руки, как хлопнула дверь в подвал.
- Вот так дела, - Михайлов стоял на лестнице, наставив на него пистолет. - Оставил ненадолго, а он уже практически сбежал. Ай-яй-яй! Но ты упростил мне задачу - теперь не придется тащить тебя наверх на себе. Сейчас ты освободишь ноги, медленно поднимешься по лестнице и сядешь в машину, которую я подогнал ко входу. Хочешь пожить еще немного - не дергайся. Я нервный - пальну!
Остап кивнул, медленно перерезал веревку на ногах и, подняв руки, ступил на ступени. Михайлов попятился, толкнул спиной дверь и... его вдруг резко бросило вперед. Он выронил пистолет и покатился по лестнице, оставляя на ступенях кровавый след. В груди Михайлова зияла дыра - пуля прошила тело подростка навылет.
Остап присел рядом с ним. Михайлов схватил его за штанину.
- Это корпорация, - захрипел он. - Ассин, паскуда, наверняка передал им координаты этого дома, и, как только его сигнал пропал, они выслали сюда спецназ. Как не вовремя! Я почти успел... Прячься...
Михайлов умер с улыбкой, что-то сжимая в левой руке. Остап разжал его пальцы. В ладони подростка лежал чип, покрытый странной, непривычно мягкой на ощупь оболочкой. Остап положил его к себе в карман, подобрал пистолет и закричал: - В подвале офицер полиции! За домом ведется наблюдение! Подозреваемый убит. Прекратить стрельбу!